Проснувшись, я резко подскочила на кровати. Огляделась. Незнакомая комната. Из окон льётся солнечный свет. Кровать с балдахином из белого шелка. Паркетный пол, деревянная мебель. Шкаф, тумбочки, комод и кресла покрыты светлым лаком. Повсюду мягкие и теплые тона. Это была уж точно не моя съемная квартира. Где же я? Откинувшись на подушки, я стала вспоминать предыдущий вечер. Картинки произошедшего накануне незамедлительно всплыли в голове. Я еще раз окинула комнату взглядом, теперь уже неприязненным. Моя одежда разбросана по полу, косметичка закинута под кресло, сумка, которую я вчера собрала на скорую руку, валяется на боку возле комода. Этот беспорядок – мой маленький протест вынужденному одиночеству. После ужина Вадим увез меня в далекое Подмосковье. Теперь я в ссылке, наказанная своим собственным молодым человеком. Просто кошмар!

– Да уж, и приятный же денек меня ожидает! – расстроилась я.

При слове «приятный» мысли вернулись к сегодняшнему сну. Как же это было упоительно – прильнуть к широкой груди нашего нового фотокора! Я прижала к себе скомканное у груди мягкое одеяло и крепко-накрепко зажмурилась, втягивая носом приятный запах свежего белья.

– М-м-м, – вырвалось у меня, и я заулыбалась своим мыслям. – И почему же это был только сон?

Я встала с кровати, переоделась, собрала волосы в высокий хвост и спустилась вниз. Часы в гостиной показывали без четверти десять. Я нашла кухню, взяла в холодильнике питьевой йогурт, снова вернулась в гостиную. Взгляд мой упал на сотовый телефон, в сердцах брошенный вчера на барную стойку. Я набрала номер Катрины.

– Эй, привет! Приезжай за мной, – попросила я.

– Куда? – удивилась Катрина, и я рассказала ей в подробностях всю печальную историю своего тюремного заключения.

– Не понимаю, зачем тогда мне ехать к тебе? Тебя там оставили для пользы дела, вот и сиди – принимай решения.

– И это говорит моя лучшая подруга! – воскликнула я.

– Лучшая подруга, которая желает тебе счастья! И не стремится быть уволенной с хорошей работы, – добавила Катрина. – И вообще, не понимаю, о чем ты думаешь. Куй железо, пока горячо. Звони Вадиму и кричи в трубку «да», пока он не оглохнет. Вряд ли ты когда-нибудь еще получишь подобное предложение.

– Но я не хочу замуж, – захныкала я в трубку.

– Не глупи, – ответила она, – сделаем так. Сегодня я занята. А завтра с утра приеду к тебе. Все обсудим. Не брошу тебя в этот трудный час. А сейчас – купальник, крем от загара и вперед на террасу, загорать! Отдыхай, пока есть возможность!

– Спасибо, Кать, – поблагодарила я.

Из трубки вслед за звуком воздушного поцелуя раздались короткие гудки.

Я поднялась с дивана и взглянула на террасу через окно. Голубое небо, сочная зелень и огромные бутоны роз. Все так и звало меня выйти наружу. Надев шлепки, не накрашенная, я выскочила за дверь и вдохнула свежего воздуха. На лице сама собой заиграла улыбка.

– Привет, соседка!

Эти слова раздались так близко, что я вскрикнула.

– Ох, не думал, что так напугаю тебя, прости.

– Пешехонов?!

Я не верила своим глазам.

– Тебя что, мама не учила, что некрасиво называть людей по фамилии? – улыбнулся Алексей.

– Это невероятно!

У меня даже голос осип от неожиданности.

– Ты что здесь делаешь?

– Живу я здесь, – отозвался тот.

– Живешь именно там, где Вадим купил себе дом?!

– Не-а, – помотал головой Алексей, – это твой парень купил дом там, где я живу. Не без моей, правда, помощи.

Перед глазами всплыло его досье. Элитный район, в котором он обитал. Так вот что это за место! Вчера я даже не спросила у Вадима, куда он меня везет. Слишком была на него обижена. Значит, мы теперь соседи. Час от часу не легче.

– Пойдем ко мне, я только что заварил свежий кофе.

– Лёш, я не думаю, что это хорошая идея. Вадик – он такой ревнивый, если узнает, нам обоим несдобровать, – честно призналась я.

– А мы ему не скажем.

Алексей взял меня под руку и потянул в сторону своего участка, который был отделен от дома Вадима лишь небольшим заборчиком из кустовых роз. Он легко перекинул одну ногу через кусты, но взгляд его упал на поникшие бутоны, и он вернулся обратно.

– Цветы надо полить, – сказал Алексей.

– Что? – не поняла я.

– Розы, – указал молодой человек на цветы, – они почти завяли.

Он уверенным шагом направился к невысокому сараю у дома Надежнецкого. Раскрутил длинный шланг и включил воду.

– Эти два дома принадлежали нашей семье, – объяснил Алексей, когда увидел мое недоумение. – Дед в советское время работал в Главном государственном архиве. И за хорошую службу ему выдали большой участок земли. Построили два дома – один для моих родителей, другой для бабки с дедом.

– И где твои родители? – спросила я, оглядываясь по сторонам. – И почему вдруг вы решили продать один из домов?

– Родители погибли в автокатастрофе, когда мне еще десяти не было. И он много лет стоял нетронутым. Теперь, после смерти деда, я решил избавиться от этого ненужного груза. А тут как раз начальник со своими мучениями по поводу неоправданно дорогой недвижимости. Я подумал и скинул для него цену на пару миллионов. В итоге и я богат, и он доволен.

Алексей полностью развернул шланг и включил воду. Внутри крана что-то зашумело, загудело, и резкий поток воды вырвался из рукава прямо на меня.

– Черт! И почему у тебя все получается, как у героя стандартного женского романа? – вскрикнула я, прикрывая мокрое лицо руками и зажмуриваясь. – Осталось только поскользнуться на этой мокрой жиже и упасть в объятия друг друга.

Алексей откинул шланг в сторону и согнулся пополам от беззвучного хохота. Он стоял в таком положении, держась руками за живот, и никак не мог успокоиться. Я обиделась и слегка толкнула его в бок, но он не отреагировал. И только после того, как вдоволь насмеялся, вытер с глаз навернувшиеся слезы и произнес издевательским тоном:

– Ты знаешь, эротические фантазии – признак отсутствия хорошего секса.

Я разозлилась и развернулась, чтобы поскорее уйти подальше от этого пошляка, но он подскочил ко мне и схватил за руку. Не соизмерив силы, Алексей потянул меня к себе так сильно, что я не удержалась и действительно поскользнулась. Он легко подхватил меня, не дав упасть, и инстинктивно прижал к груди. От прикосновения к нему не только мои глаза, но и разум словно пелена покрыла, но сквозь нее я все-таки услышала слова:

– Бог мой, да ты вся промокла.

Алексей опустил руки и отодвинулся в сторону.

– Ух, – произнесла я, пытаясь разобраться в своих ощущениях.

Ноги подкашивались. Горячая волна прокатилась от затылка до ног. Сердце стучало, подпирая горло, и страшно было вздохнуть.

– Ну их, эти цветы, – смущенно махнул Алексей рукой и выключил шланг. – Пойдем ко мне.

Я замотала головой, прикрывая руками ставшую прозрачной майку. А Пешехонов разглядывал меня, не отрываясь, пока я не кинула на него строгий взгляд. Он сразу сделал вид, будто ему вовсе не интересно то, что находится у меня под одеждой.

– Не ломайся, пойдем, – сказал он и потянул меня по направлению к своему дому. – Мне очень нужно объясниться с тобой.

Когда мы зашли в уютную гостиную, Алексей предложил присесть и ушел в ванную комнату. Вернулся с большим банным полотенцем и протянул его мне. Я вытерла лицо, прикрыла грудь и уставилась на него в ожидании.

– Когда мне было лет семь, дед рассказал одну историю. Ее передавали в нашей семье из поколения в поколение – по мужской линии.

Алексей пробежался пальцами по книгам на книжной полке и, найдя нужную, вытащил ее.

– История эта записана в дневнике моего пра-пра-прадеда.

Пешехонов положил мне на колени книгу в старинном переплете. Я раскрыла ее и обнаружила пожелтевшие от времени листы с рукописным текстом.

– Что здесь написано? – спросила я, с любопытством разглядывая рисунки, выполненные чернилами, и красивые витиеватые буквы.