И я рассказала обо всем родителям.

Конечно, для них это все было шоком! И хотя, мне было 30 лет и, в общем, беременность логична в этом возрасте – к такой ситуации никто не готовился.

Я тоже к ней не была готова. Мой мужчина меня не спрашивал, когда решил в меня кончить. Мне трудно было говорить об этом с родителями… Но выходить из ситуации было нужно.

Сначала мама радостно запричитала:

– Как замечательно! Ты – моя беременяшечка! Родим, все хорошо будет. Приедешь к нам, если надо. Поживешь, пока не подрастет малыш. Может, потом здесь останешься, устроишься на работу… Или в Москву вернешься.

Я объяснила, что живу не одна, а с отцом ребенка. Поэтому если мы будем вынуждены уехать из Москвы, то вдвоем. Я не могла сказать Фернандо: «Извини, дорогой, но раз я уволилась, то поеду к родителям рожать. А ты иди, живи на улицу».

С другой стороны, я понимала: если я уеду к родителям, назад дороги нет. Нужно будет снова зарабатывать трехмесячную сумму на аренду квартиры, оплачивать депозит, как когда делали мы с Антоном. А на руках еще будет ребенок…

Нужно было каким-то образом найти деньги и остаться сейчас в Москве.

И я позвонила папе.

Папа сразу спросил о моих планах. Я озвучила, что из Москвы уезжать не хочу – потом будет очень сложно вернуться, тем более с ребенком. Но если оставаться здесь, нужны деньги на аренду квартиры и еду. Пока будет декрет, пока малыш подрастет… Это, как минимум, два года.

У него не было таких денег. Да и я не рассчитывала в 30 лет висеть на шее у своих родителей.

Я понимала, что если сама оказалась в этой ситуации – мне ее и разруливать. Ответственность на мне, родители здесь ни при чем.

Я пошла в женское отделение и встала на учет по беременности и родам.

Гинеколог осмотрела меня, направила на кучу анализов и сказала, что беременность протекает идеально.

– Обязательно рожайте! Вам уже 30 лет. Когда, если не сейчас? Сейчас так много женщин не могут забеременеть…

Доктор знала меня, я давно у нее наблюдалась. Она так искренне радовалась за меня, а я не знала, что делать дальше.

Я рассказала ей о ситуации. Мы с отцом ребенка оба без работы на съемной квартире. У родителей нет возможности помочь финансово. Фернандо – иностранец, ему на работу устроиться еще сложнее, чем мне.

Она все поняла. Сказала только, чтобы я все взвесила хорошо, потому что после аборта могут быть осложнения со здоровьем.

Я пришла домой и расплакалась.

Похоже, нет других вариантов, кроме как нам с Фернандо поехать к моим родителям.

Но родители не спешили приглашать Фернандо.

Очень скоро мама, как обычно оценив «что скажут другие», стала говорить совсем другие слова:

– Моника, так он мулат?! И что, твой ребенок тоже таким родится? На него же все будут смотреть в детском саду и в школе, обзываться… Может, аборт сделаешь?

Я была в шоке. Это вообще нормально говорить такие вещи женщине, которая ждет ребенка? Не важно какой, это МОЙ ребенок!

Во всем мире люди уже давно рожают детей и от мулатов, и от азиатов, да от кого угодно – никому до этого нет дела. Тысячи смешанных браков во всем мире. Я не понимала, как вообще можно говорить такое. Моя мать была готова была на все, лишь бы о ней не подумали плохо. А что такое «плохо» и кто определил, что это «плохо»?

Я поняла, что мы не можем туда ехать. Я чувствовала себя загнанной в клетку.

Деньги заканчивались, мы уже покупали самые базовые дешевые продукты. Овощи и макароны.

Фернандо изощрялся и готовил из них разные блюда. Его опыт поваром в этом помогал. Но ситуацию это не решало. Мы были за чертой бедности, денег оставалось на пару месяцев аренды квартиры и всё.

Я начала искать работу прямо беременная. Хотя понимала, что это не лучшее решение – еще два месяца, и мой живот будет всем заметен.

Я упорно рассылала резюме. Но на собеседования меня никто не звал.

Взять деньги в долг я тоже не могла. Речь шла о большой сумме на долгий срок. Ни у кого из знакомых не было таких денег.

Мой живот рос, и теперь каждый день был на счету – срок, когда можно было сделать аборт, подходил к концу.

На очередном осмотре гинеколог сказала, что решать нужно быстро.

У меня было максимум две недели.

Единственный человек, который помог мне тогда, это папа. Он сообщил, что может дать мне в долг все свои накопления. Но мне нужно будет вернуть эти деньги. И еще он сказал:

– Я против того, чтобы на эти деньги жил Фернандо. Он – мужчина, и должен сам себя обеспечивать. Пусть делает, что хочет. Но на него из этих денег не должно уйти ни копейки.

Это была реальная помощь. Но даже этих денег хватало на два-три месяца, не больше.

Я взяла их. И конечно, мы жили на них с Фернандо вместе.

Справедливости ради замечу, что Фернандо не был лодырем и пытался устроиться на работу. Он ездил на собеседования, стажировался в ресторанах, выходил на бесплатные смены. Но потом ему не платили или отказывали. Где-то его не брали из-за плохого знания русского.

Он действительно хорошо и профессионально готовил. Но все дело в том, что он – иностранец. К нему относились как к рабочей силе, использовали его труд бесплатно, а потом приглашали на работу следующего стажера.

Живя в Москве столько лет, я никогда не думала, насколько трудно для иностранца устроиться здесь на работу. Конечно, если ты не приглашенный топ-менеджер крупной компании.

В остальном, иностранцев просто используют как низкооплачиваемую рабочую силу, а то и вовсе кидают на деньги. А что? Законов они все равно не знают, постоять за себя не могут…

Я была поражена этой жестокости. Эта часть жизни всегда оставалась где-то за кадром от меня.

В одном из ресторанов Фернандо согласились взять на работу. Неофициально, без оформления. Он работал две недели, два через два, по 12 часов на ногах. А ему не заплатили.

Когда он спросил о деньгах, ему просто сказали: «На работу выходить пока не надо. Сидите, ждите, мы вам позвоним». А потом перестали брать трубки.

Я пыталась помочь и звонила туда сама. Но они сразу бросили трубку, а потом заблокировали мой номер.

Я наблюдала за ситуацией и понимала, что рассчитывать на помощь Фернандо нельзя.

Он делал что-то, но не все зависело от его усилий.

После того, как я рассказала маме правду, она стала звонить каждый день и выносить мозг. Она уже больше не приглашала поехать к себе. Теперь она кричала, что она не для того меня учила в академии, чтобы я забеременела от темнокожего безработного.

Мне было так ужасно! Я просто отключала телефон и плакала…

Меня постоянно тошнило от токсикоза. Я ощущала себя толстой, без работы, без машины, без денег и без будущего.