– Как-то даже неловко ходить по такой красоте, – сказала я, обходя очередную роспись.

– Где тебе больше нравится, в родном Уэльсе или здесь?

– Не знаю, – конечно, не знаю, я же никогда не была в Уэльсе, – там своя красота, – я не сдержалась, еле заметно грустно улыбнулась уголком рта и опустила глаза. – Наверное, одно из немногих преимуществ Уэльса перед красотой этого района – это небо.

Я слышала когда-то, что Уэльс – грёбаная деревня. Элитная правда, но всё же.

– Почему?

– Нет засветки, видно звёзды. Гораздо лучше, чем здесь. Хотя, конечно, и здесь что-то видно. Кассиопею, например, – я указала рукой на пять звёзд, которые я точно узнаю из всех тех трёх тысяч, которые видны на небе. Правда, из-за высоты домов тут и до тысячи, наверное, не досчитаешься…

– Ты умеешь различать созвездия?

– Да, ну, правда, только некоторые, не все. Ну Кассиопею-то все знают!

– Я всегда хотел научиться видеть среди этих точечек смысл. Но так и не нашёл время, чтобы, наконец, научиться находить созвездия.

– Сейчас прямо над нами – Лебедь, Кассиопея, Андромеда… а вот там, на горизонте, – я указала в сторону трассы, перед которой расступались высотки, – восходит Орион.

Очевидно, он лгал. Но я так устала, я так хотела верить, так не хотела терять его…

– Серьёзно?

– Да, вот, смотри, видишь вот ту звезду…

– Да, я вижу, как минимум, десяток звёзд.

– Да нет же, вот ту…

– Издеваешься? – рассмеялся Дэвид.

– Ну хорошо, а букву М видишь?

Улица была безлюдна, и я села на асфальт, облокотившись на стену дома, Дэвид сел рядом. Я начала показывать ему на небо, пытаясь объяснить самое простое – как найти на небе Кассиопею. Наша речь почти полностью состояла из фраз «вот та», «вот эта», «нет, эта» и «ну вон же!». Пытаясь дотянуться указательным пальцем до неба, я случайно положила руку на его колено. Он повернулся ко мне и спросил:

– Как думаешь, где-то там есть жизнь?

– Как в «Людях в чёрном»?

– Да, возможно, прямо так.

– Думаю, как в «Людях в чёрном» – нет. Но жизнь точно есть.

– Веришь в инопланетян?

– Конечно, они существуют. А ты что, не веришь?

– Может, ты ещё и в вампиров веришь?

Я улыбнулась, хотя мне было совсем не смешно. Мои глаза расширились, я, наконец, обнаружила свою руку на его колене, и хотела её убрать, но он остановил меня, положив свою руку на мою.

– Спорный вопрос, – у меня было очень серьёзное выражение лица, а, быть может, просто напуганное, – порой мне кажется, что это всё развод. Ну, знаешь, общий враг для народа и всё такое. Я не видела вампиров. А ты видел вампира? А кто их видел? – я посмотрела Дэвиду в глаза, – кто-нибудь из живых есть? Зато по новостям говорят так, словно это что-то само собой разумеющееся. Но где они? Где их семьи, почему их нет в супермаркетах? Где их дети заканчивают школы, где они растут? Ну не могут же они просто возникать из ниоткуда и просто нападать на людей и учинять разгромы. Я не понимаю.

Дэвид посмотрел на меня как-то совершенно странно. Я не поняла его взгляд, не поняла, что он имеет ввиду. Он выглядел так, словно я сказала что-то совершенно дикое, из ряда вон выходящее. Хотя это были очевидные вопросы, которыми, как мне казалось, должны были задаваться все люди. (Но этого не происходило.)

Он убрал руку с моей.

Всё остальное было не важно. Диалог как-то продолжился, и я поняла, что это тупик. Мы могли бы стать хорошими друзьями, но сейчас я была вынуждена на 99.9% состоять из лжи, которая и привела меня к этому обрыву.

Мы сели в машину, и поворот ключа нарушил ночную тишину площади. Остаток пути мы говорили о чем-то пространном: погоде, увлечениях, последних новостях и стоимости недвижимости. Вдали уже виднелась главная площадь моего района, и наша прогулка постепенно подходила к концу. Дорога, закругляясь, вела нас к началу, но для меня уже ничего не будет как прежде.

Я вот только думаю, а забвение – это подвиг или малодушие?

– Я уезжаю обратно, домой, в четверг. Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь снова.

Дэвид молчал.

– Спасибо, что показал мне музей и город, это была замечательная прогулка, я рада была провести с тобой время.

– Мне жаль, что ты уезжаешь.

– Мне тоже.

Я хотела уйти, но Дэвид положил руку мне на лицо.

– Кора, кто ты? Скажи мне…

– Прости меня, Дэвид.

– Кора!

Всего лишь жалкий человек, бессильный перед волей Судьбы.

***

– Бедный Дэвид…

– Что?

– Мне кажется, она разбила ему сердце.

– Что?

– Ну, они погуляли, он видимо, хотел поцеловать её, но она сбежала. Она видимо и правда хотела, ну, просто пообщаться с ним.

Артур вернулся к ноутбуку, чтобы прочитать пропущенный отрывок письма.

– Ты знаешь, Артур, не стоит, – замотала головой Молли, – только время потеряешь, лучше давай просто дальше продолжим читать, хорошо?

Артур согласился с предложением сестры.

Итак.

Я решила закрыть свою изуродованную грудину огромной татуировкой. Мне казалось это отличной идеей. Будучи Эмили, я бы никогда и ни за что не сделала тату, тем более огромную татуировку, начиная от левой ключицы, заканчивая правой, прямо на всю грудину. К тому же, мне не пошел бы такой воротник.

Я шла по картам на телефоне, и карты привели меня к разрисованному гаражу. Цветное граффити из роз, черепов и револьверов, кажется, собрало все стереотипные татуировки, которые только можно было придумать: там были и бум-боксы, и сердца, и разные каллиграфичные надписи типа «Old school». Я открыла дверь и вошла. Там меня уже ждал мастер Майк. Теперь я всё время задавалась вопросом, кто из людей – вампир, а кто – нет, но спрашивать, конечно, не решалась, и хорошо: значит, я ещё не окончательно свихнулась.

Мы вошли в уединённую комнату, и Майк показал на специальное кресло, на которое мне нужно было ложиться.

– Прежде, чем мы начнём, есть ещё кое-что.

– Какие-то пожелания?

– Да, почти.

Майк был невысоким крепким парнем примерно моего возраста. У него была густая борода, и, кстати, не так уж и много (по крайней мере, видно было не много) татуировок.

– Прежде, чем ты начнёшь, я должна предупредить тебя. Сразу скажу, что, если ты откажешься – я пойму.

Майк отложил в сторону рисунки и повернулся ко мне.

– Когда ты начнёшь делать тату, то возможно, может пойти кровь, и я хочу, чтобы ты не пугался, когда увидишь, что она чёрная.

– `От черт…

– Я пойму, если ты откажешься.

– Ты…

– Я – да.

– Нихрена себе…

– Так что скажешь?

– Ну-у, – Майк прищурился, – если ты не собираешься выпивать мою кровь и красть душу…

Я рассмеялась, и Майк тоже.

– Да шучу я. Всё нормально. Давай ещё раз уточним по рисунку.

Я с облегчением выдохнула.

Когда у меня появилась идея сделать тату, я ещё не была уверена в том, какой конкретно рисунок хочу нанести. Я написала, что хочу треугольный орнамент, как из старинных книг. Рисунок выглядел идеально. На месте уродливого шрама теперь будет красоваться замысловатый узор с завитками и треугольным открытым контуром. Я попросила, чтобы в нескольких местах завиток заканчивался крошечной розой, и Майк ловко поправил рисунок.

Я сняла водолазку и легла на кресло.

– Нихрена себе, это что это такое у тебя?

– Вышла на солнце.

– Полный пиздец. Ты вот это татуировкой покрыть хочешь?

– Ага, как ты догадался.

– Я бы тоже так сделал. Поддерживаю.

– Спасибо.

– А теперь приготовься потерпеть. Часов за пять попробуем управиться.

– Я готова.

– Отлично, только не делай больше таких глубоких вздохов.

Майк приступил к работе. Мне было скучно лежать без дела. В голове роились мысли: о Фортон-Хиллз, о возможностях вампиров, о Дэвиде, даже об Энни. Чем больше я думала о той статье, которую я недавно прочитала на Archive, тем сильнее во мне росло намерение посетить вампирский город. Но безопасно ли это? Даже если я вампир? Я пыталась воспроизвести в памяти карту ботанического сада и расположение относительно него заповедника, чтобы построить план, как добраться до города. Но все мои размышления упирались в один вопрос: что я буду делать, когда попаду в Фортон-Хиллз?