– Ха-ха. Типа «общий враг»?

– Как вариант.

Рема рассмеялась.

– Ты всегда любила всякие теории заговора.

На следующий день, в пятницу, я взяла отпуск на три недели.

***

В дверь кабинета постучали, и в сию же секунду дверь открылась. Так беспардонно себя вести может только Молли. Размахивая своими длиннющими волосами, она хлопнула дверью и направилась к окну.

– Артур, что за духота! Мы с Лероем и Синди собираемся завтра на пикник… Артур?

Не дойдя до окна, она остановилась у стола брата.

– Артур, что-то случилось? На тебе лица нет!

Артур поднял бровь – это всё, на что его хватило.

– Артур, – она бегло взглянула на экран и шепотом сказала, – что-то с Эми?

Он еле заметно кивнул. Не стесняясь кошмарного скрипа мебели, Молли пододвинула кресло и села рядом с братом.

– Рассказывай.

– Я не готов.

– Она… С ней всё хорошо?

– Очень вряд ли.

Молли взяла его за руку.

– Ты знаешь, что… несмотря на все слова, которые я говорила тебе про то, что ты должен забыть её… Ты ведь знаешь, мне тоже это не удалось. Я тоже успела её полюбить. И я чувствую твою боль. Ты обязан рассказать мне!

Артур поджал губы и отвернулся.

– Ты сильно спешишь?

Молли замешкала, а потом решила, что больше уже никуда не спешит.

– Нет.

– Тогда садись рядом.

Молли бегло прочитала до места, где остановился Артур.

– Она сумасшедшая?!

Артур усмехнулся.

– Она абсолютно безумна.

***

Первую неделю отпуска я провела в клиниках – сдавала анализы для Ремы. Встреча с Брайсом была назначена на четверг. В тот день я заранее начала готовиться – хорошо уложила волосы, накрасилась. Но из-за угасающего взгляда я выглядела просто как-то нелепо, как размалёванная кукла. Я была красивой, но жалкой. Мне было трудно держать осанку и лицо. И сколько бы я не старалась скрыть свою немощность, со временем это становилось всё труднее.

В обед мне пришло сообщение от Ремы.

«Прости, что не смогу тебя проводить. Мне очень неловко, правда! Но у меня важная встреча, и перенести её никак не получилось.

Спишемся в воскресенье и договоримся о встрече – расскажешь, как всё прошло. Желаю удачи!»

Что ж, значит, придётся добираться самой. Я тогда уже перестала водить машину. Решила ехать на трамвае. Закрыв глаза, я мгновенно уснула, и проснулась только на конечной остановке, которая была ближе всего к высотному офисному зданию, где была назначена встреча.

Город остался где-то далеко позади. Я оказалась в производственном районе, где были только низенькие обшарпанные заводские ангары. Офисная высотка была полностью стеклянной, и сейчас она приобрела окрас серо-синих облаков вечернего неба. Территория офисного центра была огорожена высоким забором, вокруг которого ходили патрули. Я подошла к одному из охранников, стоящих у ворот, и показала визитку. Высокий мужчина в костюме приложил визитку к санеру, молча кивнул и открыл мне ворота.

Я прошла мимо небольшой аллеи прямо к входу в здание, с трудом открыла высокие двери. Там меня встретил консьерж и подробно объяснил, куда идти. Когда я оказалась перед нужной мне дверью, я остановилась. Моё сердце билось от страха, и я чувствовала, как оно устаёт. Я боялась, но понимала, что сейчас у меня нет права даже на страх. Я сделала над собой усилие, и повернула дверную ручку. Дверь легко поддалась, и я поняла, что в тот же момент её открыли изнутри.

– Давайте я помогу вам.

Меня ждали. Мужчина ловко захлопнул дверь, взял меня под локоть, и усадил в кресло у его стола. В кабинете было темно. Горела лишь большая настольная лампа, в свете которой я с трудом могла рассмотреть Брайса. Мужчина лет тридцати, тёмные волосы, дорогой костюм, уверенное выражение лица, чуть с насмешкой, и горделивая осанка.

– Рад, что вы пришли, Эмилия. Я много наслышан о вас от вашей подруги Рамилии.

Я хотела что-то ответить, но всё ещё тяжело дышала после долгого путешествия. Я кивнула.

– Кхм, – Брайс прервал неловкую паузу, – что ж, перейдём сразу к делу.

– Рема сказала, вы можете мне помочь.

– А Рема не уточнила, как?

Этот вопрос, заставил меня насторожиться.

– Что вы имеете ввиду?

– Изначально, мы договаривались, что Рема будет присутствовать тоже, но у неё появились неотложные дела.

– Да, она мне сообщила.

– Что ещё она вам сообщила, Эмилия?

– Больше ничего. Неделю назад она предложила прогулять после работы. Хотела узнать, в чем дело, что со мной. Я рассказала ей, что неизлечимо больна и скоро умру. Она ответила, что ещё не всё потеряно, и вы можете помочь.

Я подняла глаза и встретила пронзительно равнодушный взгляд Брайса.

– Я сдала анализы. Они должны быть у вас. Это всё.

Повисло молчание, и в тишине раздавались лишь мои тяжёлые вздохи. Затем Брайс резко взял со стола какие-то бумаги, и сказал:

– Я просмотрел ваши анализы. Вы действительно умираете.

– Да неужели, – фыркнула я.

– Пара месяцев – это очень оптимистичный прогноз, который сделали, видимо лишь из учета стадии болезни, забыв об её истории. Ведь она прогрессирует на удивление быстро.

Снова молчание.

– Что ж, Эмили, расскажите мне о себе. Кто ваши родители, друзья, близкие люди? С кем проводите время? Как отдыхаете?

– Родители умерли. Когда я была ещё студенткой. Живу одна. Последние примерно пять лет общаюсь только с Ремой.

– Только с ней?

– Я не особо общительная, – выдавила я, – раньше ходила в бары, театры, музеи. Одна или с Ремой. Но последние полгода… – я покачала головой, – неужели вы сами не видите. В свободное время я лежу, – я уже начинала злиться, – к чему все эти вопросы. Осторожности. Вы же прекрасно понимаете, я здесь, потому что мне нечего терять.

Брайс опустил глаза и его лицо дёрнулось в улыбке, когда он сказал еле слышное «ну да».

– Что ж. Лекарство, которое я вам дам, состоит из двух компонентов. Первый компонент уже хорошо отработан и протестирован – да, в том числе и на людях.

– RCD… – усмехнулась я.

– Мы проводили испытания на людях с заболеваниями различной тяжести. Цель первого компонента, – он вытащил из стола закупоренную пробирку с тёмно-синей жидкостью, – создание тела с принципиально новой физиологией. После приема возможны трансформации… И да, это переживают не все. Однако, как выяснилось, причиной смерти являлся болевой синдром, который приводит к разрыву сердца. Мы нашли способ этого избежать, – он положил на стол колбу с белой жидкостью, – и последнее. После приёма сыворотки нельзя есть сутки.

– Это и есть два компонента?

– Нет. Это первый компонент и сильное обезболивающее и снотворное средство. Я отдаю их вам сейчас, потому что у меня нет сомнений относительно их действенности. Со вторым компонентом есть некоторые трудности. Второй компонент предназначен для того, чтобы вернуть вам ваш внешний облик.

Я нахмурилась.

– А… насколько сильно может поменяться мой внешний вид после приема первой сыворотки?

– Невозможно предсказать. Вас, наверное, интересует, не можете ли вы стать на какое-то время уродом? Что ж, – Брайс тяжело вздохнул, – не буду скрывать, что такая вероятность существует. Однако, ваш облик всё равно, – он запнулся, – будет близок к человеческому. Наиболее частые трансформации внешности – изменения цвета радужки глаз, выпадание волосяного покрова или изменение его цвета: поседение, изменение пигментации, появление пигментных пятен на коже, изменения в костной ткани…

– Да что вы там создали?!

Брайс рассмеялся.

– Неужели после работы на червоточине тебя ещё хоть чем-то можно удивить? – сам того не заметив, он перешёл на ты.

Моё лицо вытянулось.

– Впрочем, не важно, – продолжал Брайс, – второй компонент. Едва ли создан. Ни на ком не испытан. Вероятность летального исхода восемьдесят процентов. Остальные двадцать – что вы сможете пережить обратный переход. И вот тогда… Вы сможете продолжить свою долгую и счастливую жизнь в здоровом теле. Видишь ли, Эмили, это всё, – он развёл руками, – скорее возможность жить перед смертью, а не умирать – нежели выздороветь окончательно. По крайней мере, пока что. К сожалению.