– После того, как оказалась в Крейгдью, нет. – Кейт вдохнула солоноватый влажный воздух. – Это место творит чудеса.

Он повернулся, внимательно глядя на нее.

– Это дом, – просто пояснила она. – Я поняла это в тот самый момент, как только увидела его.

– Боже мой! – сказал Роберт. – Теперь я понимаю, почему ты хочешь остаться здесь.

– Я останусь здесь.

Он покачал головой.

– Это невозможно, Кейт. Что бы ни происходило между нами, Крейгдью не должен пострадать.

– Я сумею доказать, что мое пребывание не сулит никакой опасности. Ты не такой уж непробиваемый, чтобы не увидеть этого. Я не понимаю, какая причина...

– И не одна. Их много. И вообще, какого дьявола... – Роберт замолчал, увидев, как Кейт упрямо вздернула подбородок. – Зачем мы зря тратим время на никому не нужные препирательства? – Он взял ее за руку. – Поедем обратно в замок...

– Зачем? Мне здесь очень нравится.

– Мы приедем сюда еще раз. – Он усмехнулся. – Может, весной уже и запахло, но еще слишком холодно, чтобы валяться с тобой на земле. А я как раз собираюсь показать тебе, как мы хорошо можем проводить время друг с другом. Надеюсь, у тебя нет возражений?

Она посмотрела на малышей, что наконец добрались до скалы, где устроилась их мать. Даст Бог, и Кейт забеременеет к тому времени, когда котики снова окажутся у этих берегов.

– Нет, не возражаю.

– Болван! – выкрикнул Алек, отпуская сыну полновесную пощечину. – Я не могу положиться на тебя ни в чем!

Дункан рухнул на каменные плиты двора. Как только он попытался приподняться, Алек ударил его ногой по ребрам.

– Стоило мне уехать, как все пошло кувырком! Как ты мог позволить ей бежать? Когда она уехала?

– Две недели назад, – ответил Дункан, уворачиваясь от очередного пинка. – Что я мог сделать? Гэвин увез ее так стремительно, что никто ничего не заметил. Мы вообще не знали, что он был здесь.

Алек весьма сомневался в том, что Дункан сказал правду. Когда дело касалось сестры, он становился мягким, как воск. Будь Алек в Килгренне, Дункан бы не посмел вступиться за нее. Но, за его спиной он был способен на любое предательство.

– Куда он ее увез?

– Откуда мне знать, если я не видел его? – уклончиво ответил сын.

– Почему ты не отправил за ними погоню? – заорал Алек. – Он отвез ее в Крейгдью? Дункан, мне нужен наследник, поэтому я не оторву тебе башку. Но ты знаешь, что я могу сделать, если ты и дальше будешь упорствовать! Ты не встанешь с постели по меньшей мере месяц!

– Нет, говорят, что они не в Крейгдью, – неохотно ответил Дункан. – Они приехали туда только для того, чтобы обвенчаться в церкви и сыграть свадьбу. – И быстро добавил: – Так по крайней мере я слышал.

– А что еще ты слышал?

– Что на следующий день они покинули Крейгдью на рыбачьей лодке.

– Куда они уплыли?

– Вот этого я не знаю.

На этот раз Алек ему поверил. Гэвин не такой дурак, чтобы трезвонить о том, где собирается спрятаться с Джин. Но разузнать, что нужно, для Алека не составляло труда. У него есть свои шпионы в клане Maкдappeнa. Кто-то из них должен знать, куда направился Гэвин. А выудить нужные сведении – это уже дело его рук.

Кого-то надо заставить говорить.

А что потом? Конечно, этого молокососа надо проучить. И дочь должна понять, что значит идти против его воли. Черт их побери! Если бы Джин и Гэвин остались в Крейгдью, он мог бы уже сейчас заполучить тот подарок, что уготовила ему судьба. Но поскольку Роберт отослал новобрачных, у Алека нет никаких оснований просить помощи у Джеймса. А ему одному не по силам одолеть эту неприступную крепость, какой является этот остров. Но наверняка есть способ извлечь из этого пользу для себя.

Надо только хорошенько подумать. И то, что воспринимается сейчас как неудача, обернется победой.

Все склоны холмов Пустоши, все скалистые обрывы, что вели к морю, покрывал цветущий вереск.

Кейт с удивлением смотрела, как весна преобразила эти невзрачные кустики. Из чахлых уродцев они превратились в изысканные – всех оттенков багряного, лилового, темно-пурпурного – сплетения веток и цветов.

– Какая красота! – Не выдержав, она соскользнула с Вороного и взбежала вверх по склону. – Я не верила, когда ты говорил мне об этом.

Остановившись наверху, Кейт вытянула руки навстречу восходящим лучам солнца. Легкий ветер смешал тонкий запах цветущего вереска и запах волнующегося внизу моря.

– Боже праведный, до чего же мне все здесь нравится!

– Только прошу тебя, не заходи в своей любви слишком далеко, а то свалишься со скалы. Такое впечатление, что ты собираешься взлететь, – полушутя, полусерьезно попросил ее Роберт.

– И взлечу! Сегодня именно тот день, когда возможно любое чудо. – Она оглянулась и увидела, что он терпеливо поджидает ее внизу. – Когда-нибудь я непременно проверю, удастся ли мне подняться в воздух.

– Если ты решилась, то у тебя непременно получится, – с прежней улыбкой на губах сказал Роберт.

– Нет, ты мне ответь: ну разве это не чудо?

– Чудо. – Он вынул из сумки одеяло и двинулся по холму к ней наверх. – Но ты от всего приходишь в восторг.

– Ты привык и перестал замечать, какое здесь царит великолепие... Теперь мне придется открыть тебе глаза на то, каким сокровищем ты владеешь.

– Чрезвычайно благодарен вам, миледи, что вы снизошли до такой милости. – Он расстелил одеяло, сел рядом с ней и обхватил голые колени руками.

Со дня свадьбы Гэвина Роберт почти постоянно ходил в килте. Рубашку он сбросил, когда соскочил с седла. И теперь в нем было нечто варварское: блестящая от загара бронзовая кожа, растрепавшиеся на ветру черные волосы, живой взгляд. Как он нравился ей таким – полным жизни и силы. В нем уже почти ничего не осталось от того измученного сомнениями, циничного человека, каким она его встретила в самом начале.

Кейт почувствовала острое желание коснуться ладонью его крепких мышц, но она сдержалась, зная, что последует за этим. А ей так хотелось продлить эти удивительные минуты.

– Скромность явно не относится к числу твоих достоинств. Никогда еще не видела человека, столь уверенного в своем высоком предназначении.

– Тебе не так уж много мужчин доводилось видеть до меня. А те, которых ты встречала... Не будешь же ты утверждать, будто твой Себастьян не был о себе высокого мнения.

– Верно. Но вы, шотландцы, самые заносчивые. Мне кажется, это главная черта вашего характера.

– Значит, у тебя как дочери шотландской королевы этого должно быть еще больше.

Еще два месяца назад само упоминание о Марии вызвало бы у Кейт чувство тревоги и беспокойства. Но сейчас ничто не могло нарушить охватившего ее состояния восторга и приподнятости.

– Конечно. Некоторая доля надменности есть и у меня. Но для нас, женщин, это средство защиты от мужчин, которые постоянно пытаются подавить нас.

– Твоей матери это не удалось.

Тон его звучал вполне буднично, но легкая тень все же промелькнула на лице, и Кейт, уловив ее, перевела разговор на другое.

– Зато Елизавета ухитрилась удержать власть в своих руках более тридцати лет. А ты сам говорил, что она самый высокомерный человек из всех, кого тебе приходилось видеть.

Он хмыкнул.

– И все же она проявила заботу обо мне, – задумчиво сказала Кейт.

– К сожалению, не удосужившись проверить, достоин ли человек, заботам которого она поручила тебя, такого доверия.

– Ты слишком многого от нее требуешь. Она делала то, что, по ее мнению, могло быть полезным для меня.

– Елизавета никогда не думает о благе каждого в отдельности, если это не приносит благо ей и ее стране.

– Тогда ты тем более должен оценить ее поступок. Ты же сам говорил, что никогда не встанешь под знамена Марии, поскольку она слишком порывиста и неуправляема. Елизавета – человек с холодной волей. И, как видишь, все рассчитала верно.

Складка легла у него меж бровей.