– Нет, – отозвалась она шепотом.

– Наслаждение, которое получают муж и жена от своей близости, нельзя считать грехом. Я просто счастлив, что заполучил такую страстную девственницу. Это дар Марии. И мы не будем зря тратить время в этой пещере и постараемся развить ниспосланный нам дар к обоюдному удовольствию.

– Я не сластолюбива и не похотлива.

– Что за ужасные слова! Я так и слышу голос Себастьяна. Ты несешь в себе такое чистое, открытое желание, какого я не встречал еще ни разу. Будь честна сама с собой и признайся: ты пришла ко мне не только из чувства благодарности. Желание толкнуло тебя в мои объятия. И в нем нет ничего дурного. Оно прекрасно, потому что естественно.

Растерянная Кейт на какое-то время смешалась.

– Но... как я могла желать того, о чем не имела никакого представления? Откуда я знала, что получу такое... – Она снова запнулась в полном смятении, боясь выдать себя.

Он улыбнулся, догадавшись, почему Кейт замолчала.

– Твое внутреннее чувство подсказало тебе, что надо делать. Оно знает больше, чем ты сама. И потом, ты любопытна. Тебе хочется все узнать, все попробовать, все испытать. – Он закрыл глаза. – А теперь давай спать. Завтра будет трудный день. Надо набраться побольше сил.

Неужели он прав? Неужели она обманывала себя, считая, что хочет лишь отблагодарить его? Мысль об этом вызвала новый прилив отчаяния. В самом деле, так оно и было. Где-то в глубине души она поняла, что у нее нет другого способа разрушить стену, которую он воздвиг между ними. Эта потребность близости с ним томила ее, как жажда, как голод. И вид живительного источника уже не приносил утешения. Ей необходимо было испить этой упоительной влаги.

Приподняв голову, она посмотрела в ту сторону; где, вытянувшись на спине, лежал Роберт. И ей показалось, что выражение его лица стало еще более уверенным и неколебимым. Словно у ястреба, настигнувшего жертву. Но она не безропотная горлица. И будет защищаться. Нужно только забыть о том, что произошло сегодня между ними...

Но как не помнить об этом! Ему стоило взглянуть на нее, и грудь Кейт сразу напрягалась, соски набухали и горели. Даже сейчас, при одном воспоминании о пережитом, тело мгновенно отзывалось: в нем начинало происходить что-то неведомое и неподвластное ее воле. И Кейт знала, что оно снова начнет выгибаться, стонать и рваться навстречу Роберту и не станет слушать доводов рассудка. Эта мысль пугала ее. Но еще какое-то чувство поднималось из глубин ее сознания, чувство, которое она не могла пока ни понять, ни выразить словами.

– Кейт! Пора вставать!

Она открыла глаза. Роберт уже оделся и натягивал сапоги. Он улыбнулся ей.

– Одевайся! Я сейчас погашу костер.

Огонь уже едва теплился, и холод начал запускать свои щупальца под одеяло. Но Кейт думала не о нем.

Воспоминания прошлой ночи снова нахлынули на нее. Она увидела, что так и заснула нагая, и, поспешно схватив одежду, попыталась натянуть ее на себя под одеялом.

– Что ты там возишься, как поросенок в луже? – нетерпеливо спросил Роберт.

– Одеваюсь.

– Какая стыдливость! Ты, кажется, забыла, что я уже видел все прелести, которые ты теперь зачем-то пытаешься скрыть. – Он иронически улыбнулся. Или ты просто следуешь мудрым наставлениям Себастьяна и стараешься не возбуждать во мне желания? Удержать меня от порочных мыслей?

– Мне не нужны наставления Себастьяна, как и твои тоже, чтобы решать, чего я должна стыдиться, а чего нет.

– А я и не собираюсь учить тебя таким глупостям. Ты намного лучше такая, какой явилась мне вчера.

– У меня другое мнение на этот счет, – отрезала Кейт. – И мне не хочется разговаривать об этом, потому что я испытываю чувство неловкости.

– Вчера мне тоже пришлось испытать чувство неловкости, – пробормотал он. – Сказать: почему?

– Нет, – проговорила она с беспомощным отчаянием, обнаружив, что впопыхах натянула платье задом наперед. А еще надо надеть чулки. И снова ощупью, под его насмешливым взглядом. Роберта забавляло ее смущение. Кейт рассердилась. Нет! Она не позволит ему смеяться над собой.

Резко откинув одеяло, она одернула платье. Слава Богу, с ним все оказалось в порядке, вот только пуговицы были застегнуты не так, как надо. Кейт быстро исправила свою оплошность.

– Меня это не интересует. Как и вообще весь разговор. Я же попросила: давай сменим тему. Забудь о вчерашнем.

– Хорошо, давай поговорим о другом. Например, о твоих чулках. Позволь-ка, я помогу тебе побыстрее их надеть, пока ты не окоченела.

– Сама справлюсь! – быстро ответила Кейт. Но он уже сел рядом и взял из ее рук чулки. Когда пальцы Роберта коснулись ее лодыжки, Кейт показалось, будто пламя пробежало по телу. И оно поднималось все выше и выше вместе с его ладонями.

– Какие у тебя красивые ноги, – негромко заметил Роберт. – Вчера я не успел как следует рассмотреть их.

Кейт вспомнила, как лежала перед ним, раздвинув ноги, и у нее перехватило дыхание.

– Неправда.

Она изо всех сил пыталась придать голосу ледяное спокойствие.

– У тебя была возможность рассмотреть меня с головы до кончиков пальцев.

Роберт натянул чулок выше колена.

– Я разглядел только один укромный уголок твоего чудного тела. Желание было так велико, что я не мог отвести от него глаз. – Он потянулся за кожаным поясом с подвязками, что лежал неподалеку от него на одеяле. – Теперь ты сама имела возможность убедиться, как наши поступки зависят от наших чувств. – Он неторопливо пристегнул пояс, и пальцы его ласкающим движением погладили ее бедра. – Нет ничего более волнующего, чем женские подвязки.

Смуглая рука на белой коже скользнула выше. Прикосновение было нежным и в то же время возбуждающим. И Кейт, чувствуя, как пылает ее тело, не могла даже шевельнуться.

– Какая у тебя мягкая кожа. И у подвязок хорошая, мягкая кожа. – Его щеки горели. Иронические, насмешливые нотки исчезли. Голос стал хрипловатым и низким. – Чуть позже я покажу тебе, какое наслаждение может доставить кожа. – Роберт принялся надевать второй чулок. – Мне нравится на ощупь любая ткань, разве только кроме грубой шерсти. В Крейгдью ты будешь носить только шелковые чулки. – Он с той же завораживающей нежностью поднимал чулок все выше и выше...

Мускулы Кейт снова сами собой напряглись. Каждая клеточка тела отвечала на его призыв. Пульсирующий горячий поток распространялся по всему телу.

Почему она не в силах отодвинуться от него? Почему она окаменела от одного его прикосновения?

– Сегодня вечером я сумею продлить удовольствие, – сказал Роберт низким, чувственным голосом. – Вчера все закончилось быстрее, чем мне бы хотелось. Но ты слишком долго мучила меня. Теперь мы испили первый глоток. И я больше не буду таким грубым.

Но он совсем не был грубым. Диким – да. Необузданным – да. Но не жестокими не грубым. Свирепой, скорее, оказалась она. Кейт вспомнила, как вонзила ногти ему в плечи, стараясь прижать к себе как можно теснее. Она сама превратилась в животное. Животное, жаждущее мужчину-самца. Это сравнение помогло разорвать пелену соблазна, которая медленно окутывала ее, мешая понимать очевидное. Кейт отодвинулась.

Роберт одернул ее юбку и помог встать.

– У тебя все равно нет иного выбора.

– Я уже многое узнала о тебе. И могу поклясться, что ты не станешь принуждать меня к близости. Не станешь применять силу, чтобы склонить к греху.

– А мне и не придется. Твой темперамент, к счастью, сам подскажет тебе, что делать. – Он спокойно встретил ее яростный взгляд. – Мы оба понимаем, что я мог бы взять тебя сейчас, если бы захотел сделать это.

Кейт возмутилась и хотела что-то возразить ему, но поняла, что глупо спорить с очевидностью. Роберт все равно не поверит ей, видя, как ее тело страстно отзывается на каждое его прикосновение. Кейт гордо вскинула голову.

– Тогда что же тебя останавливает?

– Ты сама поймешь. А я буду ждать. – Он наклонился, поднял плащ и завернулся в него. – Я знаю, в каком смятении ты сейчас находишься. Но у тебя ясный и трезвый склад ума. И ты в конце концов придешь к разумному выводу. Сама поймешь, что правильно, а что нет.