— Эй, Ярый, — вдруг подаёт голос оставшаяся перед дверью девица, о которой я, к собственному стыду, вовсе успела позабыть. — Если нашёл себе новое развлечение на ночь, то хоть бы мне такси вызвал.

Стыд немного отрезвляет меня. Но, похоже, не Ярого. Он будто не замечает ничего вокруг, продолжая иступлено ласкать мою кожу требовательным языком.

— Алло! — взрывается брюнетка. — Я вам не мешаю?!

— Мешаешь, — хрипло выдавливает Ярый, на мгновение отрываясь от моего напряженного полушария, и я в смущении наблюдаю, как он бесцеремонно захлопывает дверь прямо перед носом своей пассии.

Сжимает меня теснее, и концентрирует свой одурманенный взгляд на мне:

— Значит так, будем считать, что ты все же вывела из себя серого волка, — он будто не может оторвать взгляда от моих губ. — Поэтому договоримся сразу: я возьму тебя всего раз…

— Только раз, да… — умоляюще шепчу я, понимая, что о большем я и мечтать бы не посмела.

— И когда мы снова встретимся, уж постарайся сделать вид, что впервые меня видишь, — он наконец встречается со мной взглядом из-под хмурых бровей.

Подаётся ко мне и похабно облизывает мои сомкнутые губы своим горячим языком. Будто не может удержаться от желания распробовать меня на вкус:

— Отвечай, конфетка, — требует. — Поняла?

— Мгм, — пищу я, осознавая, что ему уже нет дела до моего ответа, потому что меня вдруг начинает распирать между ног.

Теперь пути назад уже точно нет. Да и зачем назад? Разве не об этом я мечтала долгими ночами?

Сил на размышления о правильности моих желаний не остаётся, когда Ярый, едва приметившись, делает уверенный толчок бёдрами, и я оказываюсь достаточно мокрая, чтобы впустить его практически беспрепятственно…

Практически.

Слишком резко. Боже, как же больно!

Все тело непроизвольно сжимается, будто в судороге. Меня словно разрывает изнутри. Но Ярый не сбавляет натиска. Очевидно алкоголь и моя ложь достаточно усыпили его бдительность.

— Все же я слишком большой для тебя, малыш, — хрипит он, видимо восприняв мое напряжение по-своему.

Прячу лицо у него на груди, лишь бы он не заметил выступивших на глаза слез. И не разгадал моей лжи.

— Все в порядке, — бормочу еле слышно, стараясь не всхлипывать.

Ничего не в порядке. Все тело будто в агонии, а внизу живота все занемело. Хочется выть в голос, и проклинать свою беспросветную глупость за то, что выбрала себе в первые мужчины такого великана, да ещё и наврала ему. Он просто огромный!

Но теперь и отступать некуда. Он ведь больше никогда даже не глянет в мою сторону, если я сейчас попытаюсь его остановить.

Стараюсь переключиться, отвлечься от боли, но ничего не помогает. Врезаюсь ногтями в широкие плечи, желая хоть как-то компенсировать свою боль, но кажется ему все равно, он и не чувствует будто ничего.

Ощущаю себя грязной шлюхой, которую отодрали прямо в коридоре даже не снимая обуви.

Но ведь он предупреждал, что так и будет. Однако мои фантазии выглядели куда наивнее реальности.

Хотя все же есть кое-что… то, что вынуждает меня терпеть эту адскую муку. Его мужской запах. Голос, который бормочет нечто неразборчивое, но кажущееся утешительным. Горячая кожа под моими пальцами. Вены на его шее вздулись от возбуждения и… осознание, что это из-за меня…

Какая же она охеренная. Мне просто срывает башню. Хочу ее, даже уже обладая. Хочу больше, быстрее, жёстче. Но стараюсь сдерживаться. Меня дурманит от неё похлеще чем от всего хмеля, что разгоняет мою кровь.

Однако ощущение, что девочка не разделяет моего удовольствия не даёт покоя. Миниатюрная фигурка, что обвилась вокруг меня кажется какой-то напряжённой. Оно и понятно, я дядя большой, а она вон какая малышка…

Стоит услышать тихий всхлип как я маленько трезвею. Это было не похоже на всхлип удовольствия. Может показалось?

Наконец осознаю, что у меня буквально вся шея уже мокрая от ее слез, и отстраняю от себя девчонку.

— Черт бы тебя побрал, — рычу, оценивая ее припухшие от беззвучных рыданий глазки. — Какого черта не сказала, если так неприятно?!

— Все хорошо… — бормочет.

Не могу себя контролировать. Меня бесит ее заплаканное лицо. Чувствую себя последним мудаком. Будто я маньяк какой-то!

Надо бы снять ее с себя, одеться и уйти, но… ещё хуже прочего, это то, что даже ее заплаканный вид нисколько не поумерил мой пыл. Точно, маньяк. Но останавливаться я не намерен…

Сильно сбавляю темп. Легко касаюсь ее соленых от слез губок. Осторожно поглаживаю свободной рукой ее темные волосы. Прохожусь поцелуями по влажному лицу, собирая слёзы.

— Согласен, грубанул, принцесса, — шепчу успокаивающе. — Но на будущее, малыш, так нельзя делать, мгм? Если тебе больно, нужно говорить об этом своему мужчине… Мы ведь не телепаты.

Меня отчего-то коробит, как подумаю, какой мудак научил ее терпеть.

Всхлипывает, поднимает на меня глазки свои синие:

— Своему мужчине? Это какому?

Стискиваю зубы. Она будто назло задаёт раздражающие вопросы:

— Это тот, который тебя имеет, — цежу.

— Значит каждый, кто меня имеет — мой мужчина? — вроде бы наивно спрашивает, ещё и глазками так хлопает, мол действительно не догоняет. Но чувство, что она нарочно меня из себя выводит — не отпускает:

— Нет! То есть… — млять, почему меня это так бесит?! — Сегодня я — твой мужчина!!! Поняла меня?! Поэтому будь добра, говори, если тебе что-то не нравится. А не вой втихомолку! Не вынуждай меня чувствовать себя мудаком!

— Значит… мой мужчина? —впервые за все время, что я держу ее в руках, с ее губ срывается стон.

У меня от этого звука едва не срывает предохранители. Вжимаю девочку в себя, пытаясь включиться, чтобы не улететь раньше неё.

Она прикрывает глаза, откидывая голову на стену, раскрываясь мне навстречу. Не могу удержаться от соблазна, прохожусь языком по незагорелой коже. Какая же она сладкая.

Выгибается в моих руках, и я наконец чувствую ее удовольствие. Это обстоятельство мешает мне концентрироваться. Ещё несколько иступленных стонов моей девочки и я больше просто не нахожу в себе сил, взрываюсь вместе с ней…

Она льнет ко мне. И кажется я пока тоже не хочу ее отпускать. Поэтому слегка отдышавшись, и не разжимая объятий направляюсь прямиком в ванну.

— Позволишь мне раздеться? — усмехаюсь я, пытаясь поставить Олесю на ноги.

Поддаётся и отпускает меня. Едва оказывается в корыте ванной, пытается прикрыться, и уже тянется к смесителю, когда я замечаю нечто контрастно выделяющееся на бледной коже…

По внутренней стороне бедра неторопливо сползает алая дорожка.

Ловлю запястье Олеси, не позволив включить кран, и притягиваю девушку к себе:

— Это ещё что?! — рявкаю я, уже сам догадываясь, что это. — Ты ведь говорила, что были мужчины?!

— Б-были, — ее буквально трясёт.

Стискивает бедра, тем самым размазывая между ними полоску крови.

— Эт-то мес-сячные, — врет, пытаясь прикрыться от меня.

Дергает смеситель, взвизгивает, когда из душа на неё проливается поток холодной воды. А я так и стою в немом оцепенении несколько секунд.

Теперь вся стало понятнее. Должно быть это было очень больно… Вот, млять!

Выключаю воду, хватаю первую попавшуюся под руку тряпку, и завернув в неё дрожащую девчонку, выношу из душа.

— Ты идиотка! — рычу, опуская ее на кровать.

Встаю коленями на простыню и грубо развожу ее ноги в стороны.

Ещё сопротивляться пытается.

— Я же мог тебя порвать! — осекаюсь, когда она наконец поддаётся моим рукам.

Какая же она все-таки красивая… Глупая беспробудно. Но такая… нежная что ли. Невольно провожу пальцами по розовой плоти.

Все как я хотел: эта девочка сейчас только моя. Я мог бы оставить ее себе. Моя чистая малышка. Если она, будучи девственницей так стойко снесла мой отнюдь не нежный натиск, то что же будет, если обучить ее под себя…

Снова начинаю возбуждаться, и мне это не нравится. И мысли идиотские не нравятся. Я ведь зарекался — больше никаких привязанностей.