Обливиэйт. порой Гермиона думала, возможно ли его наложить на саму себя? Забыть про все, и написать с себя с чистого листа. Второй шанс на счастье.

Хогвартс опустел, и эльфы накрыли только один стол в Большом зале. Самый платиновый слизеринец на свете тихо опустился рядом с ней. Практически все слизеринцы со старших курсов укатили на первом же экспрессе в Лондон.

Она нервно поерзала и хотела уже подняться, как Драко накрыл ее руку своей ладонью.

Гермиона убрала руку, но осталась.

— Что тебе нужно, Малфой?

— Что ты делаешь вечером?

— Я занята.

Гриффиндорка поднялась и медленно пошла на выход. Она знала, что он провожает ее взглядом.

Она не обманула Малфоя, вечером она навещала Хагрида. Вот уж кто всегда умел поднять ей настроение. Подарив ему книгу «Домашний гиппогриф, 100 советов по уходу» и едва не задохнувшись в объятиях великана, она в хорошем расположении духа шагала по свежему снегу в замок. С холма было видно подмерзающее озеро, у берегов которого уже образовалась тонкая патина льда. Ей вспомнилась та роковая ночь, когда она купалась в озере, а Малфой решил наконец-таки стать героем и попытаться спасти кого-нибудь. Как же ей не повезло оказаться на месте этого кого-нибудь. Она проклинала себя за все, за свою слабость, за то, что поддалась этому роковому влечению. Весь этот месяц она в напряжении слушала чужие разговоры и все ждала своей казни. Ждала, когда он начнет обо всем говорить. Но ничего не происходило.

Может в нем и есть капля благородства.

Когда Пэнси Паркинсон села на ее место на Зельях, она и бровью не повела. Хоть это и стоило ей титанических усилий. Гарри, её дорогой Гарри, наблюдал, но и слова не сказал. Стал садиться с ней рядом на всех занятиях, и это безмолвная поддержка позволяла ей быть на плаву. Он с неохотой уехал в Нору, боялся за нее.

И, конечно, не зря.

Светлоперый коршун почувствовав, что его жертва осталась одна, и решил доклевать остатки сердца в груди.

Она забыла, она переключилась, ну зачем он так?

Конечно, она уже решила что делать. Чтоб наверняка. Но так не хотелось оставлять Хогвартс.

***

От ели, что стояла напротив дверей, захватывало дух. Более великолепное дерево сложно сыскать во всей Британии, запах настоящего леса, волшебный снег, белые и золотые игрушки, шары, сосульки, бантики, птички. В этом году профессор Флитвик превзошел сам себя.

— Гермиона!

Девушка вскрикнула от неожиданности. Ее светловолосое наваждение не отступало, теперь оно было не только в мыслях, но и на яву.

— Гер… — Малфой тяжело дышал, согнувшись и поставив руки на колени. — -миона…

Она смотрела на него, пытаясь понять, что же ее так в нем зацепило. Драко был красив, объективный факт. Неужели этого было достаточно?

— Гермиона, — он наконец-то отдышался и улыбнулся так очаровательно, как умел только он. — Я хотел поговорить.

— Говори.

Сердце бежало галопом.

— Я хотел попросить прощения, — начал он.

— Я прощаю, — перебила она.

Слизеринец вздохнул.

—Я хотел бы, чтобы ничего не было. Всей этой ненависти, всей этой злости.

Гермиона не могла смотреть на него. Она подняла глаза вверх на венчавшую ель золотую звезду.

— Почему ты так меня ненавидел? Я же ничего тебе не сделала?

— Разве ненависти нужна причина? Эта злоба сидит в нас. И мы ищем повод, чтоб облечь ее на кого-то. Я — зло, Гермиона.

—Нет, Драко, это…

— Прости меня, пожалуйста. Я и в правду тебя ненавидел.

Он искал ее взгляда, но она не могла. Сахар с солью. Огонь со льдом. Ненависть с любовью. Этот оксюморон был невозможен и невыносим.

— Я уезжаю, Драко.

— Как уезжаешь? Куда?

— В Дурмстранг. Виктор помог мне связаться с новым директором, а профессор МакГонаглл меня поддержала.

Драко казалось, был поражен этой новостью.

— Спокойной ночи, Драко. Надеюсь, еще когда-нибудь увидимся.

Шагая по лестнице, она все крутила в голове свои последние слова. Ведь убегала она именно от него.