У входа в гостиницу Этери попыталась выплести свои пальцы из Сережиных.
- Да брось ты!- засмеялся Дудаков.- Все давно спят, кому это может быть интересно?
Так и в лифте ехали, ладонь в ладони. Так и в номер зашли. А там уже близость тел абсолютизировалась, стала неразделимой в бесконечном количестве точек соприкосновения.
Восхищаясь и немного дразня женщину, Сергей повторил, проводя по ее лицу ладонями:
- Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа…
========== Часть 67 ==========
Это была долгая ночь, в которой все объятия превращались в поцелуи, поцелуи перетекали в объятия, тихие слова навсегда оставались легкой щекоткой на сердце. Сережа любовался и любил - руками, губами, словами. Этери принимала его слова и любовь, отдавая молчаливо и до боли нежно столько, сколько он просил.
С каждым днем она все глубже прятала то, что поселилось в сердце, потому что оно и без того рвалось, но сегодня прикасалась так, как требовало это спрятанное от него, тем более от себя огромное чувство. Она любила, как и все в жизни делала, молча, но сильно и полностью, насколько могла. И даже немного больше возможностей. Слова легки, даже легковесны. Этери не любила слова. Может, только вот эти Сережины, произносимые так просто казались правдой, а остальные - не стоили ровно ничего. И не разменивалась этими пустыми словами.
Отдавалась, открывалась, допускала до самого нежного в душе и самого трепетного в сердце. Проваливалась в короткий сон рядом с уже привычным, сильным и спокойным мужчиной и просыпаясь снова ловила его поцелуи. Эта ночь была не про секс. Эта ночь была про признание, капитуляцию, смирение с тем, что теперь у тебя нет брони и защиты от человека рядом. И если он сделает больно, то будет очень больно. Смертельно больно. Но теперь и сама могла больно ранить. Сережа тоже был беззащитен рядом с ней.
Взаимная любовь - чувство страшное. Мы просто не знаем об этом, потому что слепы ко всему, кроме самой любви.
Уже в глубокой ночи проговорилась:
- Как же я боюсь к тебе привыкнуть, Дудаков.
- Я никуда не денусь,- обхватил спину руками и прижал к груди.- Сто лет никуда не девался и дальше не денусь.
- Денешься,- пробормотала ему в грудь женщина.
Чувствовала крепкие объятия и легкое покачивание-баюканье. И молчание. Его тоже чувствовала осязаемо. Оба понимали, что речь не идет о физической пропаже. И так же понимали, что всякое может быть. Они всего лишь договорились с собой делать вид, что такое случится нескоро, к тому времени, может, само все отвалится и пройдет.
Уснула под его баюканье и звук молчания. Под правду о скоротечности всего, что им отпущено.
Укладывая ее на постель, укладываясь рядом, Сергей сплел свои пальцы с пальчиками спящей женщины и улыбнулся, почувствовав, как чуть сжалась ее рука, удерживая его ладонь. Заснули, как гуляли, сцепившись в замок.
И проспали запланированную экскурсию по Минску. Точнее проснуться Дуд проснулся, только разлепил глаза, желая полюбоваться тем, кого ему под бочок подложила судьба, как в дверь раздался нервный стук.
Ворча, натянул халат и пошел открывать. На пороге стоял Эдик:
- Вы что, не поедете на экскурсию по городу?
- Нет,- коротко ответил Дудаков, надеясь тут же закрыть дверь
- Почему?- полез не в свое дело совершенно Аксенов.
- Мы вчера нагулялись,- и вот тут уж Сергей просто захлопнул дверь.
Начальству хватило ума не тарабанить дальше. Но свое черное дело он сделал - Этери проснулась.
- Что там опять?- сонно пробормотала она, садясь на кровати.
- Культпоход,- мужчина упал в постель и потянул туда же сидящую блондинку,- но мы не можем. Мы отказались, потому что проспали.
- Мы проспали?!- встрепенулась в Этери начальница.
- Да,- довольно проговорил Сергей и уткнулся в голую женскую грудь,- очень удачно проспали. И сейчас удачно проснёмся.
Прикусил мягкое полушарие сбоку, поцеловал легкий след укуса, торопливо побежал губами вверх до темного, пока еще мягкого соска. Лизнул, подул. С одобрением посмотрел, как уменьшается ореола и темная пуговка на навершии груди становится напряженной ягодкой. Повторил весь комплекс со второй грудью. Накрыл обе ладонями . Перебирал соски в пальцах, любовался на то, как то появляется, то исчезает между ними нежная женская плоть. Хотелось продолжать смотреть на это волшебство и двигаться дальше.
- Дай ручку,- поднял за кисть ладонь Этери и положил на ее же грудь,- Поласкай для меня.
Так было еще более возбуждающе. Длинные пальцы сначала аккуратно и даже несмело бегущие по светлой коже, замирающие на вершине и отступающие. Второй рукой она потянулась сама, оставляя его взгляду праздник ласкового движения уже двух ладоней синхронно танцующих будоражащий танец.
Не отрываясь от движений музыкальных рук, мужчина провел своей ладонью по возбужденном члену, обхватил его, поглаживая, натягивая тонкую кожицу, вокруг головки движениями вперед и назад. Сдвинулся так, чтобы не терять из вида игру легких пальцев, и вторую руку опустил между бедер той, что так легко будила в нем страсть. Обнял мягкое и спелое тело, почувствовал влагу. И хоть знал теперь и аромат и вкус своей долгожданной женщины, но все так же пробовать ее губами и языком было удовольствием. И отказывать себе в дегустации любовник не собирался.
Подобрал в руки ягодицы, проник головой между ногами и поцеловал губы, которые целовали его еще интимнее и горячее, когда он проникал в любимую, когда стремился у входа напроситься в гости, когда покидал ее гостеприимное для него лоно.
Он больше не видел ласкающих ладоней, но чувствовал губами и держащими руками, как танцуют бедра, зовут, ждут его.
Вместе с его поцелуем Этери достался собственный вкус с горячих и требовательных губ. Тело выгнулось, ища максимального погружения в себя напряженной мужской плоти.
Поцелуи-укусы, резкие точки и такой же резкий взмах бедер навстречу, взгляд туманный, как рассветное небо сверху, взгляд туманный, как вода в ночном море снизу. Возле самого пика мужчина обхватил ладонь почти замершую на груди и сжал ее пальцами женский сосок. Вскрик, начавшийся неожиданностью боли перерос в музыку на вершине наслаждения. Он тискал через лежащие поверх пальцы светлую кожу груди, то натыкаясь на ограждение фаланг и костяшек, то попадая в желанную мягкость своим давлением. Погружался максимально глубоко, ждал окончания, чтобы вернуться в реальность, которая сейчас была так далеко, как никогда до этого и никогда больше.
Рык освобождения ничем не отличался от хрипа умирания. Сергей и правда умирает в этой женщине каждый раз. И каждый раз рождался снова. Этери дарила ему радость малой смерти и малого рождения, как всякая Ева своему Адаму. Как первая Ева, предложившая плода от древа познания. Он познавал ее и умирал с этим знанием. И возрождался, понимая, что оно так мало, неизведанное в ней бесконечно.
И когда, едва родившийся, целовал ее пальчики, сыгравшие такую призывную и яркую мелодию в этом концерте для двух тел, знал, что будет ждать новой смерти, но не знал, как скоро она его настигнет. До самолета в Москву оставалось всего пять часов.
Вы не верите в Ад? Он где-то там, начинается в терминале Шереметьева, реже Внукова, и тянется к центру тысячами торопливых необходимостей принадлежать другим, вместо того чтобы покоряться единственной.
========== Часть 68 ==========
Разлука - это не разъехались в разные страны, а вот так, как у них сейчас: вроде каждый день встречаются, даже на тренировке бывает пересекаются, разговаривают. А все врозь. Где Этери? Этери в “Мегаспорте”, на встрече, в ФФККР. Где Сергей? Сергей у дочери, уехал смотреть новое оборудование, помогает сыну с переездом. Три дня, в которые встречи, как мимолетность, и вся в рассинхрон чувств.
Этого почти не видно, но разлука звенит раздражением. Она срывается на пустом месте на Эдика, Дуд зачем-то ругает Аделию, которая и без того расстроена, что все идет наперекосяк. В конце концов об этом надо всего лишь сказать, признаться себе и второму. Перед самым выездом на шоу женщина хватает на опустевшем льду за руку Сережу и не говорит, выдыхает впервые за все дни в Москве:
