- Нет,- удивляется Этери.- А что записывать?
- Подожди,- забирается в карман, вынимает записную книжку в четверть тетрадных листа размером, хлопает по карманам куртки и вытаскивает ручку.
Быстро и коротко что-то пишет, вырывает листок и отдает Этери. Четыре цифры.
- Это что?- блондинка перебирает в пальцах бумажку.
- Пароль от моего телефона. Это дни рождения Егора и Катьки,- и мужчина вдруг так смущенно и наивно улыбается, будто сам не ожидал от себя сентиментальности подобного рода.
- Забери!- протягивает назад.- Мне не надо.
- Не надо, не пользуйся, а положи в укромное место и пусть лежит,- назидательно ответил Дуд, зажимая своей рукой плотнее пальцы, держащие листок.
Будильник в телефоне заверещал, говоря, что они оба непозволительно опаздывают.
- Блин!- Тутберидзе метнулась к двери, пряча бумажку в карман, Сергей хлопнул крышкой чемодана и щелкнул замками.
Через три минуты оба стояли в дверях своих номеров с поклажей. Мужчина забрал чемодан из женских рук и покатил к лифту. Этери шла следом с переноской и сумкой через плечо.
Пока ждали лифт решила объяснить маленькую деталь, которая, казалось, нарушила равновесие:
- У меня телефон разблокируется по отпечатку пальца.
- Береги свои ручки и не засыпай в незнакомых местах,- улыбнулся Дудаков.
- Ну, вроде не честно: ты мне пароли даль, а я тебе не могу,- замялась женщина.
Дверь в кабину открылась и Дуд чуть подтолкнул Этери вперед.
- Этери, если мне приспичит поинтересоваться содержимым твоего телефона,я просто попрошу об этом, ага?- закатил чемоданы вовнутрь.- Мне нетрудно.
- А мне трудно,- призналась женщина.
- Вот, теперь и тебе нетрудно. Взяла телефон, разблокировала. И смотри, куда хочешь,- улыбнулся Дудаков, нажимая кнопку на первый этаж.
- И откуда ты такой на мою голову,- усмехнулась Этери.
- Из сорок восьмой ДЮСШ,- напомнил Дуд.
Так под собственный смех и вышли в холл, гед уже ждали все, кроме болящей Сони, составленной отсыпаться.
Рассаживайтесь по местам,- привычно руководила Этери.- Меня не ждите, я решаю вопросы с выселением и Соней. Доеду на такси. Аделя! Мишель тоже заберите!
Девочка приняла переноску с кудрявой собачкой и замурлыкала в сетчатое окошко. Чтобы не останавливаться, ее чемодан покатил Дяна, Сергей вез чемодан Этери, а сама Тутберидзе уже удалялась от шумной банды.
Даниил Маркович никогда в жизни бы не признался, что все дни, пока жил стенка в стенку с номером Этери, ждал, что утром услышит звук душа. Но всегда была тишина. Только сегодня хозяйка вернулась к себе. В этом было его горе. И это было его надеждой, что вектор, который он сознательно растил в себе - на семью, на Олю, будет правильным. Вектор, надо сказать, никак не хотел расти. Оля к третьему дню начала откровенно сердить даже в мелочах. Хотелось сбежать куда-нибудь, хотя бы во внутреннюю эмиграцию, то есть в бутылку.
По поводу детей они тоже объяснялись. И тоже вроде не в пользу Дани, хотя все Оля говорила разумно и правильно: кто рожает сначала, а потом женится? И попытки доказать, что таких людей куча, ее никак не убеждали. Быть частью этой кучи девушке не хотелось.
В конце концов при очередной попытке решить вопрос несколько клиническим способом, то есть увлечься самому и увлечь ее игрой в горизонтали, Оля вырвалась прямо посреди процесса, да и заорала, что она не инкубатор для потомка Глейхенгауза, а человек. И как всякий человек хочет сама решить, когда и с кем ей рожать детей, а не становиться объектом Даниных генеалогических поползновений.
- Что тебя заклинило на этой свадьбе?- чуть ли не взвыл Глейхенгауз,- Я честный человек, я просто не хочу лишнего шума вокруг личной жизни. А стоит начать суетиться, сразу пойдут слухи.
- Значит, делать со мной общих детей ты не боишься,- взвилась в ответ Оля,- а слухов боишься? От кого ты меня прячешь?!
Вопрос, некотором смысле попал в цель. Он прятал. Не то, чтобы вот прямо Олю. Про Олю вроде все более или менее знали, кто поближе был. Он прятал серьезность отношений, придерживал дверь полуоткрытой, чтобы в случае чего можно было выскользнуть и пойти к другой точке на карте. Хоть к конкретной - Этери, хоть к абстрактной - новой женщине. Но больше, конечно, конкретной, которая все-таки зашумела сегодня душем в своем номере.
И хоть вышли они смеясь и явно в хорошем настроении и отношениях друг с другом, но этот душ не давал покоя. Что-то произошло. И Даня смотрел на острый профиль, слушал знакомые интонации. Понимал, что Оля так никогда внутри не отзывается.
По дороге в автобус, заметив мечтательное выражение на лице коллеги Дудаков подколол:
- Ты чего такой парящий над землей: Хорошее что-то случилось в личной жизни?
Дуд, вообще-то желал Даньке только хорошего. Просто не от Этери, а например, от нервничающей по отсутствию ночью любимого в постели Оли.
- Любовь,- продолжая думать о той, о которой по всей разумной логике жизни думать не надо, признался Даня.
“Быстро отпустило, слава богу!”- сделал совершенно неверный вывод из его слов Сергей.
- Поздравляю,- искренне пожелал хорошего Дуд.
Даня вынырнул из мечты, косо глянул на коллегу. И промолчал. И так сказал слишком много.
Составили чемоданы, загрузили девчонок и Вовку, да и двинулись трудиться и ждать одну любовь на двоих
========== Часть 48 ==========
Аня внимательно проследила проход в задние ряды двух своих тренеров из трех и задумалась под мерное покачивание автобуса глубоко и серьезно. Жизнь ее в фигурном катании объективно сложилась максимально хорошо. Жаловаться не на что. Можно и заканчивать. С другой стороны внутренне закончить она еще не была готова, только под давлением внешних обстоятельств. И сейчас юной чемпионке казалось, что обстоятельства складываются именно так, чтобы она заканчивала свою карьеру в спорте.
- Ань, ты о чем задумалась?- Майя подтолкнула соседку в бок локтем.
- Второй день,- коротко и непонятно отозвалась Щербакова.
- Что второй день?- не поняла тоненькая блондинка рядом.
- Второй день ее нет. Этери Георгиевны,- уточняет Аня.
- Почему нет?- Собеседница совершенно не понимает посыл подруги по команде. Вчера же была,и на тренировке, и на прокатах.
- Да, а когда готовились к выходу - не было,- не соглашается Аня.- А сегодня нет на тренировке.
- Щербакова, ты паранойишь,- отмахивается приятельница.- Ну, Соня же заболела. Это форс-мажор. Впервые что ли?
- Может быть,- тихо сказала чемпионка.
И все же волновалась и думала о недобром. И была у этих мыслей причина.
Разговор матери и дочери Аня совершенно не хотела подслушивать, но иногда так бывает. Случайно. Девушки собирались на выход, когда в коридоре раздался знакомый громкий голос Этери Георгиевны, Саша хитро прищурилась и приложила ухо к двери, делая вид, что подслушивает, хотя из них всех Трусова была самой правильной и нелюбопытной. Потом хихикнула и, вспомнив о чем-то забытом, убежала в комнату, а Аня осталась ее ждать у порога. И невольно дослушала.
- Диш, ты совершенно зря переживаешь!- отчетливо звучало из коридора.- Не в этом твоя забота. Твоя задача сейчас максимально чисто откататься. А я со своими проблемами разберусь.
Вопрос Камилы тогда шел девятым валом.
- Вижу я утром, как ты разбираешься вечерами!- значительно тише, чем Тутберидзе, но тоже вполне понятно, если вслушиваться, проговорила Диана.- Возьми хоть пустырник или какое другое успокоительное, скоро зареванные глаза никакими подводками не замажешь!
- Пореву и перестану! Тебя это не касается,- отрезала мать.
- Я в конце концов беспокоюсь!- продолжала напирать Диша, которая при всей внешней мягкости характером удалась в мамочку, не иначе.- Мы уедем через четыре дня, ну, ладно, через пять, а ты тут одна останешься. И в России потом одна!
- Диш, я одна в России уже три года. Мама взросленькая, мама не потеряется!- было слышно, как в голосе перемешались легкая насмешка и расплавленная любовь.
