В душах девчонок от того, что две трети тренеров испарились, тоже был непорядок.

- Даниил Маркович, а где все?- поинтересовалась Майя еще на выходе из автобуса.

- Приедут позже, иди разминайся,- направил ее в зал Глейхенгауз.

Вот так и крутился один между девчонками, хорошо, что хоть за парниками смотреть не надо: сами взрослые и разумные, да и Макс, углядев, что сегодня Даня один, скинул микрофон Ягудину и умчался блюсти своих. Чуть позже рядом образовался Леша Тихонов. И стало как-то увереннее. Все-таки не одинок. Оказывается, он привык, что часть большой и надежной команды.

- Дань, загляни в режиссерскую, там по презентации вопрос у твоей Ани,- это Леша Ягудин.

- Не сейчас, я один на хозяйстве,- кивнул на девочек хореограф.

- А где многодетная мать?- пошутил в своей манере олимпийский чемпион.

И от незнания ответа, а больше от непонимания происходящего Даня окрысился на самого невиноватого из всей телетусовки:

- Решила вам картинку не портить! Вы же печетесь, что ее с допингом засудят, а вам перемонтировать развлекательную передачу!

- Чего ты на меня-то орешь?- обиделся ведущий.- Я что ли это придумал?

- Извини. Неправильно это,- покачал Даня головой.

- Ну, неправильно,- согласился Ягудин,- а только у них своя работа. Их можно понять.

- Все равно - неправильно. Не по-человечески,- не согласился Глейхенгауз.- ей и без того нехорошо от всего происходящего, а тут еще ваши указания.

- Ладно, я понял, твою начальницу надо взбодрить. Да?- засмеялся леша.

- Да я уж сам не знаю, что ей надо,- махнул молодой мужчина рукой.

Время шло к началу групповых номеров. Все высыпали вкруг ледового овала. Рабочее освещение погасло и началось представление. Больше для зрителей, но тренеры тоже смотрели. Хореографы ЦСКА расстарались: тут вам и маски, и реквизит, и всякие прелести. Номер Ани был аскетичнее, но современнее. Даниил по сути делал его, хоть и с сердцем, а без лишних заморочек. Да и на что можно заморочиться, когда толпа разношерстных спортсменов, часть из которых ты никогда больше не увидишь? Да и - зачем?

Оля подошла неслышно и, тронула Даню за рукав, прошептала на ухо:

- Я там за тебя разобралась с видео.

Благодарно кивнул. Хорошая она, Оля, помогает. На экране уже шла нарезка со словами спортсменов, все было рабоче. Нормально. И на льду, и вне его. И даже девушка была уместна и ко времени.

Как вышло дальше, сам не понял: взглянул на лед, где фигуристы складывали сердце, и вдруг увидел, как будет красиво в артистическом свете шоу, под аплодисменты полных трибун этот стук и движение. Эта любовь к зрителям. И в ответ их любовь к спортсменам. Нет, Женя с Вовой - еще не точка. Точка - стучащее сердце на льду и сердца в зале. Вместе. Во имя любви к фигурному катанию. К каждой девочке и каждому мальчику, которые стоят в этом сердце. К каждому взрослому и ребенку, которые стоят и хлопают на трибунах.

- О чем ты улыбаешься?- шепнула Оля на ухо.

- Я нашел финал нашего шоу,- и просто из-за того, что был рад всему и вся, прижал девушку крепко-крепко рукой к боку.

В этом был внутренний самоповтор. Но он же решил лечиться. Вышибать клин клином. Больше не бежать за призраком Этери. Пусть тогда будет другое воспоминание об этом объятии среди тысяч зрителей. Так начнется новый круг жизни. Сансара, да. Женщины меняются, но любовь-то остается.

Дальше было не про него. Точнее про него было продолжать следить за девчонками, чтобы не застаивались, двигались, разминались, готовились. Отвечал на вопросы. И резко выдохнул от облегчения, когда в дверях увидел своих. Этери была сосредоточена и несколько недовольна, а Дудаков спокоен и, кажется, как раз весьма доволен всем. Девчонки тоже, показалось, выдохнули.

- Что я проспала?- с места в карьер спросила женщина у Дани.

- Я нашел нам финал,- гордо сообщил хореограф.

- Еще один?- усмехнулась Тутберидзе.

- Самый финальный,- довольно разулыбался Глейхенгауз.

Оба так были заняты диалогом о шоу, что только окрик Сергея из-за спины Этери вернул их к реальности:

- Майя, выше!

Оглянулась блондинка явно сердито на мужчину, но промолчала.

И да, Этери Георгиевна сердилась на Дуда. С той минуты, как осознала, что ей дали проспать на целый час дольше положенного. И вовсю уже идет соревнование.

- Так нельзя,- возмущалась она, приводя себя на скорую руку в порядок.- Сережа, ты не можешь так себя вести!

- Как?- поинтересовался Дудаков.- Заботиться о тебе? Могу, пока я рядом. И планирую продолжать делать это.

Сверкнула темными молниями:

- Это не забота! Это вредительство!

- Это тебе так только кажется,- абсолютно не собирался вступать в конфликт Дуд.

- Чтобы такое было в первый и последний раз!- рявкнула Тутберидзе, перекидывая через одно плечо сумку, а через второе переноску с собакой.

- Какое - такое?- Сергей потянул за ремень переноски, предлагая передать ему этот груз.

В ответ ручку перехватили еще плотнее и даже чуть дернули плечом. В общем, не влезай - убьет.

- Ты без меня и за меня принял решение о моей жизни!- широким шагом двинулась на выход.- Это непозволительно!

- Я не умею разговаривать со спящими женщинами. А ты утомлена и нуждаешься в нормальном сне,- не согласился Дуд, да и тоже стал подзакипать, хотя стремился держаться.

- У меня все нормально,- отчеканила старший тренер.

- Ненормально, но лучше, чем было бы, разбуди я тебя на час раньше,- снова дернул тигра за усы мужчина.

Его смерили долгим, убийственно тяжелым взглядом:

- Вечером поговорим,- отчеканила Этери.

- А как же,- не стал спорить Дуд.

Зачем спорить с сердитой женщиной, когда ты прав? Сергей считал, что незачем. А все эти убийственные взгляды он как-нибудь переживет. К вечеру она ему еще спасибо скажет за то, что он способен принимать решения, в том числе и за нее. Ну, а если не скажет, тогда, да, придется поговорить. Объяснить упрямой любви, что вот так оно и бывает, когда рядом не сопляк и не безответственный кретин, а нормальный озабоченный ее покоем и здоровьем мужчина. В общем, притирку с искрами ему не впервые переживать. Он умеет притираться. И ее научит.

Дорогу до спортивной арены она выдыхала собственное раздражение, а Дудаков спокойно размышлял о том, за кем надо посмотреть повнимательнее сейчас, перед самым стартом. Иногда косился на кипящую женщину, внутренне сердился и улыбался. Она ему нравилась даже сейчас, когда немного злила. Влюбленность - все-таки измененное состояние психики. В другое время и с другим человеком Сережа попытался бы отойти подальше от этого реактора бурь, а сейчас - нравилось. Опасно, но красиво.

========== Часть 44 ==========

Оба вынырнули из подтрибунных к началу проката Ходыкина и Павлюченко. Просто тихо образовались в паре метров от Дани, стоя так, как когда-то он сам стоял на месте Дуда. И ведь не ценил этого совсем!

Почувствовал, как сделали шаг назад другие тренеры, выныривая из сильной и плотной ауры Этери, ложащейся на воздух, перемешивающейся с ним. Сейчас энергия была спокойной. Дышала, как море в часы штиля, но во время прокатов учеников она становилась темнее, еще гуще, тяжелее. В ней не всякий мог жить и дышать. Но те, кто могли, привыкали, обживались и начинали наслаждаться пребыванием в этой кисельной среде высокого давления.

Когда-то лучший друг Сережа Розанов, лишь раз попав в бушующее тяжелое пламя Этери на стартах, сказал коротко и жестко:

- Не, Глейх, нахрен. Я инсульт выхвачу рядом с твоей Этери.

- Почему?- удивился хореограф.

- Она же как волна после атомного взрыва! Рядом с ней живыми не остаются!- покачал головой Розанов

Серега ушел быстро, хотел остаться живым. А Даня ощущал эту ауру прокатов совсем иначе. Она была будто утяжеленное одеяло с успокаивающим эффектом. Его мятежная, тонкая, нервная душа нуждалась в том, что бы придавливало ее к сути и земле. Тогда он, хоть и вился волчком, припадая к бортику и взлетая за ним, следом за спортсменами, но не терял себя. Потому что Этери держала, давила, укутывала тяжестью своей силы. И этим же толкала в бой спортсменов.