- Да! – значит угадал. - И отсюда сверху ставишь ногу и идешь в твизл. То есть сел. Выпрыгнул. И-и мах. И твизл.
Повторяю…
- Да. И сразу же петля. Только ты из твизла тогда… Раз мы не делаем перепрыжку после, то… Вот мы делаем твизл, - изображает на льду корявую фантазию, отдаленно напоминающую нужный элемент, - и потом ты уйди вниз просто.
Делаю так, как это должно выглядеть по-человечески.
- Да. И потом петля. Если неудобно руку, то делай через верх, чтобы упор у тебя был… Давай еще раз…
Еще раз под музыку повторяю все с самого начала. В результате, финал не сходится – музыка замолкает гораздо раньше, чем я доезжаю до конца.
Артур расстроен и удивлен.
- Что, на столько больше получилось?
- Я могу быстрее, - предлагаю, но он, занятый своими мыслями, меня не слышит.
- Ну тогда не будем делать выпрыгивания, - решает он, - сделаем с твизла выкрюк-петлю, ну, например. Посмотрим сейчас…
Снова катаю все с первых тактов, убираю несколько связок и прихожу в финал четенько с музыкой.
- Во-о-от! – довольный Артур протягивает мне сжатую в кулак руку, о которую я стукаю своим кулаком в ответ. – Теперь порядок. До завтра не забудешь хоть? Все помнишь? Ну ладно, увидим завтра. Давай смотреть финал…
Становимся перед зеркальными панелями, смонтированными у бортика и еще полчаса прогоняем начальные и финальные движения. Артур воодушевленно командует.
- Опускай руки, туда, вниз просто, наверх смотри.
Делаю…
- Хорошо. Или вот второй вариант, с одной рукой. Раз-два-три…
Делаю и так, и эдак.
- Оба хорошо, - милостиво решает Артур. – Подумаем. И тот, и тот меня устраивает. Еще раз…
Вижу, как вдоль бортика, со стороны трибун, к нам спешит дядя Ваня.
- Сережа… Артур Маркович, я прошу прощения, если вы закончили, то…
Артур поднимает руки над головой, как пленный немец.
- У нас все, - с довольной улыбкой сообщает он. – Сереж, завтра, на вечерней тренировке жду…
- Буду, - киваю я.
Артур радостно укатывается в сторону резвящегося в дальнем конце льда молодняка.
Подъезжаю к дяде Ване.
- Ну что, - Мураков грузно наваливается на бортик, - пошли трИкселя прыгать.
По его довольной физиономии я понимаю, что решение с Нинель они нашли.
- Думаете, получится, Иван Викторович?
- А вот ты мне сейчас это и продемонстрируешь, - он с хитрым видом потирает руки. – Иди, давай, там как раз Масяня по твою душу пришел… Сейчас мы тебя ему на блюдечке и подадим.
Уже было отъехав, резко разворачиваюсь.
- Дядя Ваня, - спрашиваю, тоской в голосе, - ну что вы там еще задумали?
- Едь, едь, мальчик, - Мураков отгоняет меня движением руки, загадочно усмехается и отваливает от бортика. – Все скоро узнаешь…
Уныло, зигзагами, не торопясь подкатываю к тренерским местам. Стоят. Ждут. Смотрят. Нинель – сосредоточенно склонив голову на бок – и Масяня, точнее, Максим Таранов, чемпион прошлой олимпиады в парном катании и, по слухам, будущий тренер нашей команды по этому своему направлению. Хотя, на сколько мне известно, Нинель еще ничего окончательно не решила. Странно. Что ему от меня-то понадобилось?
- Привет!.. – Масяня переваливается через бортик и по-братски хлопает меня по спине. – Ух, здоровый стал…
- Здравствуйте, - вежливо киваю.
- Значит так, - Нинель не склонна терять время на излишние проявления симпатии. – Ланской, твоя задача сейчас. Прыгаешь серию пять дупелей. Не каскадом, а с простыми перебежками. Понятно?
Неуверенно киваю.
- Понятно…
- Сереж, - дядя Ваня за это время успевает обойти каток «посуху» и появляется у нее из-за спины, - все как мы с тобой учили. Беговые, по кругу, заход, прыгнул, выехал и снова. Хорошо?
- Я все понял.
Повязываю голову банданой и невольно морщусь – шишка на лбу здорово болит.
- Где это ты так приложился? – Масяня, сочувственно разглядывает мою физиономию.
- Шальная пуля, - отшучиваюсь.
Еду выполнять задание. Как-то странно, на самом деле. Дупель – это аксель в два оборота. Хороший прыжок с хорошей стоимостью. По технике немного отличается от тройного, ну это естественно, хотя по сути – это тоже самое, только проще. И главное, с дупелем у меня проблем не было вообще. Вот никогда. Как выучил один раз, так и прыгаю уже бог знает сколько лет. Но… Тренерам виднее. Сказано делать, значит делаю…
Разгон, поворот с одновременным приседанием, толчок вверх, замах правой ногой, группируюсь… и ничего больше не делаю. Законы физики сами выполняют за меня мою работу, аккуратно крутя мое тело в воздухе и безошибочно приземляя на правую ногу. Выезжаю назад на наружном ребре, отработав руками в стороны. Расслабленно еду полкруга. Вдох-выдох. И все тоже самое еще раз.
Пять из пяти, что и требовалось.
Спокойно подъезжаю к тренерам, руки в боки, даже не запыхался. Вижу, что Таранов что-то тихо говорит Нинель. Он выше ее, а с ее манерой слушать, всегда немного опустив голову, ему, при его высоком росте, приходится наклоняться к ней почти в три погибели. Облокачиваюсь о бортик и ловлю взгляд Муракова. Тот улыбается, кивает, показывает мне кулак с задранным вверх большим пальцем. Ну… Да. Все-таки чему-то я за пятнадцать лет должен был научиться?
- Так… Давай теперь триксель, такую же серию, - говорит мне Нинель.
Она хмурится. Смотрит не на меня, а на лед, прямо перед собой. Что-то ее явно беспокоит.
Отцепляюсь от бортика.
- Да зачем, Нинель Вахтанговна? Ну послушайте же!.. Серый, обожди!
Максим ловит меня рукой за плечо. То самое. Невольно дергаюсь и морщусь.
- Ой, прости, - он виновато выставляет перед собой ладони, - раненый боец.
- Все в порядке, - отмахиваюсь.
Вопросительно смотрю на Нинель. Она проводит ладонью по перилам бортика.
- Ну хорошо, - наконец решает она, - послушай, что тебе скажет Максим… э-э-э… Леонидович… Да? – мимолетная улыбка в сторону нетерпеливо переминающегося Масяни. - Да… Сделай то, что он скажет… А мы посмотрим.
- Смотри сюда, Серега… - Макс упирается своими ручищами в бортик, словно испытывая его на прочность…
Подсечками несусь вдоль бортика. Выхожу на линию прыжка. Доезд, разворот, полуприсяд, звенящий хруст льда, толчок… С силой замахиваюсь правой ногой, напрягаюсь весь и прижимаю руки к груди. Калейдоскоп красок и света… Не закрывать глаза… Даже если я сейчас грохнусь… Лезвие конька со звоном врезается в лед, ловлю внешнее ребро, выравниваю тело, чистоганом выезжаю по красивой дуге, с ровной спиной и разведенными в стороны руками…
Ну ладно. Это первый.
Вижу оживление в тренерском штабе. Масяня активно жестикулирует. Мураков сдержанно кивает. Нинель бесстрастна и напряжена. Не сводит с меня взгляда. Рукой и поворотом тела повторяет мои движения, словно помогая мне…
Взлет, замах, группировка, звон в ушах… Выезд.
Это второй.
Полкруга отдыха. Расслабленно трясу руками. Осталось еще три. На тренеров не смотрю – примерно понимаю, что у них там сейчас творится…
Толчок, раскрутка, вдох… звон метала о лед и ровный хруст… Выдох…
Третий…
Начинаю понимать, что же на самом деле было не так. В голове сумбур. И торжество. Неужели? Наконец-то…
Вкатываюсь в поворот, меняю направление, пригибаюсь… Немного корректирую положение тела перед прыжком… Если я прав, то так у меня все должно получиться еще лучше… Толчок… Свет и ветер… Чисто и уверенно приземляюсь внешним ребром на лед…
Четвертый!..
Вот оно! Теперь я тебя чувствую. Теперь я знаю, как надо…
Без передышки, практически сразу закладываю вираж и выхожу на последний прыжок. Неужели все было так просто? Неужели… я… тебя… таки… сделал!..
Пятый!.. Из пяти…
Краем глаза вижу, как, победно сжав кулаки, прыгает у борта Макс.
Выдыхаю, как марафонец на финише. Упираюсь руками в колени и, против правил, по диагонали еду в сторону тренерских трибун. Звон в ушах. Голова как шаманский бубен. Все болит…
- Сер-р-ега, красавец, - Макс не сдерживает улыбку и тянет в мою сторону руку, которую я вежливо пожимаю.
