Андрей задумывается, соображая. Максимальный проигрыш, в его случае, пять сотен. Деньги не бог весть какие, можно и рискнуть. И тут мне в голову приходит совсем уже провокационная идея.

- Или, – вкрадчиво говорю я, наклоняясь в его сторону, - забьемся на призовую тройку среди девчонок? За угаданную девчонку – пять сотен. За угаданное место – еще пять. А?

- Ну ты и гад, - шепчет Танька, восхищенно глядя на меня.

- Вариант беспроигрышный, - продолжаю играть в Мефистофеля я, соблазняя невинного Фауста. – Троих-то сильнейших ты знаешь. Вот они, - киваю головой на сидящих рядом девок. - Кого хочешь спроси, тебе подтвердят. Значит полторушка уже твоя. Ну а угадать места… Тут уж как фишка ляжет, да? В худшем случае останешься при своих. Так как?

- Согласен, - кивает Андрей, не сводя с меня взгляда.

- Андрюша, брось, - Таня уже без улыбки кладет руку ему на плечо. – Ты не знаешь с кем связываешься. Он никогда не проигрывает…

- Ну, неправда, - перебиваю ее я. – Женечке я его первое место проиграл.

- Все равно, - она непреклонна, - Андрей, ну правда… Пошутили и хватит.

Но меня уже захватил азарт, и я не позволяю ей его переубедить.

- Какой вариант ты выбираешь, Андрей, - безапелляционно, как само собой разумеющееся, спрашиваю я.

Он хочет ответить, но запинается. И выдает себя с головой, бросая мимолетный взгляд на занятую разговором с Анькой Валечку. Вот ведь дурачок… Если это все ради того, чтобы произвести на нее впечатление… Она того не стоит. Пока не стоит…

- Оба, - произносит наконец он.

Таня смотрит на меня со смесью негодования и азарта. Но мне уже все равно.

- Хорошо, - говорю, - тогда жду от тебя в «Телеграмм» сообщение с нашей первой пятеркой завтра не позже начала соревнований и с девчоночьей тройкой не позже утра тринадцатого. Присылаешь мне и… И, вот, Татьяне. Будешь нашим арбитром, огонек?

Танька медленно кивает.

- Буду, - произносит она, сверля меня взглядом.

И кончиком языка облизывает губы. С откровенностью, которой я сам от нее научился. Ну надо же!.. Неужто наша игра так ее завела?

Протягиваю Андрею ладонь.

- Не передумаешь?

- Нет, - он пожимает плечами. – Я же сам предложил.

И крепко сжимает мою руку своей здоровой лапой. Я киваю.

- Тогда дружеский тебе совет, - говорю. – Принимай решения не сердцем, а умом. Когда сегодня или завтра будешь распределять места, дважды подумай о своих возможностях. Потому что ставить на себя – сложнее всего. Таня права, я этого никогда не делаю, потому что могу примерно предсказать поведение и результат любого, кроме себя самого. Если у тебя с этим нет проблем…

Он качает головой.

- Тогда, как мы говорим, желаю удачи, но желаю проиграть.

С этими словами я поднимаюсь и, неопределенно махнув рукой, направляюсь в сторону ведущей вниз лестницы. Спускаюсь и оказываюсь в длинном коридоре, подсвеченном тусклыми неоновыми лампами, увешанном стилизованными под старину фотографиями и гравюрами. В дальнем конце – две двери с характерными, недвусмысленными изображениями на них, но мне туда не нужно.

Останавливаюсь посреди коридора и опираюсь спиной о стену… Знаю, что должно произойти… Жду.

Сначала слышу шаги.

Потом вижу ее… И сердце замирает от нереальности и неправильности всего происходящего.

Она грациозно подходит и становится напротив меня. Не говорит ни слова. Но в ее взгляде я вижу… Снова вижу то, что уже мелькало не один раз. Но сейчас все в отрытую, без стеснения.

- Мы не можем… - еле слышно шепчу я. – Только не здесь. И не сейчас…

- Просто смотри на меня, - произносит она в ответ.

Ее руки скользят по моей груди и плечам.

- Как тогда…

- Валюша, Валентинка, котенок…

Сам не понимаю, как мои ладони оказываются на ее талии, я наклоняюсь к ней и наши губы соприкасаются. Она обхватывает меня за шею и прижимается, не позволяя себя отпустить.

Сколько это длится, может секунду, а может быть вечность? Я не заметил.

Когда я снова могу дышать, Валя стоит передо мной, все также положив руки мне на грудь, с улыбкой разглядывая мое лицо.

- Так приятно, - шепчет она. – Это всегда так приятно, или только с тобой?

Господи, совсем же еще ребенок… Что я творю?..

Не дожидаясь моего ответа, она поднимается на носочки и, дотянувшись, снова целует меня в губы.

Затем отстраняется и делает шаг к лестнице.

- Завтра я буду смотреть на тебя, чтобы ты выиграл, - произносит Валя. – Ты ведь выиграешь, правда?

- Конечно… - уверенно киваю. - Буду катать для тебя…

Она весело хихикает и делает еще пару шагов к лестнице.

- Не иди сразу за мной, - заговорщицким шепотом говорит она. – А то они догадаются…

И прежде чем я что-то успеваю ответить, она уносится наверх.

Умываю лицо холодной водой над раковиной в туалете, и такое ощущение, что весь горю изнутри. Определенно, такого со мной еще не происходило никогда. Неужели девчонки правы, и у Вали это не просто детская привязанность и желание понравится, а что-то серьезное, совершенно ненужное и опасное для ее возраста? И почему, вместо того чтобы это все пресечь и прекратить я получаю от этого удовольствие?..

Ругая себя на чем свет, возвращаюсь к нашему столику. И застаю идиллию. Валя с Андреем о чем-то беседуют, смеясь и толкая друг друга. Анечка что-то просматривает в своем телефоне, водя пальчиком по экрану. И только Танька встречает мое возвращение пристальным взглядом прищуренных, зеленых, ведьмовских глаз.

И от взгляда этого мне ни спрятаться, ни скрыться…

И этот день настал… Наконец-то! Вот он мой старт. Мой звездный час. Мгновение, к которому я шел всю свою сознательную жизнь, сколько себя помню, через боль, травмы, недоедания, недосыпания… Через что еще? Да через все. Все мое существование последние шестнадцать лет было подчинено одной единственной цели – выиграть олимпийские игры. Эта была единственная тема, шутки на которую не понимались, не принимались и пресекались на корню, кто бы ни пробовал шутить. Потому что это вершина. Венец карьеры. Выше нет ничего. И ты либо взбираешься на эту вершину и остаешься на ней в ореоле славы навсегда, либо скатываешься к подножию непокоренного тобою олимпа сопровождаемый сочувственными и ехидными взглядами друзей и соперников.

Наш спорт не приемлет трех вещей - жалости, оправданий и вторых мест. Любой из этих факторов, упоминаемых в связи с тобой равносилен клейму. Девяносто девять процентов из нас с этим рано или поздно смиряются… И только победители остаются победителями. Как Леша Жигудин, как Торвилл и Дин, как Юдзуру Ханью…

И я просто обязан стать одним из них. Иначе, зачем все это мне? Ради чего я тут об лед убиваюсь?..

Традиционно жеребьевка, в кавычках, сеит меня в последнюю разминку. На этот раз последним. Передо мной Юдзи Сакоморо – друг мой Юзик, еще раньше Тони Чанг, перед Тони Андрей Герман, еще раньше Джузеппе Бальчиано – Буратино из Италии и самым первым на лед выйдет Женька Семенов.

Толпимся в коридоре возле раздевалок, облаченные в костюмы и в коньках. Все шестеро. Уже откатали свою короткую программу наши знакомцы Яшимо Моро, Васька Денисов и Кшиштов Джезина, при чем, после откровенной неудачи в команде, Яшка заметно подсобрался и задал хорошую планку, лихо набрав чистым прокатом девяносто девять с половиной баллов, опередив таким образом всех, кто до него катался, минимум на три балла. Это серьезная заявка, и перепрыгнуть Яшку будет довольно сложно. Но можно. И даже нужно.

У бортиков тусуют тренеры. Весь состав. Наша троица и примкнувший к ним Таранов, хотя его парникам выступать еще не скоро, Афанасий Федин, Тамара Московина, Саша Жудилин – тренер танцоров. Тренеры наших соперников тоже все здесь, и тоже в расширенных составах. Все нервничают, волнуются. Это естественно… Пока стоим, я вдруг вспоминаю, как меня однажды, в каком-то интервью, спросили, кто, на мой взгляд, больше отдает сил, энергии, здоровья, короче говоря, кто сильнее вкладывается в результат, тренер, или спортсмен. И я тогда задумался. Потому что при всей очевидности моей позиции – естественно, нашли у кого спрашивать, я тут на льду с утра до ночи цепями бряцаю, а кое-кто с кофейком у бортика посиживает да на таких как я покрикивает – ответ, на самом деле не столь однозначен. Потому что, если разобраться… Тогда я ответил, что, по моему мнению, на старте больше надрывается спортсмен, а в ходе тренировочного процесса – тренер. А некоторое время спустя, болтая по-семейному, мне Нинель, как бы между прочим, призналась, что тогда в Сочи, когда сначала подлостью и закулисными махинациями в сборную не включили меня, а потом, совершенно неожиданно и трагично сорвала выступление Юля Лептицкая, она, по итогу, потеряла пять килограммов за неделю. Просто, на нервах. И тогда я с сомнением подумал, что, возможно, поторопился с ответом на заданный вопрос…