Дядя Ваня Мураков, не успев прийти, тут же взялся за дрессировку Вальки и Андрея. С этого сезона Андрюха уже выступает во взрослой лиге, и Нинель категорически поставила ему задачу отобраться в сборную страны. Задел у него для этого достаточный, и призовое место на чемпионате России должно гарантировать ему место в сборной. Похожая ситуация и у Вали. Удачно показав себя в Париже, она получила возможность участвовать в Гран-При и, если звезды сойдутся, все три вакансии в женской одиночке будут заняты девочками из нашей школы.

«Зеркальный» живет своей жизнью. Даже в межсезонье. Тренируемся. Восстанавливаем то, что забыли. Повторяем то, что раньше выучили. Придумываем что-то новое. Программы для нового сезона выстраиваем. Кому повезло – готовится катать на Гран-При… Все, как всегда. Работаем.

Нам хорошо.

Мы - дома.

Наконец-то мы ВСЕ дома…

Андрюха, Андрей Герман, недавнее наше приобретение, за последние полгода заметно прибавил. Не ошиблась в нем Нинель. Вот ведь чутье…

Он сбросил вес. Сдул свои не в меру объемные бицепсы, не то что ненужные – категорически вредные для одиночника. И как результат – парень запрыгал. Сначала у него стабильно пошли все тройные, потом, с наскока он освоил аксели. И вот к будущему сезону в программу Нинель уже ставит ему четверной тулуп и каскад четверной лутц с тройным тулупом – получемпионский набор, как называю его я, понимая под чемпионским набором свои четверной сальхоф и каскад лутц-риттбергер.

Андрюха на пять лет младше, и я отлично понимаю, что, переведя его из юниоров во взрослое катание, Нинель создала мне серьезного конкурента, способного претендовать на самые высокие места на ближайших стартах. Скверная часть меня, эдакий злой и нехороший Сережа, сидящий внутри и отравляющий мне душу своим постоянным нытьем, так вот, этот самый плохой я периодически раздраженно нашептывает мне, что Нинель, не чужая в общем-то мне тетка, могла бы и попридержать мелкого еще годик в юниорах, дав мне спокойно дотянуть до олимпиады и гарантированно ее выиграть. Но такие не очень достойные мысли я стараюсь в себе подавлять. Все Нинель делает правильно. И если есть хотя бы призрачный шанс для нашей школы вместо одной мужской медали получить в Корее две, то им нужно непременно пользоваться.

А еще Андрюха откровенно засматривается на Вальку. И снова, к стыду своему, я вынужден признавать, что делает он это, в отличие от меня, очень тактично и по-джентльменски. Я видел, как пару раз он, краснея от смущения, дарил ей то цветочек, то мягкую игрушку… Как осторожно брал ее за руку и что-то говорил, глядя в глаза… В сравнении со мной, так просто мечта, а не парень. Ни тебе сальных шуточек, ни щипков за задницу, ни поглаживаний да поцелуев в самых неожиданных местах. Да и по возрасту они друг другу подходят… Короче говоря, на этом поле малолетка Герман имел все шансы обыграть меня в чистую. И, похоже, обыгрывал… Гад…

У Катерины все плохо. Вообще все. То ли самочувствие, то ли пубертат, то ли общий настрой – не знаю в чем причина. От былых результатов не осталось и следа. Еле-еле тянет базовую программу тренировок, прыгает нестабильно, подсобрать элементарную произвольную программу не может, выдыхаясь уже на третьей минуте. Очень жаль… При этом, очевидно, что Катюха сама прекрасно понимает, что с ней происходит, но не делает ровным счетом ничего чтобы как-то исправить ситуацию. Тянется в хвосте. Плывет по течению.

Нинель ею не довольна, естественно. Но если вначале еще пыталась как-то на Катю воздействовать, убеждением, угрозами, посулами, просто ругней, то сейчас, видно, махнула на нее рукой. Раздает утром ей, как всем, задание на раскатку – делаешь, не делаешь – твои проблемы – после чего обычные занятия, в группах, на льду, в зале общей физподготовки, хореографии у Железняка, вечером снова на льду. Но если ко мне, к Аньке, Таньке, Валентине, к Андрею, особенно к Андрею, у тренеров всегда есть вопросы, пожелания, советы и критика, то на Катю внимания никто почти не обращает. Так, может Мураков иногда что-то подсказать или поправить, ели уж совсем она исполняет что-то ни в какие ворота не лезущее…

Ситуация крайне неприятная. Нинель прямо не ставит вопрос об уходе Катерины из школы потому, что на носу серия Гран-При, где она, как рейтинговая спортсменка, обязательно будет выступать. Но сборная ей точно уже не светит. Если, конечно, на чемпионате России не произойдет чудо…

Мне все это не нравится, чисто по-человечески Катьку жаль. Не чужая, как никак. Пытаюсь с ней поговорить…

- Катя…

Ловлю ее за руку в коридоре возле хореографического зала. Она покорно останавливается и прижимается спиной к стене.

- Чего тебе, Ланской?

Пытаюсь встретиться с ней взглядом. Провожу ладонью по щеке.

Катя отворачивается.

- Не трогай меня… Пожалуйста, - сдавленно говорит она.

- Что с тобой происходит, Катюня? – спрашиваю.

- Ничего не происходит, - она пожимает плечами, смотрит в сторону.

- Ну я же вижу…

- Сережа, что ты хочешь? – она наконец вперивает в меня свои серые глазищи. – Пожалеть? Спасибо, не нуждаюсь. Перепихнуться? Стань в очередь. Можешь дать мне по роже, если руки чешутся… Только не читай мне моралей…

Она поворачивается, порывается уйти, но я хватаю ее за плечи и разворачиваю к себе.

- Дура ты, я помочь тебе хочу… - стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно. - Ты мой друг, и тебе плохо… Я беспокоюсь и… И я люблю тебя…

Она смотрит в пол, безвольно обвиснув в моих руках, и качает головой.

- Ты слишком многих любишь, Серенький, - произносит она тихо. – Смотри не надорвись…

- Да не цепляйся ты к словам, - начинаю раздражаться я. – Не обо мне речь сейчас…

Она бросает на меня отрешенный взгляд.

- Я устала…

- Ты только вернулась, все только начало налаживаться… - смотрю на нее с досадой и непониманием. - Это же твое будущее, твоя жизнь…

Она качает головой и невесело хмыкает.

- Это моя придуманная жизнь. Ненастоящая…

- Катя…

- Что? Что?! Что, Катя?! – ее голос срывается в истерику. – Ланской, я целый год прожила в другом мире, без этих стен, без моих тренеров, без друзей… Без тебя… Да, там были свои… обстоятельства, но… Я только начала успокаиваться. Только начала выходить из этого дурмана, как вдруг появляешься ты, со своими горящими глазами, со своими признаниями, со всем вот этим своим… антуражем… И я не могу больше ни о чем думать, кроме как о возвращении. Как угодно, хоть тушкой, хоть чучелом, лишь бы назад, чтобы видеть вас всех постоянно, чтобы быть здесь… С тобой рядом… И вот вроде бы…Ты говоришь, начало налаживаться… Так вот не начало, Сережа. Ничего не начало налаживаться. Думала, вернусь в сказку, а попала в ад…

- Ты просто отвыкла. От нас. От наших нагрузок… – кое-как пытаюсь ее успокоить. - Потерпи немного, втянешься.

- Да я ж не против, потерпеть, - Катя вздыхает. – Меня терпеть не хотят… Ты же видишь…

- Я вижу, - резко перебиваю, - что ты опускаешь руки и сдаешься. Так дела не делаются.

- Ну значит я просто не тяну нагрузку. Обленилась за прошедший год…

У меня в голове вдруг созревает идиотское, но в нашем случае совсем неплохое решение. Которое, как мне кажется, должно помочь если не в психологическом плане, то уж с чисто технической точки зрения – однозначно.

- Катюш, скажи мне, только честно, - прошу я, - ты хочешь кататься, или ты хочешь бросить?

Она смотрит на меня внимательно, впервые за весь наш разговор – заинтересованно. На ее губах мелькает легкая, но такая знакомая, та самая улыбка.

- Я хочу кататься, - произносит она.

Сказала бы другое, честно, повернулся бы и ушел… Хотя, кого я обманываю… Но теперь-то…

- Тогда, - с довольной улыбкой потираю ладони, - вечером не едь домой, а когда все расползутся приходи на лед.

- Э-э-э…

- Отговорки не принимаются, - сразу предупреждаю я. – Просто сразу вспоминай, мой вопрос. Ты хочешь кататься или бросить?

Катька улыбается. На щеках играет румянец. В серых глазах, мне не показалось, я замечаю искорки… И маленьких прыгающих чертят. Как когда-то в детстве…