Она поддает немного скорости и демонстрирует идеально красивый и правильный выезд.

- Что сложного, я не пойму? Давай еще раз…

- Руки вверх, кораблик, потом заходишь во вращение, делаешь раз-два-три и выходишь с этой своей штучкой… - занудно, как пономарь, долдонит Клей.

На автомате, как робот, чисто и без ошибок делаю все, что он говорит.

Разозленная, недовольная Анька поднимается со льда и отряхивает снежную крошку с ног. Под темным капроном колгот отчетливо проступают ободранные до крови коленки.

- Аня, не хочешь работать – иди занимайся на младший лед, - чихвостит ее Нинель. – У меня нет времени тебя уговаривать…

Я обожаю Аньку, и мне ее искренне жаль… Но Нинель права. Прыжки нужно допиливать до ювелирной точности – одной только скорости и силы здесь недостаточно. А оттачивать до совершенства то, что один раз получилось, Анька ленится.

- Ланской, иди сюда…

Я обалдело запнулся, не закончив очередного движения, и едва не налетел на изумленно замолчавшего Артура. Прерывать занятие с другим тренером Нинель позволяла себе только в совершенно исключительных ситуациях.

Подъезжаю с физиономией, изображающей покорность и смирение.

- Сможешь каскад лутц-флип с простым заходом, без ойлера сделать?

Она подтянула съехавший замок моей куртки и стряхнула с плеча невидимую пылинку.

- Конечно, Нинель Вахтанговна…

А забавно, оказывается, ощущают себя приговоренные к казни. Все эти мурашки, бегущие по позвоночнику…

- Вот, смотрите все, кто еще не понял, что от вас требуется!

Она повернула меня за плечи лицом к стайке уставших девчонок, покорно взиравших на свою повелительницу.

Чувствую ее дыхание у себя на щеке. И безумный аромат ее духов…

- Покажи своим блядям, что ты не только драть их по углам умеешь, - шепчет она и толкает меня ладонью в спину.

Если бы я не знал ее целых пятнадцать лет и не терпел ее выходки, возможно, я бы растерялся. Но… Не в этот раз, мамочка…

С места закладываю вираж и беговыми разгоняюсь вдоль бортика. Ну погоди ж ты у меня…

Чтобы вы понимали… Соединить тройной лутц с тройным флипом через ойлер – забавную такую перепрыжку в один оборот со сменой ноги – вполне реально. Мы все, кто хоть маломальски что-то умеет в фигурном катании, это делаем, ну или как минимум пытаемся. Весь фокус в том, что приземляться с лутца, как и с любого прыжка, нужно на правую ногу, а прыгать флип – с левой. Понимаете, да? Сделать флип после лутца напрямую практически нереально. Но. Если смошенничать и приземлиться на левую ногу… Правила этого не запрещают, хотя грибов на этом особо не насобираешь – гои за такие фокусы в пределах двух-трех десятых балла, а стоимость почти такая же, что и у пары лутц-риттбергер… В программу такой каскад никто в здравом уме включать бы не стал… Но если твой тренер говорит тебе: «Делай!»… А я это уже делал. И не раз. Пока никто не видел. И Нинель совершенно точно не могла об этом не знать. Ну или сознательно хотела меня уесть… Или, не знает?.. Ладно, мамочка, как скажешь… Сейчас все будет…

Подсечка… Подсечка… Поворот… Несусь по дуге. Быстрее… Еще быстрее… Со свистом рассекаю воздух, подгибаю левое колено и со всей силы вонзаю правый зубец в поверхность льда. Выбрасываю обе руки вверх, винтом вкручиваюсь в пустоту. Об оборотах не думаю – просто знаю, что их должно быть четыре, для этой скорости и этой высоты… Думаю о ноге. Очень хочется, всем нутром, всеми инстинктами, всеми годами вбитыми навыками хочется выдвинуть правое лезвие навстречу летящему льду… Грохаюсь на лед левым внутренним ребром спиной вперед… Удар правым зубцом о поверхность… Отрыв… Раскрутка… Группировка… Полет нормальный… Плавно приземляюсь на правую ногу, красиво выезжаю задом на внешнем ребре, руки в стороны, спинку держим, на лице дежурная улыбка… Заканчиваю выезд простым вращением и застываю со скрещенными на груди руками лицом строго в сторону судейских мест… Рядом с которыми у бортика стоит она…

Ловлю ее взгляд… Вижу удивленно поднятые брови… Вижу легкую улыбку… И восторг в ее неземных глазах… Все-таки она профи… В нашем деле… И такая же безумная… Как и я…

- Это… это что сейчас было-то, а?

Дядя Ваня, как был с «удочкой» и барахтающимся на ней «мальком», только что не на зубцах несся к нам.

- Это что же…

Подоспевший вовремя Артур отцепил уже окончательно запутавшегося в сетях мелкого и, легоньким шлепком, отправил его на трибуны к наблюдавшим за своим чадом родителям.

- Четверной лутц и… тройной флип? - сам себе не веря озвучил нереальное Мураков.

- Мне сказали – я сделал, - пожал плечами я, с трудом сдерживая бушующее во мне торжество.

Она подъезжает ко мне и нервным движением проводит ладонью по моей щеке, смахивая капельку пота. Потом, словно опомнившись, прячет руки в карманы и, склонив голову набок, пробует отыграть хоть по мелочи.

- Повторить сможешь?

Она решила меня угробить? Это в принципе невозможно сделать – не то что повторить…

- Да, пожалуйста…

Дергаю молнию вниз – на прыжках куртка мне немного мешает.

- Стой…

Она подкатывается почти вплотную, и я снова вижу ее улыбку и слышу пьянящий аромат духов.

- Мальчишка… - шепчет она.

Ее глаза смотрят мне прямо в душу, и я чувствую, как злость перехватывает горло… Мамочка… Мамочка… Если бы ты знала, чего мне каждый раз стоит доказывать тебе, что я тебя достоин…

Девчонки зашушукались, и я, опустив голову, отъезжаю от нее и отворачиваюсь. Когда мы рядом наше сходство становится заметным. Никто не должен даже мысли допустить… Это случайность… Вам показалось… Вам всем просто показалось…

- Вот, девочки, - она собирает вокруг себя всех шестерых, - так работают будущие олимпийские чемпионы. Учитесь. Давай, Анечка, соберись… И у тебя все получится.

Артур вопросительно смотрит на меня, и я, как ни в чем не бывало, киваю головой. Учить дорожки тоже нужно, как бы скучно и неинтересно это ни было.

- Выезд сюда, тут тройка, руки вот так, прогнулись и назад… - его голос монотонно диктует последовательность, и я послушно делаю все задаваемые им движения…

А Анечка собралась, и у нее все получилось. Как и было предсказано. С четвертой попытки.

Стою рядом с Нинель, молчу, улыбаюсь, отторговываю в камеру лицом. Бойкий корреспондент с микрофоном извивается перед ней ужом, преданно заглядывает в глаза, ловит каждое слово.

- Все ваши предыдущие достижения, - проникновенно вещает Нинель, гипнотизируя его своей ледяной улыбкой, - не имеют на самом деле никакого значения, если мы говорим о будущих результатах. Хоть ты чемпионкой Европы, хоть чемпионкой мира сюда пришла. Работа на износ, сейчас и сегодня – вот единственный путь к успеху. Мы это понимаем именно так…

- Ну а вы, Сергей, - он сует микрофон в мою сторону, - вы согласны с тем, что говорит ваш тренер?

- Безусловно, - улыбаюсь, смотрю на него в упор, выдерживаю драматическую паузу.

- Э-э-э…

Он смешно мнется, потом переводит взгляд на гоняющую по льду мелюзгу.

- И все же… У вас в активе золотая медаль чемпионата мира, золото двух чемпионатов Европы, первое место на двух этапах и в финале Гран-при…

Я согласно киваю каждому его слову – все правильно, молодец, подготовился…

- Второе место на чемпионате страны и первое по результатам трех этапов кубка России, - подсказываю я.

- Вот именно, - искренне радуется корреспондент.

- Хорошие были времена, - отшучиваюсь, немного разряжая патетику момента. – Правда?

Нинель улыбается. Она поняла, к чему я веду.

- На самом деле, - цепляю на физиономию серьезную мину, - все эти мои регалии, о которых вы говорите, смело можно повесить на стенку, или засунуть в ящик. Сами по себе они ничего не стоят. Вот посмотрите, - я киваю на усердно скачущих по льду девчонок. – Вон там, у бортика, видите? Аня Озерова. Между прочим, двукратная чемпионка мира среди юниоров. Казалось бы… Или вот, - мимо проносится рыжий метеор и, взметнув тучу ледяных брызг, свечкой уходит в четверной тулуп, – Таня Шахова, чемпионка России и серебряный призер чемпионата мира…