Пригибаюсь, подхватываю Сашку за талию, подсаживаю к себе на плечо и ловлю ее левую ладонь в свою. Просовываю правую руку у нее между ног… Вдох-выдох… Напрягаю мышцы спины и плеч… Выталкиваю правую руку с восседающей на ней Сашкой вверх… Фиксирую позицию – левая нога чуть вперед, левая рука… Отчаянная Сашка вытягивает свою руку из моей и плавно отводит в сторону. Хулиганка… Делаю тоже самое… Скользим по длинной дуге…

«Александра, Александра, этот город наш с тобою…»

Хорошая песня…

На излете дуги подкручиваю Сашку лицом к себе и плавно спускаю вниз. Она молодец. Тут же вытягивает левую ножку и аккуратно, правым лезвием становится на лед, выезжая ласточкой. Облетаю троечкой вокруг нее и пристраиваюсь рядом. Дальше у нас совместное вращение, еще один простенький провоз и…

«Вот и стало обручальным нам Садовое кольцо…»

Финал…

Мгновение стоим, застыв в финальной позиции, глаза в глаза. Она в простеньком голубом платьице. Я в уродском коричневом костюме поверх белой майки и с картузом на голове. Изображаем, стало быть, героев фильма, в котором эта самая песня звучала. Выглядим полными дураками. Очень хочется расхохотаться. Но Авер как-то вычислил, что эта дешевая ностальгия по советскому прошлому хорошо заходит зрителям. Повышает охват и, соответственно, стоимость рекламного времени. Поэтому, отрабатываем одухотворенные лица и демонстрируем светлые чувства.

По команде ведущего зрители взрываются аплодисментами, а мы, раскланявшись, катимся к краю катка, где на диванчике в стиле обкуренного Дали нас ждут Авер, Елена Станиславовна и Танька…

Рыжая восхитительна… Как же ей, все-таки, идет быть очаровательной и женственной, в красивом платье, с прической… Если даже затянутая в нелепый костюм с туго накрученной на затылке гулькой, с минимумом макияжа она сводила с ума стадионы своей красотой, то можете себе представить, каков эффект от ее появления в полной боевой раскраске и прочем антураже… Невольно любуюсь ею, и она, заметив мой взгляд, не поверите, краснеет и отводит глаза. Танька, грубиянка и пошлячка… Танька, с которой мы друг друга уже не можем ничем удивить… Смущается, просто от того, что я смотрю на нее.

- А вот сейчас я ревновать начну, - хихикает мне на ухо Сашка, замечая нашу пантомиму.

И я не знаю, что сказать. Потому что, как ты не размещай на одной чаше весов уважение, симпатию, привязанность и даже восхищение, все равно это ничто по сравнению с помещенной с другой стороны любовью… Страстной. Физиологической… Пронесенной через годы радости, триумфов, падений и слез… И это ужасно, если нам с Танькой все это терпеть теперь…

- Александра Миссель и Сергей Ланской, - радостно заливается Леха, повинуясь команде режиссера. – Ждем оценок нашего строгого, но справедливого и компетентного жюри…

Рассаживаемся с Сашкой на диване в кисс-энд-край, слегка потеснив Авера и Масленникову-старшую. Танька, тоже в ожидании своей очереди, присаживается на подлокотник.

- Устала, девонька? – Елена Станиславовна ласково обнимает Сашку за плечи.

Та молча качает головой, выдерживая улыбку на лице. Конечно устала… Даже я устал…

- Молодцы, молодцы, - Авер старательно отыгрывает роль мудрого наставника. – И беговые хорошо были, и твизлы сделали… Вон там вот, - взмах рукой, - заминочка была небольшая… Но поддержки шикарные…

Разученный текст, призванный уверить зрителей в реальности всего происходящего. Не было «там» никакой «заминочки» и поддержки, за исключением третьей, тянут еле-еле на второй уровень сложности, да еще и выполнены так себе…

С умным видом киваю, повторяя жест Семена.

- Покачнулись, да, - произношу с покаянной миной, - моя вина… Слишком резко из поддержки выкатились…

Авер удовлетворенно кивает, с отеческой улыбкой трогая меня за плечо.

- Ну ничего…

Мельком смотрю на него, чтобы, на всякий случай, убедиться, что не один я здесь понимаю, какую чудовищную ахинею мы с ним несем. И вижу в его глазах чистую, незамутненную искренность… Великий актер погорелого театра, чума тебя забери…

- Оценки за технику, - провозглашает Леха, едва на экранах перед судейскими местами засветились крупные цифры. – Пять восемь, пять семь…

Шоу у нас ностальгическое, поэтому и оценивают нас по древней, архаичной системе, когда имело значение не то, как ты откатался с точки зрения элементов и качества, а то, как это все понравилось тому или иному судье. Хотя, в данном случае, нужно отдать должное, оценивают нас вполне себе по заслугам. В сравнении со многими, наше катание выглядит откровенно слабым.

- Оценки за артистизм!.. – вопит Леха. – Шесть ноль! Шесть ноль! Пять девять…

За нашу нежную музыку, за наши образы и вообще, я так думаю, за Сашку, нам от щедрот отсыпают два максимальных балла и остальное по мелочи. Спасибо и на этом.

Теперь, согласно сценарию, некоторые судьи должны оправдаться за то, что они поставили. Или просто поговорить, заполнив паузу. Я смотрел прошлые шоу в записи, и меня всегда раздражало, когда люди на судейских местах, ну вот вообще ничего не понимающие в нашем спорте, начинали умничать и, пытаясь подражать той же Тихоновой, с умными лицами рассказывали, как пара «вон там покачнулась» или «вот здесь не хватило». Нам, живущим с этими фразочками всю свою жизнь с детства и понимающим весь их глубинный смысл, слышать их от непрофессионалов и грустно, и смешно одновременно. И я, честно, не знаю какая бы была моя реакция, вздумай меня поучать какой-нибудь актер или певец…

К счастью, на этот раз обошлось.

- Хорошая пара, мне понравилось, - скрипит восседающий необъятной тушей слева от Тихоновой глава нашей федерации Валентин Николаевич Бисяев. Тихонова лично всегда приглашает его как минимум на один выпуск шоу – прогибается перед высоким начальством. – Работать, конечно, еще есть над чем. Но скольжение есть. Ребята едут. А это, я считаю, главное.

Я смотрю на него из своего угла, и Бисяев, словно почувствовав мой взгляд, поворачивает голову в мою сторону.

- Отдельно хотел бы похвалить партнершу… - гаденько ухмыляется он. – Александра, да? Моя оценка, высокая достаточно, прежде всего вам, за ваше трудолюбие и терпение. Потому что выдержать общение с Ланским – это нужно иметь характер… Что ты так смотришь, - это уже персонально мне, - я что неправду говорю?

- Молчи!.. – шипит сквозь зубы сидящий сбоку Авер, незаметно для других, весьма чувствительно, сжимая мое плечо.

- Вам виднее, Валентин Николаевич, - подобострастно встревает Жигудин, не давая мне даже шанса ляпнуть какую-нибудь гадость в ответ.

- Вот именно, - кивает Бисяев.

Он с чувством выполненного долга откидывается на спинку своего кресла.

- Максим Таранов, - тут же переключается Леха, - как твои впечатления?

Масяня в этом сезоне снова неизменный член жюри, выполняет роль некоего эксперта и одновременно, утешителя для тех, по ком остальные судьи, бывает, проходятся катком. Выбеленная челочка, серьга в ухе, эффектная небритость – «неформакс», как я его назвал сегодня в коридоре. И ему понравилось.

- Серый, ты меня прости, - усмехается Масяня в микрофон, - но о тебе я говорить не буду. Не интересно. Серебряный призер олимпиады, чемпион мира, чемпион Европы… Кому ты нужен?..

Зал, как по команде, подергивается смешками и хихиканьем.

- Серьезное заявление, - хмыкает Леша.

- Да, - Таранов кивает и взгляд его становится масляным. – Сашенька. Красавица. Умница. Я тобою восхищаюсь.

Взрыв аплодисментов.

Сашка расцветает улыбкой и благодарно кланяется в сторону жюри.

- Человек пришел на проект вообще коньков никогда не видел, - разливается соловьем Масяня. – И тут я не соглашусь с Валентином Николаевичем, Ланской, нужно все-таки, отдать ему должное, научил ее кататься. Все что вы сейчас видели – в том числе и его заслуга. Каждый раз, сколько я ни приходил на тренировки, каждый вечер Серега гонял Александру, заставлял допиливать каждый шажочек, каждый беговой, каждую троечку… Не так, что не вышло и ладно, завтра выйдет, или получилось один раз – хорошо, значит все умеем. Нет. Систематически, раз за разом, все элементы, все движения…