Не смущаюсь. Смотрю в зеленую бездну ее взгляда, в которой так и прыгают едва сдерживаемые бесы всех возможных страстей. Не дай бог, бормочу про себя, тебе вообще когда-либо узнать, о чем я на самом деле подумал… Только не снова… Господи, укрепи…
Зачем?.. Зачем ты отбираешь, отрываешь, с мясом выдираешь из меня одну, без которой моему сердцу нет успокоения, и о которой я с таким трудом, с такой мукой заставляю себя не думать, забыть, прогнать из мыслей, из чувств, из самого нутра своего?.. Зачем ты обдираешь меня до костей… и тут же даришь иллюзию мечты, которая ну просто воплощение той, другой, только еще совершеннее, еще желаннее и ярче?.. Зачем ты будишь во мне эту темную страсть, которую я с таким трудом заталкиваю в глубины своего сознания?.. Зачем ты посылаешь мне наваждение, призрак исполнения моего безумного желания?.. За что ты мучаешь меня?..
Она словно читает мои мысли, так, как будто все мои невысказанные мольбы и вопросы огненными буквами светятся у меня на лбу.
- Боже мой… - шепчет Сашка, не отрывая от меня взгляда. – Неужели… На столько?..
Я сглатываю подступивший к горлу ком.
- Ты даже не представляешь, на сколько, - качаю головой.
Она делает движение, как если бы ей хотелось провести пальчиками по моей щеке… Но вместо этого опускает руку и снова садится ровно.
- Даже не знаю, что сказать… - произносит она, пряча лицо в ладонях. – Что в таких случаях нужно делать?..
Я прихожу в себя быстрее чем она, и мне уже проще держать себя в руках.
- Как что? – спокойно говорю я. - Надевать коньки и выходить на лед.
Она отнимает руки от лица, с совершенно беззащитной и милой улыбкой смотрит на меня, и молча качает головой.
- Во всяком случае, - улыбаюсь я ей, - мне это всегда помогает.
Я наспех учу ее надевать и шнуровать коньки
– Суй ногу… Полностью… Так. Теперь… Снизу затягиваешь несильно, - показываю, - и сверху тоже оставляешь посвободнее. Посредине затягивай как следует. Чтобы нога фиксировалась. Поняла?
- Э-э-э… Да.
- Вот. Концы, чтобы не болтались, приклеиваешь скотчем, или пластырем, что есть под рукой.
- Пластырь есть, вот…
- Отлично. Давай, пробуй правый сама…
Она шнуруется почти правильно.
- Здесь подтяни, - показываю, где шнуровка слишком слабая. – Вот… Да дотягивай. Нет, не нужно так сильно. Вот… Теперь здесь… Да, не затягивай туго. Молодец. Заклеивай.
Мы почти касаемся головами, но я вовремя отстраняюсь.
Сашка бросает на меня вопросительный взгляд. Точнее, восклицательный. Оказывается, бывают такие взгляды…
- Идем на лед, - категорично велю ей я, - а то Авер нам обоим всыплет, мало не покажется…
- Авер? - удивляется Сашка, вставая и осторожно балансируя на чехлах.
- Авербаум. Семен Мирославович. Это мы его так называем. Только ты смотри не ляпни…
- Не-не, я поняла, - трясет гривой Сашка. – Ой, руку дай…
Подхватываю ее, покачнувшуюся, как Пигмалион Галатею и ставлю ровно.
- Сейчас еще легко, - ободряющим тоном говорю ей. – Пол не скользкий, чехлы широкие. Так что иди как… Как в туфлях на платформе.
Она тут же из сгорбившегося инвалида выпрямляется в рослую модель на подиуме и оказывается почти с меня ростом.
- Иди, - командую я, - по коридору к арене и жди меня у бортика…
- А ты?..
- А я сейчас, - развожу руками, - тоже коньки хоть надену и догоню тебя. Давай, не бойся…
Сашка медленно, держась одной рукой за стенку, но довольно уверенно топает куда я ей сказал.
Вытираю выступившую на лбу испарину, плюхаюсь на скамейку и, глубоко выдохнув, сбрасываю кроссовки…
Комедия начинается практически сразу, как говориться, с кулис.
Потом Авер мне как-то сам признался, что специально вывел на первую тренировку самых, что называется, деревянных, на его взгляд, самых бесперспективных из числа «звезд». Чтобы нам уж сразу испугаться, и потом, на контрасте, не хвататься за голову от всех остальных.
Помимо Сашки, у нас имеются актер из театра Вахтангова Андрей Оленев – видел его в нескольких фильмах – высокий, молодой, отлично скроенный, блондин, цены себе не сложивший, с надменным взглядом и повадками эдакого барина.
Дальше есть шоумен Паша Гаврилян, маленький, кругленький, постоянно улыбающийся и пытающийся хохмить.
Потом, без боли не взглянешь, достаточно возрастной актер, много фильмов с ним в свое время показывали, Дмитрий Светланов – наверное самый сложный кадр, потому что и годы, и телосложение, скажем так, далекое от спортивного, да еще и следы систематических злоупотреблений на лице. Для какой цели его сюда было тянуть – не понятно.
Ира Соболева, актриса из «Ленкома» – ее знаю неплохо, потому что и на спектаклях бывал, и за кулисами… Знакомство шапочное, но какое есть. Ира – задорная, веселая, боевая и подвижная… Вот только пышновата, мягко говоря… То есть как женщина она наверняка безупречна, с точки зрения большинства мужчин… Но как ее на коньки ставить? И как потом катать и в поддержках тягать?..
Ну и наконец, в довершение шоу заготовок, к нам пожаловала телеведущая с первого канала Екатерина Дворжецкая, та самая, на которую я обратил внимание, когда первый раз приехал смотреть профайлы участников. Высокая, красивая, но до безобразия нескладная. Профессия, что ли наложила на нее свой отпечаток - не знаю. Когда сидит – залюбоваться можно. Говорит – заслушаешься. Но ходит – как солдат по плацу, тяжело ступая и сгорбившись, движения все какие-то угловатые… Ни артистизма, ни пластики. Ей не в фигурное катание нужно, а в метание ядра…
Вот такой вот, как говорит Нинель, материал к нам пожаловал. Ну а нас самих, пока что, пятеро. Я, Димка Савельев, Сашка Эненберг, Лена Бодрова и Леша Петров. При чем, Сашка и Леша – парники, здоровенные качки, привыкшие тягать своих партнерш в высоких поддержках. Димка с Леной – танцоры, в одной паре выступали, то есть тоже имеют представление о том, как вместе кататься. И только я один среди них всех не привык делить лед с кем-то еще. И мне тоже придется этому учиться…
Благо – не сегодня. Сегодня у нас первое занятие, и наша задача попробовать поставить на коньки тех, кто вообще еще ни разу на них не стоял.
Первый акт комедии разыгрывает Андрей. Вот ярчайший пример того, как люди, далекие от нашего спорта, воспринимают его со стороны. Как что-то очень простое и несерьезное. Едва Авер заканчивает свою короткую вводную речь, о том, что мы собираемся сегодня делать, как и кто с кем, как Оленев, с бодрым кличем «А что ж здесь сложного-то?» выскакивает на лед из калитки и, оттолкнувшись руками, едет на двух ногах вперед. Он успевает еще победно оглянуться на своих товарищей, глядите, мол, как я вам, и тут же, поскользнувшись, всей своей немаленькой массой грохается на лед смешно закидывая ноги вверх. Ну… Что тут поделаешь? Ироничные ухмылки на лицах фигуристов, гримасы ужаса и расширившиеся глаза у «звезд». Не успевший остановить Андрея Авер, выскакивает на лед и подъезжает к нему.
- Не убился? - участливо интересуется Семен.
- Нет, что ты, конечно нет, - барахтаясь на спине как божья коровка уверенно басит Андрей.
- Давай…
Авербаум протягивает ему руку, собираясь помочь подняться.
- Нет, нет, Сема, сам, все сам, - решительно отказывается Оленев, тщетно силясь если не встать, то хотя бы перевернуть свое большое тело со спины на живот.
Выразительно посмотрев по сторонам – только попробуйте мне тут хихикать – Авер кивает на Андрея Сашке и Димке, которые тут же подъезжают помогать тому встать.
- И это вот все теперь мое… - упавшим голосом шепчет мне на ухо стоящая рядом Леночка Бодрова.
- Сочувствую, - сквозь зубы цежу я.
- У тебя хоть девочка нормальная, - завистливо щиплет меня за бок Ленка, пожирая взглядом Сашку. - Хорошенькая-то какая. Смотри мне…
- Да это только на сегодня, - отмахиваюсь от нее я, - пока Роман Сергеевич в отпуске. Моя - Масленникова, дочка Елены Станиславовны…
- Ах ты ж… - Ленка совсем уже распоясавшись, больно щиплет меня за задницу, - еще и самую классную куклу себе забрал. Вот же ж Ланской, стервец…
