Она тоже изменилась, правда совсем иным образом — превратилась в призрака. Этакий голубоватый, прозрачный контур самой себя без лишних деталей.

— Ничего ты не знаешь! — заявил ей орк. — Баланс будет нарушен, вот что! Он уже нарушен, давным-давно!

— Как это?

— Так это! — буркнул недовольно призрак. — Стихии нужны миру не меньше воды растущему растению. Без них он умрёт, засохнет! Заточить их здесь было дурацкой идеей! А теперь…

— Так в чём-проблема-то? — всё ещё не понимала его ведьма.

— Дура! — гневно воскликнул орк. — Как ты думаешь, чем они займутся, когда станут свободны?

— Начнут мстить? — предположила Агнесса

— О, первая дельная мысль, — презрительно ухмыльнулся призрак.

— Они вроде и раньше… — растерянно начала ведьма

— О «раньше» мне говорит девка с ноготок, которая отмерила едва ли сотню лет!

— Двадцать, — спокойно поправила его Агни.

— Что? — вытаращился на неё призрак.

— Мне двадцать лет.

— А-а-а! Миру конец!

— Вы можете нормально объяснить, кто вы такой и что вам нужно? — попыталась узнать что-то у него Агнесса.

Орк схватился за голову и прорычал что-то то ли неразборчиво, то ли на своём языке. Понятно было одно: это ругательства. К удивлению ведьмы, несмотря на это в руки он себя взял хоть и не сразу, но достаточно быстро.

— Меня зовут Каркелл, я шаман, был когда-то, — пробормотал он с нотками отчаяния, — понятно?

— Да.

— Ты знаешь, что это за место?

Агнесса в ответ отрицательно покачала головой.

— Это трон Стихий. Место, где живут элементали.

— Разве они не… ну, там? — не поняла его ведьма, намекая, что все встреченные ею элементали были вполне материальными.

— Ну конечно нет! — снова на секунду взбеленился орк, но быстро успокоился. — Там лишь их проекции, как тени, понимаешь?

— Смутно.

— А-а-а! Не важно! Трон Стихий — это сердце мира, самая важная его часть.

— Это я поняла, но что произойдёт, когда элементали завтра освободятся?

— Уже завтра?! — удивлённо воскликнул орк. — Ох…

— Так что случится?

— Их сила сейчас разделена: разумная часть — та разговаривает, принимает форму и так далее — сейчас там — в тюрьмах Изельды. А тут, — Каркелл указал на стихийные царства, — остальное. Кровь мира — то, что не даёт ему замерзать — двигает земную кору, позволяет дуть ветру и перемещаться океанам — здесь, отделено от них моими камнями.

— Они тоже перестанут работать, когда элементали освободятся?

— Нет, не сами по себе, во всяком случае. Вначале, полные гнева, повелители стихий явятся сюда за своей силой и сломают их. Забрав её до конца, они вернутся обратно, чтобы уничтожить уже обречённый мир.

— Почему обречённый? — не поняла этого момента ведьма.

— Ты что, не слушала меня? — возмутился орк. — Кровь мира! Ты долго сможешь жить без крови? Сомневаюсь!

Агрессивная манера орка объяснять что-либо мало способствовала усвоению информации, но всё же смысл сказанного Агни поняла. И действительно, все четыре элементаля, которых она видела своими глазами, хоть и были могущественными, но какого-то впечатления живой катастрофы не производили.

А вот здесь, глядя на их царства, Агни очень живо себе представляла, как эти бесконечные потоки воды и огня будут заливать разваливающиеся на куски континенты, с которых ветром сдуло всё выше нескольких сантиметров.

— То есть мне мало остановить их, надо ещё и не позволить им сломать эти камни? — указывая на них, в отчаянии уточнила Агнесса.

Теперь задача казалась ей точно обречённой на провал, без всяких «но». И Каркелл совсем не улучшил положение, объяснив:

— Да, желательно. Ну или тебе придётся отговорить их от планов разрушить весь мир, успокоиться и остаться здесь! — последнюю половину он произнёс настолько высокомерно и пренебрежительно, будто нисколько не сомневался, что шансов на это нет.

— Я смогу создать новые?

— Нет. У меня ушли на них десятки лет, и без помощи Изельды всё было бы впустую. Если элементали обрели свободу, им ничто не мешает сюда вернуться и разрушить их.

— Ветер уже свободен, — скептически заметила Агнесса.

— Я знал, что он высвободится первым, хотя ставил на Пламя, — орк самодовольно усмехнулся. — Но от этого нет толка. Нужны все четыре элементаля, иначе он может сколько угодно дуть на свой камень.

Голова уже пухла от переизбытка новой информации, но ведьма, понимая, что от этого зависит буквально всё, продолжала задавать вопросы:

— Итак, послезавтра элементали освобождаются и направляются сюда. Как они сюда попадут?

— Ты уже видела переход, — махнул рукой орк.

— Поляна, камень, понятно, — Агни записала себе в уме эту деталь, отмечая для себя, что это довольно удобно, и вряд ли такое расположение их дома является совпадением. — Других путей нет?

— Были, — кивнул орк. — Но все давно разрушены, кроме моего.

Он явно очень гордился этим фактом.

— О, так может мне и его это, ну…

— Попробуй, — усмехнулся Каркелл. — Яркий способ убить себя и всех остальных на планете!

— Вычёркиваем, — категорично заявила ведьма. — Если так: предотвратить это не выйдет, остановить их на пути к… трону Стихий тоже. Что ещё?

— Будь ты моим учеником, я бы предложил тебе отправиться сюда и попытаться их успокоить.

— Такое возможно? — уточнила Агни, очень сомневаясь в целесообразности этой затеи.

Один разговор с Етевром наверняка бы длился несколько суток как минимум. А ведь он был самым вменяемым из четвёрки! О чём можно было разговаривать с Творцом или Хозяйкой Леса…

Подумав об этом, Агнесса вдруг поняла, что затея хоть и производит впечатление заведомо провальной, но на деле какой-то шанс есть. По крайней мере стоило попробовать.

— Конечно возможно, если тебя не уничтожат в ту же секунду — а такое может быть, — с мрачной ухмылкой на морде объяснил Каркелл. — В любом случае, это лучше, чем пытаться их заговорить там.

Он выразительно махнул лапищей в сторону камня, намекая на реальный мир.

— Почему? — интуитивно чувствуя, что это важно, спросила ведьма.

Шаман растерянно попытался почесать призрачной лапищей затылок, но поняв, что это бессмысленно, скривился с гримасой раздражения на морде.

— Я, — начал он, — довольно много с ними общался при жизни. По обе стороны. И скажу, только не требуй объяснений — их у меня нет, что здесь, в их доме, мы всегда находили общий язык, хоть и не сразу, — он усмехнулся. — Но меня-то они уважали и знали. И уж точно не по моей вине они столько лет влачили жалкое существование в тюрьмах. Тебя они, скорее всего, испепелят.

Вдруг по телу призрака прошла рябь, словно он был поверхностью воды, на которую подул ветер.

— Идём, — решительно сказал он, направляясь к центральному камню. — День на исходе, и моё время истекает вместе с ним.

Каркелл уверенно поплыл в указанном направлении. Агнесса попыталась пойти следом, но всё, что ей удалось, — это подвигать ногами в воздухе. Двигать руками оказалось тоже бессмысленно, и лишь желание направиться в определённом направлении сработало, заставив её контур поплыть в сторону камня.

Пройдя сквозь его толщу, ведьма обнаружила себя прислонённой к его тёплой поверхности на такой знакомой и родной поляне. Видимо её переложил Оосин, так как метла продолжала валяться на том же месте, где она «приземлилась».

И хотя было это в лучшем случае во второй половине дня, когда ещё даже закат не начался — на улице уже стояла страшная темень, а с неба мерцали звёзды.

Ощущение пробуждения было не из приятных, до боли напоминая последствия ныряния на большую глубину. Агни закашлялась, пытаясь хватать ртом воздух, которого ощутимо не хватало. Каркелл, которого словно сдувало ветром, висел рядом, с жалостью и пренебрежением глядя на это.

— Я, кха, смогу туда, кха-кха, попасть, кха, сама? — спросила Агни у него, пытаясь пересилить кашель.

— Конечно! — наигранно махнул рукой орк. — Всего-то пару лет тренировок — и готово! Рекорд лучшего моего ученика, он был получше тебя, не сомневайся, двадцать месяцев. Перебьёшь?