Она прервалась, когда вдали, как раз туда, куда они направлялись, послышался суховатый «бум» и шум осыпающейся земли.
— Попался, — самодовольно заметила Агни. — Так что с вами, феями?
— Кхм, мы, феи — чувствуем такие вещи. Для нас это как запах или элемент одежды — заметно, если рассмотреть достаточно близко. У нас была Руннир, тоже отмеченная твоей бабушкой, но гораздо слабее по сравнению с тобой.
— Я плохо тебя поняла, — честно призналась ведьма.
— Тут ничего не поделаешь, — развела руками Хродгейр. — Мне трудно это объяснить, но скажу, что с тобой я отправилась именно из-за любопытства, что за всем этим стоит. Не прогадала, что уж тут сказать, — она тоскливо вздохнула. — А вот что делать дальше — сама не знаю…
— В смысле?
— Скажи, вот как по-твоему, зачем я здесь?
Над ответом Агни серьёзно задумалась, пытаясь сформулировать его так, чтобы это не звучало оскорбительно. К сожалению, Хродгейр мгновенно раскусила её замысел:
— Вот то-то и оно. Даже я не знаю ответа на этот вопрос. Хотя вроде бы и должна, раз далеко забралась.
— Может цель — она есть, а ты её просто ещё не поняла? — попыталась приободрить её ведьма.
— Надеюсь, что так…
— Слушай, а Демиург он тоже, ну?.. — Агни было неловко вот так обыденно использовать это слово.
— Что?
— Он тоже… бог?
Фея почему-то смутилась.
— Ну… — растерянно потянула она. — Да, но слабый. Очень слабый. По сравнению с Изельдой он как свеча на фоне солнца.
— Такое возможно? — удивилась Агни.
— Не знаю, — развела руками Хродгейр. — Может, он был ранен?
Некоторое время они обе молчали — кусты, стоявшие густой стеной, мешали разговаривать. За ними таилась главная достопримечательность этих мест, послужившая причиной таких названий: высохшее озеро, а по факту глубокая яма с очень пологими краями. Если неосторожно и бездумно ломиться через кусты, упасть в неё было легче-лёгкого, а вот выбраться обратно — куда сложнее.
Агни знала, когда надо было сбавить шаг, а вот кладбищенский воришка — определённо нет. За что и поплатился, оказавшись в ловушке.
— Итак, какого же зверя я буду есть на ужин? — выходя к краю ямы, сразу же язвительно заявила ведьма.
— Костлявого, Агнесса, — донёсся оттуда знакомый суховатый голос. — Но пёсикам я обычно нравлюсь.
Внизу рассыпался кучей костей по площади всей ямы никто иной как Зоуррем, чья одежда напоминала паруса корабля после второго шторма подряд — она даже на лоскуты уже не годилась. Рядом валялся щит Нани, который продолжала сжимать одна из рук.
Спрашивать, что здесь забыл мертвец-помощник графа Таннета, Агнесса не стала — и так было понятно. Вместо этого ведьма спросила:
— И что случилось?
— Казус с одеждой случился, — признался Зоуррем. — Что-то при телепортации пошло не так, и у меня не оказалось штанов.
Одна из его костлявых ног выразительно дёрнулась
— Да, у нас нравы насчёт нижней половины строгие, — заметила Агни, примеряясь, где бы ей спуститься. — А щит тебе зачем?
Со спуском в Подлом каждый раз было по-разному. Сказывалась неустойчивая почва — чистый песок.
— Думал, бить будут…
— Теперь-то точно будут, — наконец найдя безопасный спуск, заметила ведьма. — Как тебя собирать? У меня с анатомией…
— Хех, у меня тоже, — хихикнул мертвец.
— Да кидай ты эту мерзость в кучу — сам разберётся, — заметила Хродгейр, не без отвращения взирающая на камердинера.
— Почему мерзость — я чистоплотный! — возмутился Зоуррем. — Здравствуй.
Фея явно была иного мнения на этот счёт.
— Буду, в отличие от. Ты ведь в курсе, чистоплотный, что тебя рядом с Изельдой ждёт только вечный покой? — поинтересовалась она.
— В курсе, в курсе, — заверил её мертвец. — Я сюда прибыл, можно сказать, попутно. Поприсутствую неподалёку, затем отправляюсь пугать людей в Марке.
— Это зачем? — поинтересовалась Агни, вертя в руках одну из ног и пытаясь понять, левая это или правая.
— Затем, что дипломатия, — совсем не весело ответил Зоуррем.
Вообще процесс сборки камердинера напоминал очень странный, явно детский по сложности, но не по содержанию, конструктор. Детским он был потому, что детали, оказавшись примерно на нужном месте, сразу же на него уверенно вставали, что весьма облегчало процесс сборки. А вот что совсем не помогало, так это то, начало постепенно темнеть, и находить разлетевшиеся по яме кости стало совсем уж сложно.
— Ты уже разваливался? — глядя на то, как мертвец деловито нахлобучивает голову на туловище, спросила Агни.
— Врать не буду — приходилось, но не так сильно.
— А если кость сломается?
— Обратно уже не срастется, знаешь ли, но граф может меня подлатать, не беда, — махнул пока единственной рукой мертвец. — То же самое и с кожей. Она восстанавливается.
С ней и вправду была большая беда. Точнее уже не было — как и самой кожи, только чистенькие, белые кости.
Процесс сборки закончился лишь тогда, когда потемнело настолько, что последние части камердинера пришлось искать буквально наощупь. А ведь ещё предстояло как-то выбраться из ямы!
— Хродгейр, ты не хочешь помочь? — спросила у феи Агнесса.
— Ладно-ладно, — словно делая одолжение всему миру, ответила та и спустя пару секунд уже слегка светилась золотистым цветом. — Видимо, в этом моя цель, летать туда-сюда, светиться и едко всё комментировать.
Сказано это было явно в шутку, но за этими словами чувствовалась целая буря эмоций, раздиравшая фею изнутри.
К моменту возвращения на кладбище, куда Зоуррем почтительно вернул щит, случилось две вещи. Во-первых, ночь. Во-вторых, Агни окончательно выбилась из сил и переставляла ноги исключительно из опасений, что, упади она на кладбище, и её тут же прикопают любящие соседи.
— Лети к бабушке, скажи, что я ещё загляну к Ликону, пристрою, кхм, гостя, — сказала, обращаясь к фее, ведьма.
— Она, по-моему, не очень рассчитывает на твоё возвращение, — взлетая, развела руками Хродгейр. — Бывай, костлявый! Не теряй, ха, голову.
— До чего прелестное создание, — провожая её взглядом пустых глазниц, заметил мертвец. — Только как будто пьяное…
— Идти будем огородами, — предупредила его Агни. — Чуть что — прячься.
— Притворюсь трупом, — хохотнул Зоуррем.
Агнесса его юмор не оценила, живо представляя, что будет, если её поймают в такой компании. Слухов будет — на три года вперёд. И никто даже не подумает о том, что она просто-напросто помогает знакомому.
Оставить камердинера у Ликона она решила потому, что они уже были знакомы, да и место свободное имелось. Хотя, по уму, Зоуррема надо было отправить в склеп, где ему самое место, и не морочить себе этим голову.
К счастью, обошлось без свидетелей. Сказывалась темнота и тот факт, что у многих деревенских из-за хорошей погоды этот день был, наверное, даже более насыщенным чем у Агнессы, и что важнее — следующий планировался не менее трудозатратным. Посевная — она такая.
А вот Ликон, судя по свету в окнах, ещё не спал. Не рискуя пытаться зайти к нему через парадную дверь, ведьма остановилась перед забором, ограждающим закуток дикого мага от остальной деревни. Она бы без труда перелезла даже, несмотря на усталость, только вот подгнившая конструкция вполне могла этого уже и не пережить.
Решив, что сломать пару досок — это лучше, чем ломать сразу половину, Агнесса, зевая, скомандовала:
— А-а-а-ах, отломай пару досок, чтобы могли пройти.
— Ты всегда так ходишь к своим друзьям? — поинтересовался мертвец, без труда выполнив её поручение.
— Только к самым близким, — улыбнулась ведьма.
Удивительно, но задняя дверь у Ликона оказалась закрыта — пришлось стучать. Послышались озадаченные шаги, а затем в открывшейся двери показался не менее озадаченный дикий маг.
— О! — воскликнул он, заметив Агни, а затем поднял глаза, и, поняв, что она не одна, добавил: — о-о-о!
— И тебе здравствуй, Ликон Любятовский, — чопорно поприветствовал его Зоуррем. — Не могли бы мы войти, пока моё положение не стало ещё хуже, чем есть?
