В подтверждение этой мысли она чихнула. На «Своенравном» компания провела чуть больше месяца, но простуду Агнесса умудрилась подхватить именно накануне завершения путешествия. Скорее всего, её здоровье доконали ночные прогулки по палубе.

Самое противное заключалось в том, что ведьма твёрдо знала, как всё в итоге будет — противным насморком болезнь и ограничится, постеснявшись развиться во что-то солидное, что-то, о чём можно будет с гордостью заявить: «А я вот переболел!».

На броненосце, только в большем масштабе, повторилась ситуация, схожая с путешествием на галее — Агнессе тут нечем было заняться. Военный корабль, со всеми своими бесконечными правилами и запретами, существовал без посторонней помощи, причём более чем успешно.

Разница с тем путешествием была и во времени путешествия: если на галее Агни провела всего ничего, и это воспринималось как своеобразный отпуск, то на броненосце месячное безделье очень быстро превратилось в пытку скукой.

Каждое утро начиналось с того, что Агнесса поднималась с первыми лучами и вместе с остальной командой и Ликоном участвовала в тренировках. Ей даром не сдалась вся эта физкультура, но альтернативой было заплывать жиром подобно Гевенту, который за время плавания постепенно приобретал шарообразные очертания. Затем, после переклички и завтрака, Агни и Ликон шли к корабельному магу, и если того не отвлекала служба, то занимались магией. Точнее ей занимался только юноша, ведьме же отводилась роль команды поддержки и человека, который вёл конспект.

Успехи Ликона на магическом поприще были переменными и зависели в первую очередь от наличия у него желания.

— Дикий дар, э-э-эх, тут ничего не изменишь, — накануне прибытия в Марку сказал Агни корабельный маг, вздыхая. — Даже если бы парень был дисциплинирован и сосредоточен, а не… не важно, обучить его — не в моих силах. И вряд ли с этим вообще кто-то справится.

Затем, это как правило было уже сильно после полудня, ведьма шла читать книги, выпрошенные у членов экипажа, или обмениваться опытом в санчасть, в крайнем случае просто гуляла по палубе, наблюдая за морскими видами.

Казалось бы — весь день при деле, вот тебе и никакой скуки. Однако редко когда всё проходило именно по такому плану. То шторм вмешается, из-за которого придётся весь день сидеть в каюте, прислушиваясь, не тонет ли корабль. То учения, когда всех гостей криком загоняли по положенным местам и никуда оттуда не пускали.

Кроме того, некоторые мысли посещали голову Агнессы вне зависимости от того, была она чем-то занята или нет. Пророчество, что намертво было отпечатано у неё в памяти, не давало покоя, становясь источником постоянной тревоги.

«Срок скоро уж выходит,

с небес падёт Заря,

лёд в мальчишки сердце входит.

Помнишь ли ты об этом, если нет — то зря!

Солнце трижды обернётся,

и придёт закат, лучом последним вечную разя,

Когда лис с долгом, наконец, вернётся.

Восстанет мёртвый змей,

что Вечным Королём зовётся,

и смерти повелитель выйдет из теней».

Как не трактуй и не переиначивай, всё равно выходило, что Агнесса несла Изельде очень плохие новости. Если она и вправду была этой «вечной», то ей сулила смерть. Не говоря уже об остальном.

Совсем не с такими новостями Агни хотела вернуться домой, и это её невероятно беспокоило. И чем ближе «Своенравный» приближался к пункту своего назначения, тем сильнее эта тревога нарастала. В определённый момент ведьма даже раздумывала о том, чтобы сбежать и никогда не возвращаться домой. Так будет проще всем, и ей в особенности.

В конце концов она уже несколько месяцев жила самостоятельно и вполне успешно…

Мощный гудок, которым броненосец оповестил округу о своём прибытии, вывел Агнессу из плена мрачных мыслей. Нужно было пойти собрать немногочисленные вещи, проконтролировать, чтобы Ликон сделал то же самое, ничего не оставив матросам на память. Простые, понятные заботы.

К удивлению Агни, дикого мага долго искать не пришлось. Крайне довольный собой он как раз поднимался на палубу с двумя незнакомыми сумками наперевес.

— А я уже готов! И твои вещи тоже прихватил!

— Это не моя сумка, — отказываясь брать чужое, ответила ведьма.

Свою НВСЖ она бы узнала из тысячи.

— Ммм, да? А, ну тогда…

— А это, — Агни указала на вторую, — не твоя.

Отправив Ликона возвращать сумки на место, Агнесса ушла к себе в каюту. То был совсем небольшой закуток, выделенный ей и фее лично капитаном корабля. С одной стороны, на тесном корабле, где свободного пространства вечно не хватало, это было своеобразной привилегией — большая часть остальной команды, за вычетом офицеров и Гевента, спали на гамаках в общих помещениях. С другой стороны, позволило решить множество вопросов полового характера.

Агнесса, будучи единственной «нормальной» женщиной на корабле, вкусила их сполна. Отбоя от навязчивого, абсолютно ненужного и нелепого внимания, попросту не было. Порой ведьме и шага не давали ступить, почему-то считая, что ей нужна помощь во всём и везде. Она поднимается по лестнице? — нужно подать ей руку! И лучше не одну, а сразу десять — вдруг бедняжка настолько неуклюжа. Несёт две книжки? Зовите пять человек, у нас тут тяжёлый груз! Поёжилась от холода — немедленно всучите ей десять тельняшек! Немного снижали общий пыл капитан и другие офицеры, строго следившие за порядком, а также Везави, одно появление которого на горизонте уничтожало любые любвеобильные потуги.

— Знаешь, однажды он забудет, что женился на тебе, — ехидно заметила с плеча Хродгейр, имея в виду Ликона.

— Мы не женаты, — огрызнулась Агнесса.

— Ой, прости, — притворно исправилась фея. — После того, как вы поженитесь, однажды он и об этом забудет.

— С чего ты взяла, что так непременно будет? Я про женитьбу.

— Ой, не понимает она! Оглянись, ты провела с этим бестолковым целый месяц взаперти на этой вонючей консервной банке, имея целую кучу куда более приятных глазу кандидатов. Которые хотя бы не косячили каждый день — я следила! Но ты всё равно разговариваешь с ним нормально, а не исключительно в обсценных выражениях.

— Каких выражениях? — не поняла ведьма.

— Матных, — пояснила фея. — Поверь моему четырехсотлетнему опыту: после такого даже первый год брака покажется лёгким.

— Слушай, а каким мир был тогда? — пользуясь благовидным предлогом, сменила тему разговора Агни. — Четыреста лет назад.

— Таким же, если подумать. Только ваших каменных вонючих муравейников было поменьше.

— Спасибо на добром слове.

— Да не обижайся ты. Я ж любя. Ничего не имею против людей и других смертных. Просто… вы столько времени проводите в склоках и разборках между собой, выясняя кто прав, а кто не совсем, а кто совсем не прав, что умираете быстрее, чем успеваете посмотреть на мир вокруг.

— Ну, люди не живут по четыреста лет.

— Эльфы и гномы живут. И не сильно им это помогает — точно так же грызутся.

— А феи? Неужели вы не воюете между собой?

— Очень редко. Видишь ли, мы живём семьями. Большими такими семьями. И ссоримся мы тоже по-семейному. А когда нас становится слишком много — то тех, кто громче всех требует к себе внимания и всего такого, собирают в компактную кучку и отправляют куда подальше. На сотни, даже тысячи километров.

— Разумно, — оценила Агни. — Сложно кого-то ненавидеть, если по пути к нему тебя скорее сожрёт жаба.

Хродгейр самодовольно ухмыльнулась, всем своим видом показывая, что не понимает, почему остальные до сих пор не переняли такой передовой опыт.

— А бабушка моя? — решив, что это удачный момент сменить тему, спросила Агни.

— А? — фея притворилась, что не поняла.

— Изельда.

Было видно, что Хродгейр ну очень не хочется на эту тему разговаривать.

— А… ну она… она была. Помогала всем.

— Четыреста лет назад? Люди столько не живут!

— Люди — безусловно, — странно улыбнулась фея и вылетела прочь.