Люди степи, всегда любившие восхвалять свою землю, также всегда могли слагать об этом песни. Заложенные предками эти качества, всегда их выделявшие, эти люди, не могли не радовать других. Поощряемые родителями, еще детьми, они робко и старательно, пробовали передавать все то умение, которое им закладывалось бабушками и дедушками.

Красивые степные пейзажи, звери и птицы, неустанные в своем вечном беге за ветром и в неумолимом желании жить и радоваться жизнью, будто старались передать все это, здешним людям. И это, конечно, со временем, стало неотъемленным качеством казахов. Те казахские народные песни, своей невиданной нитью, связывая все живое и не живое, могли объединять сердца и души людей.

Бескрайняя просторы казахской степи, была полна талантливыми людьми.

Голос поющего брата, убаюкивая, уводил его в сон. Даже ухабистая грунтовая дорога, своей извилистой колеей, не могли его оторвать, чтобы он, под тяжестью уже своих век, не мог не думать о своей новой знакомой.

Неделя пролетела быстро. Договорившись с братом, он снова приехал в райцентр. Справившись с родительскими поручениями, купив различные нужные вещи и оставив их у брата, он пошел к Шугле. Быстро найдя тот дом, он постучался в дверь. Залаявшая в глубине двора собака, так и не хотела останавливаться. Через некоторое время, Шугла, одетая в халат, открыв дверь, неожиданно увидев его, заулыбалась.

–Привет Шугла. Как вы? Как наш щенок то? Да еще, это вам – поприветствовав, он протянул ей сверток, где завернутые в марлю, были уложены там по отдельности курт, иримшик и брынза23. Источавшие приятным и нежным ароматом, словно было бы как огромные куски янтаря, они предательски выступали из наспех завернутых Адилем кулька. То был первый и столь важный в его жизни, самим приготовленный, ей, вкусный подарок.

– Здравствуйте. Проходите. У меня все нормально, а сами вы как? А это что?– недоуменным взглядом, уже было взявший от него тот сверток, теперь посмотрела она на него.

– Так это же вам, гостинцы. Берите, берите. Как же так, я, живя в ауле, приду к вам с пустыми руками?! Негоже так, я думаю – ответил Адиль.

–Тогда спасибо большое. Даже как то и неожиданно. Пойдемте, я покажу нашего щенка – сказав это, она повела его дальше во двор.

Пройдя за дом, Адиль увидел то, чего его не могло не рассмешить. Возле привязанного на цепи большой собаки, из ее было конуры, высовывалось и скрывалась маленькая и смешная морда щенка, который тоже, следуя примеру своего старшего собрата, хотел лаять. То был лай и жалостливый скулеж одновременно. Его старания были так забавны, что, даже выскочив оттуда, он, в попытке угрожающе выпрыгнуть, пару раз упал. Завидев это, Шугла и Адиль захохотали. На это и взрослая собака, непонимающе озираясь, то на незнакомого визитера, то на неумеху-щенка, зевнув, легла и стала молча уже смотреть на непонятно смеющихся людей.

– Молодец Шугла. Точно не дали пропасть щенку. Сдержали свое слово ведь. А я то, если честно, и не питал то надежды …– уже поглаживая щенка, заулыбавши вновь, сказал Адиль.

–Так-то оно так, но все же пришлось хорошенько поухаживать за ним. По книге смотрела и лечила же…Видать, только ушибли ее. Смотрите, до сих пор ведь есть прихрамывания…Понравился уже он нашей семье, особенно мой младший братик, с ним любит возиться. Сейчас его нет дома, иначе он и не подпустил бы нас к его щенку. Как такое чудо то и не полюбить то? – ответила уже было она, также как и тогда взяв на руки, начала прижимать его к себе.

–Любишь ты животных, а они тебе тем же и отвечают. Точно, иначе по-другому и не скажешь ведь. Как же, если не нам, за ними, за такими милыми животными и не присматривать, и не помогать то? Я бы мимо и не прошел бы, не оказав им помощь ведь… – произнес Адиль.

– Вам спасибо за это чудо. Ведь тогда, если бы вы, не пригнувшись, не остановились бы над щенком, я то могла бы и не заметить бы ведь это – сказав это, уже грустными глазами всматривалась, в такие же, как и у нее, мокрые глаза щенка.

–Это очень даже хорошо, что он так сейчас выглядит. Шугла, могли бы мы продолжить наше общение? Я бы хотел, чтобы мы еще ближе узнали бы друг друга – уже дрожащим от неуверенности голосом, он произнес эти заготовленные свои слова.

–Незнаю даже. Давайте попробуем, конечно. Через полтора месяца, ведь мне, обратно уезжать в Алма-Ату…Конечно, приходите. Буду только рада – ответила ему Шугла.

– И сколько же тогда вас не будет? Целый год? Конечно же, жаль. Тогда, может, я раз в неделю буду приезжать? – в ожидании ее согласия, он посмотрел ей прямо в глаза.

– Как вам будет удобно. Ведь и у вас много дел в ауле. Считай и хозяйство большое у вас, я думаю. Смотрите сами по ситуации. Пока никуда поездок нет у меня и я буду дома. А дом то вы уже видели мое, так что как решите, так и приезжайте – стараясь скрыть свою эмоцию, тихо дала свой положительный ответ на вопрос Адиля.

Эти последние летние дни, пролетели для обоих быстро. Каждую неделю, он, старался вырваться с аула и приезжать в город. Справляясь с домашними делами с особым рвением, он, каждую ночь, уставшим, валился в постель. Даже мама, замечавшие эти изменения, хотевшая расспросить своего сына о его делах, не могла для этого, за целый день, найти возможности. Адиль, ловко манипулируя ситуацией, избегал любого обсуждения. Лишь хорошее настроение сына, давало ей надежду, что все у него хорошо и что он каждую неделю ездит в райцентр к своим друзьям пообщаться или даже просто развеяться. Не смея, как-то неловко задеть его, она, лишь молча, желала ему только искренних и хороших друзей.

Долгие прогулки с Шугла, по вечернему Аральску, давали возможность узнать друг друга. Юная Шугла старалась показать город таким, каким она хотела бы видеть его в своих далеких желаниях, рассказывая по дороге разные свои истории. Для Адиль же, старавшегося тоже рассказать многое о себе, о своих родных и близких людях, не выпадала такая возможность, что даже его это и не расстраивало. Он внимательно слушал и лишь изредка, в попытке может где-то дополнить, вносил свои подправки.

Однажды, приехав с Акбасты чуть ранее и встретившись Шугла, он заметил некую ее взволнованность. Она попросила его сопроводить ее к заболевшей тете. Для него не было разницы куда идти и он не мешкая, дал свое согласие. По дороге, не смея первым расспросить ее, выжидая, когда она сама первой расскажет о случившимся, он шел и молчал. Не выдержав этого молчания, она, чуть всхлипывая, рассказала о том дорогом для нее человеке, что всегда ее поддерживала и учила всему в жизни. Даже порой, оставаясь у нее ночевать, что та непременно была всегда этому рада, они, тогда, как две подруги, не могли долго заснуть, рассказывая истории и делясь своими мечтами. Тогда же ее родная тетя, всегда излучавшая для нее как бы свет, желавшая мотивировать ее на правильные дела и поступки, всегда была уверена в своей племяннице, что она непременно добьется в жизни успеха.

Сейчас же она, младшая сестра мамы, настигнутая внезапно болезнью, в кругу своих родных и близких, тихо угасала. Никто не мог из ее окружения догадаться, что она ждала только Шуглу, чтобы прижать своими, ослабевшими так внезапно от болезни, пальцами рук, свою племянницу. Посмотреть ей в глаза и попрощаться навсегда.

Обо всем этом Шугла догадывалась и поэтому она летела к ней. Летела, не чувствуя своих ног и, только изредка, разве что не обидеть своим молчанием, рядом идущего Адиль, она изредка, задавая несвязные вопросы, старалась поддерживать, итак не складывавщуюся, их беседу. Адиль же ей нужен был, чтобы она, уже выйдя из дома тети, сумел ее выслушать и поддержать. Она знала, что увидев ее, они оба, с любимой тетей, могли, расстроившись, заплакать. Ведь обоим им было, что сказать на прощание. Слова теплые и, меж тем, как никогда, нужные.

Дом тети был расположен в другой части города, в районе Курортного, недалеко от Судоремонтного завода. Вдоль улиц, над которыми нависали когда то большие деревья карагачей, закрывавшие, можно было сказать что небо, что непривычно всегда было для города, сейчас Адилю напоминали лишь толстые их оставленные стволы. Теперь же на них, лишь, как рваным лоскутком материи, стояла редкая крона листвы.