Бежать было сладко. Мерзлый плотный песок хорошо держал вес. Он настиг ее по колено в ледяной воде, перехватил за талию, увлекая обратно на берег, но она отчаянно дернулась, вырвалась и, пробежав несколько шагов, остановилась. Взгляд её – напряженный внимательный – скользил по волнам. Ведьма наклонилась и коснулась ладонью воды.

«Подожди!» – хриплый крик слетел с губ.

Но, когда волна отхлынула и поползла вновь, ведьма пошатнулась и сама начала медленно пятиться к берегу. Охотник, не церемонясь, потащил ее к берегу, она то и дело спотыкалась, дрожа всем телом, не поднимала глаз, не разжимала губ, только позволяла вести себя, не обращая внимания на грубую хватку пальцев на своей руке. Он заметил книгу, темнеющую на песке и на ходу подобрал ее, зажал под мышкой.

Дома она рухнула на кровать, подтянула колени к груди и попыталась укрыться своим же плащом. Но Охотник сел рядом, нашарил застёжку у ворота, расстегнул, потом стянул тяжёлую намокшую ткань и набросил одеяло. Сам он, казалось, не замёрз вовсе – так полыхала в нём злость.

Он прошёл к печи, подбросил дров и затеплил огарки на столе. Ведьма, дрожа, приподнялась на локте и, прищурившись, смотрела на него. Взгляд ее теплел, пустота уходила из него. Охотник обернулся. Вчера при встрече глаза её сияли. Голос был мягким и уверенным. Ни капли страха, только завершившееся ожидание и торжество. Сейчас же перед ним была трясущаяся от холода девчонка, которая едва ли понимала, что она делала у моря.

Она села, нашарила в кровати чулки и попыталась натянуть их. Охотник шагнул к ней, опустился на колени, помогая справиться с тугим жестким полотном из шерстяных ниток.

– Держи ногу ровно… Теперь вторую.

Его руки тоже были холодны, но по ее ледяной коже скользили затихающим теплом – как остывающий воск сбегает по свече.

– Что ты искала на берегу?

– Я ходила спросить у воды, – медленно проговорила она и замолчала, но потом с усилием продолжила. – Когда я спросила у ветра, он прокричал мне о тебе. Я спросила у пламени, и оно показало мне дракона. А сегодня море лишь обдало меня стужей, такой ледяной гибельной стужей окатило, что я и не знаю, что думать теперь…

– А о чём ты спросила его?

– О драконах.

Щеки и губы её разгорались алым в тепле.

Охотник, не торопясь, поднялся, взгляда не отвёл.

– О драконах… А что же ты тогда прочла в своей книге?

Ведьма вздрогнула и выпрямилась, взгляд ее вновь ушел вглубь.

– Некоторые сказки повторятся вновь, Охотник. Некоторых встреч нам не избежать… Скажи… Зачем ты пришёл?

– За тобой.

– А кто послал тебя?

– Магистр Дан, – его взгляд стал насмешливым, он скрестил руки на груди и качнул головой. – Почему ты об этом не спросила – у моря, у ветра, у пламени? У своей книги?

Ведьма пожала плечами и вскинула голову:

– Я знаю, у кого что спрашивать. Зачем же я нужна магистру? Орден снова начал свою охоту?

Охотник чуть наклонился вперёд и сказал очень тихо:

– Я охочусь отдельно, запомни это, ведьма. Магистр послал за тобой. Чтобы исцелить того, кого конь унёс после битвы, – добавил он холодно.

Она прикрыла глаза, облизнула губы и медленно проговорила:

– Конь унёс короля?..

– Истинно так, – Охотник присел на корточки у кровати и взглянул все так же пристально, но уже тепло. – Истинно так, моя ведьма, – он легонько коснулся её лица. – И ты должна исцелить его. Лекари отступились, магистерские хитрости не помогли. Лихорадка сжигает короля.

Ведьма сжала его запястья и отвела руки от своего лица – кожа пылала огнём даже от такого лёгкого касания.

– Хорошо. Я пойду с тобой, Охотник.

Он кивнул в ответ и отошёл к печи. Ведьма сползла в кровать, натянула одеяло на плечи.

Охотник сидел к ней спиной, он подложил дров и осторожно прикрыл заслонку. Его линялая рубаха вышоркалась на локтях и на боках, грубые штаны и сапоги тоже служили своему хозяину не один год. Только меч, лежавший на лавке у входа, сверкал как новый, и веревка аркана лоснилась, но ни одно волокно не выбилось, не нарушило цельность плетения. Пепельно-серые волосы он стянул шнурком на затылке, отдельные пряди спадали на шею, касались щёк. Он не спешил оборачиваться, слушал, как потрескивает разгорающееся пламя в печи, думал о чем-то своём.

Ведьма прикрыла глаза, погружаясь в сладкую дрему согревшегося тела, надежно укрытого в коконе кровати…

«Исцелить короля. Так вот зачем ты пришёл. Пришло мое время оставить этот дом… И встретить дракона. Ведь строчки в книге светились алым в лунном свете: «Однажды ведьма и король-дракон встретятся вновь, и придёт её черёд выбирать, какое платье носить – тканое или кованое?.. Ох. Мой черед выбирать».

На следующий день она проснулась поздно. Долго лежала, прислушиваясь к своему телу и дому. Дом тихонько поскрипывал, вторя огню в печи. Тело уже не помнило ни вчерашний холод, ни жар чужих пальцев на щеке и запястьях, ни ту пустоту, что появилась после того, как у воды спросила… Уснула быстро – провалилась в сон, как в погреб. Схоронилась в темноте. Но наступило утро. И придётся выйти на свет.

Она чуть повернула голову, выискивая Охотника. Он сидел у двери и неторопливо свивал аркан в кольцо. Спиной он прислонился к стене, одной ногой упирался в лавку. Верёвка скользила легко меж пальцев. Этой петлёй он ловил людей…

Ведьма быстро отвела взгляд. Я согласилась пойти с ним. Чтобы исцелить короля. Вот о чём я думать должна! Собрать все коренья и травы, все мамины записи и рецепты не забыть взять. И… Те иглы и катушку ниток, что Морис привёз в последний свой приезд.

«Ты только глянь, дочка! Какие тонкие! Как рыбьи косточки».

«Зачем мне они? Я и шить не умею, мама. Так, как ты – что стежков не видно».

«Возьми, – мама неожиданно остро взглянула поверх шкатулки и тотчас взгляд отвела, точно испугалась, что увидела слишком много, не хотела, не стремилась, но увидела. – Кто знает, какую прореху придётся латать».

Начну, пожалуй, с этой, ведьма ковырнула дырочку пальцем и принялась подтягивать сбившиеся за ночь чулки. Вчера бежала к морю босой, иначе бы не успела – всего на миг получилось ему взгляд отвести, затеплив ту самую свечку, что так сладко, дымно горит и в сон уводит. Только побежать и успела, плащ с крючка на ходу дернула. Холод сперва и не жалил. А потом не до него было. Ведьма перекинула волосы на плечо и принялась плести косу. Причесаться можно и позже, не под его взглядом. Выскользнула из кровати и жадно, долго пила ледяную воду с нападавшими с потолка травинками. Вытерла рот ладонью и обернулась. Охотник склонился над вещмешком и на нее не смотрел вовсе! Что ж… Подошла к кровати и быстро оделась – натянула юбку поверх сорочки, короткий корсаж и шаль крест-накрест повязала. Свет от оконца тянулся слабо, но сумерки были ей только на руку.

Она вернулась к столу. Есть не хотелось, но всё же надо позаботиться о еде на день и в дорогу. Они же отправятся сегодня?.. Ведьма рассеянно опустилась на табурет и принялась теребить кончик косы. Сухарей у нее достаточно, мука тоже есть, а вот сушёное мясо почти кончилось. Много и не надо брать, они же спешат, добраться придётся как можно быстрее. Она вскинула голову. Хм… Не так, как добирался сюда он. Ведьма скользнула глазами к порогу и, решившись, быстро спросила:

– Кто проводил тебя сюда?

– Я шел до посёлка на шхуне. Нашелся один безумец, который рискнул… Потом через лес.

Охотник поднялся и потянулся всем телом.

– Задумалась о дороге? – он улыбнулся.

Ведьма кивнула:

– Какой наша будет?

Охотник пожал плечами.

– Дальней. Собери свои вещи и оденься тепло и удобно, – он окинул её взглядом. – Юбку лучше сменить.

– Хорошо, – она кивнула и отвернулась, пряча вспыхнувшие от досады щеки.

«К поселку я не пойду. И на шхуне не поплыву. Долго, слишком долго. Попробуем иначе».