Этераяма вскочил на ноги, он хотел врезать в Экене. Но Джеро остановил сына:

— Сядь, оставь Экене в покое. Лишь сейчас он узнал правду о каби, вот и бесится. А ты, Экене, замолчи. Если ничего не знаешь, и только несколько лет назад сумел почувствовать себя тинуваку, не задавайся.

Мужчины и юноши молча наблюдали спор. Первым интересно было посмотреть, чем же закончится словесная потасовка Экене и Этераямы, вторые боялись встревать в чужую разборку, опасаясь гнева Этераямы и Джеро. В голове у парней до сих пор вертелись первые слова Джеро о мести, ради которой тинуваку допустили смерть своих соплеменников.

Экене видел их озадаченные лица в пламени костра и сурово промолвил:

— Джеро, говоришь, что я ничего не знаю. Отчасти с тобой я согласен. Но есть кое-что, о чём я знаю, в отличие от моих ровесников. Пожалуй, сегодня настало то время, когда и другие должны узнать настоящую историю Тинуваку. Когда давно жили два лучших друга Йекини и Швэйло…

Затаив дыхание и разинув рот, юноши напряжённо слушали Экене, не веря своим ушам. Они то и дело спрашивали Джеро и других каби: “Это правда?”. Каби пытались оборвать Экене, заткнуть ему рот. Но его невозможно было остановить. Он рассказал приятелям всё, что знал сам про историю двух племён.

— Это ложь! — воскликнул Этераяма.

Экене хмыкнул и покосился на него:

— Этераяма, ты хоть слышишь, как по-детски глупо звучат твои выкрики?

Экене встал, взял свой лук и вещи и пошёл прочь.

— Остановись, я запрещаю тебе покидать отряд! — крикнул Джеро.

Экене повернулся к нему и тихо произнёс:

— Я же сказал тебе несколько лет назад, что не выполняю приказов.

***

Дорогу освещал тонкий полумесяц и лишь малое число звёзд. Но и без их помощи Экене знал путь домой. Кровавая дорога к племени Гаапи всегда стояла у него перед глазами и никогда не забывалась.

“Когда же это закончится? — спрашивал себя Экене. — Ложь, лицемерие, ненависть, корысть… Думал, что мой народ не съедают такие опухоли. Ошибался. Да, братец, — вспомнил он Пьера, — когда-то ты верил, что только среди нас ты обретёшь покой и забудешь про грехи. Тебя тоже жестоко обломали”.

Экене остановился и оглянулся назад. Сзади лежало ненавистное племя Гаапи — чудовищ и мерзавцев, впереди находился его дом Тинуваку — место, где не существует лжи, зла, предательства.

— Нет, мне нельзя таить правду в себе и мириться с существующим порядком. Пора бы открыть глаза хотя бы своим. Я должен что-то изменить.

***

Экене подходил к деревни. Стоял ясный день. Издали доносились радостные крики и шумные голоса соплеменников. Играла музыка.

— Что происходит? Что за праздник? — не мог понять он.

Он вбежал в деревню и только потом вспомнил, что за событие происходило племени — свадьба, которая совсем вылетела из головы Экене из-за каби.

Деревня торжествовала. Свадебная церемония окончилась. Жених с невестой обменялись клятвами, принесли возношения духам, которые готовили не один год. Девушка наконец-то смогла надеть приданое, которое собирали для неё родители с самого рождения — клыки верных собак. А жених подать изысканные преподношения родителям своей жены — поблагодарить их за дочь. Соплеменники уже успели одарить молодых супругов подарками. Началось всеобщее веселье.

— Экене, что ты здесь делаешь?

Он услышал голос Токи. Девушка стояла перед ними сияющая, радостная, нарядная. Лучшие бусы она надела на шею, причудливым красным и манящим узором украшала лицо краска, которую тинуваку использовали всегда по праздникам и никогда в другие дни.

— Я ушёл из каби, — мрачно произнёс Экене, он не видел красоты и нарядности девушки. — Токи, мне давно нужно кое-что тебе рассказать, — мрачно произнёс он.

Но Токи схватила его за руку и повела в толпу.

— Экене, забудь про всё! Веселись! Прекращай быть занудой!

К Экене подбежали брат и сёстры.

— С возвращением! Пошли танцевать! Покажи себя!

В ритуальный круг по очереди входили соплеменники и показывали свои таланты. Экене не мог не вспомнить, как когда-то благодаря этому кругу его брат Пьер сумел побороть всё своё смущение и признаться в любви его сестре Мейкне. Новая страница в жизни одних людей дала начало отношениям другим. Но с Экене такого не произойдёт. Он дал себе слово.

В круг по очереди выходили как старые, так и молодые. Друзья юноши танцевали вместе со своими жёнами.

— Мики, — обратился Экене ласково в сестре, — приглашаю тебя на весёлый танец.

И они пустились в пляс.

Внезапно крики соплеменников прекратились, заводная музыка замолкла.

— Что случилось? — ещё не пришёл в себя от танца с сестрой Экене.

Но тинуваку забыли о танцорах, которые мгновения назад радовали их глаза. Всё внимание было приковано на другого соплеменника. Запыхавшийся Мадива обнимал жениха — двоюродного брата по отцу — и невесту — двоюродную сестру по матери.

— Ребята, простите, что опоздал. Я пропустил всю церемонию. Но всё равно я не мог не явиться, чтобы вас поздравить. Я летел на всех порах. Примите мои подарки.

Смятённые молодожёны озирали толпу, не зная, как себя ввести.

— Спасибо большое, — робко произнёс жених. — Но тебе, Мадива, тут не рады. Лучше тебе уйти, пока ты их не разозлил.

Мадива обернулся на толпу. От веселья и торжественности не осталось ни следа на лицах тинуваку. Мужчины гневно озирали предателя, женщины злобно перешёптывались между собой, а старики ворчали, не стесняясь выражений. Даже дети перестали играть и зло уставились на Мадиву.

В центр события вышел Азубуик. Вид вождя не предвещал ничего хорошего.

— Как ты посмел явиться сюда, Денлеца?

Денлеца — предатель. Такое позорное имя получил Мадива после всплытия его отношений с гаапинкой наружу.

Мадива поклонился Азубуику:

— Разрешите посмотреть на свадьбу моих родственников. Обещаю, что буду стоять в стороне.

— Уходи живо, Денлеца! — приказал вождь.

Среди тинуваку раздался озлобленный гул.

— Уходи! Уходи! — кричали соплеменники от мала до велика.

Мадива повернулся к толпе и воскликнул:

— Я не хочу уходить! Я — тинуваку. Я имею право посмотреть на свадьбу моих родственников!

Азубуик схватил его за руку и толкнул. Мадива упал:

— После того как ты родил от гаапи двоих детей, ты не имеешь право называться тинуваку! А мы легко можем оборвать твою жизнь здесь и сейчас. Уходи, покуда я добрый!

По толпе проносился ожесточённый рокот. Тинуваку были обозлены дерзкими словами предателя. Мужчины побросали барабаны и схватили копья. Женщины тоже не могли остаться в стороне и взяли в руки лук и стрелы мужей. Тинуваку наступали на Мадиву и кричали как один:

— Уходи! Прочь, Денлеца!

Жених с невестой закрыли собой родственника, который вставал на ноги. К Мадиве подбежали Бохлейн, другие его друзья и родители.

— Сынок, — жалостливо взмолилась мать. — Уходи, пока они не убили тебя! Как только ты поженился на Юне — дорога сюда для тебя закрылась.

Один только Акиш стоял в толпе и испуганно смотрел на старшего брата, держа за руки близнецов. Он думал, вступаться за брата, беря гнев вождя и соплеменников и на свою голову, или стоять в стороне.

— Хороший пример подаёшь ты своим сыновьям, — огрызнулся Экене. — Как был жалким трусом пять лет назад, так и остался им.

Тинуваку кричали гневные выкрики Мадиве, угрозы его жене и детям. Молодой юноша схватил с земли тяжёлый камень и занёс его над головой Мадивы.

— Сейчас ты у меня попляшешь!

— Прекрати!

Парень почувствовал на груди возле сердца острое копьё. Его держал Экене.

— Брось камень и твоя жизнь оборвётся за мгновения, — прошептал он.

Экене подошёл к Мадиве и закрыл его спиной.

— И это вы называете благородством? Толпой нападать на одного? Как же легко обозвать убийцей молодую девушку Юну и решить её убить или же считать предателям товарища только потому, что он полюбил соплеменницу врагов. Где же ваше понимание, честь и смелость, которым вы учите своих детей? Кажется, что я стою среди гаапи, а не тинуваку, — хмыкнул он.