Вернувшись домой, она первым делом швырнула служанке свои туфли и буркнула:
— Чтобы через пять минут были почищены.
Она решила отнести дамскую сумочку в свою комнату и потом пойти поговорить с родителями. Анна зашла в свою комнату и… обомлела.
Все шкафы и тумбочки были открыты настежь. Одежда и принадлежности туалета исчезли. Книжные шкафы тоже пустовали, даже детские игрушки, стоявшие на полках и кровати, и кошачий домик с мисками пропали. В комнате побывали воры — складывалась первая мысль.
Анна хотела звать на помощь родителей и тут она заметила стоящие в углу огромные открытые чемоданы со всеми вещами Анны. Она побежала в комнату родителей.
— Папа, мама, почему мои вещи убраны в чемоданы? — не понимала ничего Анна.
Мать с отцом читали какое-то письмо. Они вздрогнули, когда в комнату вбежала дочь. У Аннет на глазах стояли слёзы. Алексис, не смотря на дочь, сухо ответил:
— Завтра ты уезжаешь в Новый Орлеан к тёте Эмилии и дяде Шону Джонсам.
========== Глава 20. Три простых слова ==========
За три года в жизни Пьера и Экене произошло много интересного. Они вместе с Марани ещё дважды были во Франции, они посетили и Париж. Экене и Марани впервые увидели снег. Тайну Мадивы и Абени ребята вместе с друзьями по-прежнему свято хранили. Абени больше не приходила на реку, теперь влюблённые встречались в более укромном месте, поближе к Гаапи.
Шарль продолжал учить сына азам морского дела и торговли. Пьер изучал морскую навигацию, экономику, географию и точные науки, он сильно улучшил свои знания английского языка. Шарль полностью восстановил все свои дела, который бросил после смерти жены. В Марселе он приобрёл снова дом и усыновил официально Пьера. Пьер из Уэйта Дельфура превратился в Уэйта Барре. Он стал носить четвёртую фамилию.
Свою фамилию Шарль дал не только Пьеру, но и Экене с Марани. Марани давно, несмотря на свой возраст, приняла важное решение — жить во Франции вместе с Пьером, когда он повзрослеет и покинет тинуваку. Марани не представляла свою жизнь без названного брата. Экене завидовал сестрёнке, он тоже хотел уйти из племени и поселиться во Франции, где было так весело. Мечты сына не могли остаться незамеченными от его родителей. Когда Экене исполнилось двенадцать лет, Ноуза и Тейю позвали его и сказали:
— Экене, мы видим, как ты сильно тянешься за море, в страну Уэйта. Мы понимаем, что ты хочешь перебраться во Францию. Нам жалко с тобой расставаться будет, но если хочешь, то мы отпускаем тебя, как отпустили Марани. Счастье наших детей важнее нам традиций племени и собственных желаний.
Обрадованный Экене повис на шеях мамы и папы и расцеловал их.
— Спасибо! Спасибо вам! Вы у меня самые лучшие!
В этот день Ноуза и Тейю были печальны, как никогда раньше. Но сын этого не замечал, отмечая с друзьями решение мамы и папы.
Таким образом, Шарль Барре стал не только приёмным отцом Пьера, но и опекуном Экене и Марани.
Как-то раз он позвал Пьера к себе в кабинет и открыл тайный сейф, замаскированный в стене. В сейфе лежали огромные кучи денег: французские франки, российские рубли, американские доллары, английские фунты. Шарль протянул сыну ключ от сейфа:
— Уэйт, в жизни могут случиться разные непредвиденные ситуации. А я не всегда смогу быть рядом с тобой. Если у тебя случиться беда, а меня не будет в городе, то смело бери эти деньги. Не потеряй ключ.
— Какая беда у меня может случиться? — удивился Пьер.
— Я надеюсь, что с тобой, сын, и твоими близкими ничего не произойдёт. Но храни этот ключ и никому ему не давай. Ты уже взрослый, тебе пятнадцать лет, поэтому я могу доверить тебе ключ и деньги.
Дети выросли.
Марани из малышки превратилась в красивую весёлую девочку с длинными косичками. Прошлые невзгоды Марани забыла и радовалась каждой минуте. Пьер стал высоким, крепким и миловидным юношей. У него начали расти усы. Несмотря на то, что Пьер жил в племени Тинуваку и часто выполнял тяжёлую работу, его в Нолошо и во Франции все принимали за интеллигента. Даже светлые волосы не выгорали под палящим африканским солнцем. Пьер чувствовал, что он взрослеет, меняется. Экене же не ощущал своего взросления. Он вырос, раздался в плечах, стал сильнее. Пьер с Экене были одного роста, но по сравнению с сильным и мускулистым другом Пьер был похож на тощего ребёнка. Но Экене, в отличие от рассудительного и спокойного друга, оставался ребёнком. Красивая улыбка никогда не сходила с его лица. Прозвище Неумеющий Грустить за Экене закрепилось прочно.
Изменились и друзья ребят. Особенно Ненмарди. Ненмарди больше не болтался с друзьями с утра до ночи, а готовился к обряду инициации. Он ожесточился, похолодел, стал надменным. В душе Ненмарди мечтал стать вождём. Вождь был в его глазах источником власти над другими людьми, к которой в последние годы стремился он.
Среди сверстников на охоте Ненмарди был лучшим. Лучшим вместе с Экене. Никто, как Экене и Ненмарди, не обладал зорким глазом, способным попасть в цель за многие метры, не обладал такой связью с луком, с помощью которой мог стрелять с закрытыми глазами. Мальчики блестяще умели выслеживать добычу, знали наизусть все повадки зверей.
Но охота для Экене была только способом получить пищу. Он, всегда перед тем как отпустить тетиву, думал как причинить меньшую боль животному. Если у Экене и бывали на охоте промахи то только потому, что он не хотел лишний раз навредить добыче. Ненмарди получал удовольствие от охоты. Когда у него не получалось убить антилопу одним выстрелом, то Ненмарди не добивал добычу сразу, а ждал пока она сама умрёт в страшных муках и слегка заметно улыбался. Ему нравилось смотреть в глаза умирающему зверю и чувствовать себя победителем. Он пытался скрывать свои тёмные мысли и поступки, но взрослые охотники прекрасно всё замечали. Ненмарди вызывал двойственное чувство: он был неравнодушным, храбрым, здравомыслящий, прекрасным стратегом и владеющим собой юношей, но он обладал огромной жестокостью. Взрослые соплеменники больше уважали Экене за его справедливость и доброту, чем Ненмарди за его рассудительность, но Экене был всего лишь ребёнком, которого порой ничего не интересовало.
Ненмарди презирал Экене за его глупое порой поведение, но видел в нём своего главного соперника. Он понимал, что балбес Экене в будущем может добиться больше расположения у соплеменников, чем он. Экене чувствовал это, но он делал вид, что ни о чём не догадывается. Он хотел, чтобы Ненмарди был его другом. Мальчики называли себя друзьями, часто проводили вместе время, но их дружба была скорее навязана наличием общих друзей, чем общими интересами. Экене старался не обращать внимания на насмешки Ненмарди, и конфликтов удавалось избежать.
Ненмарди стал холоден и требователен не только к Экене, но даже к своим родителям. Только с Токи, подругой детства, он был настоящим джентльменом и добрым другом. Находясь с Токи, Ненмарди не способен был оскорблять кого-то, презирать. С Токи он менялся. Среди друзей прошёл слух, будто бы Ненмарди влюбился в Токи, но он всячески отрицал это:
— Мы с Токи близкие друзья. Мы как брат и сестра, — отвечал он.
— Знаем, мы вашу «дружбу», — смеялись друзья. — Те тоже утверждали, что они просто друзья
Лучшие друзья, Баако и Гарани, полюбили друг друга как парень и девушка. Они встречались только месяц, но уже вовсю обсуждали, сколько заведут детей и как их назовут. Каждая секунда, проведённая вместе, равнялась для Гарани и Баако часу, проведённого в раю.
— Фу, чем вам так нравиться целоваться? — иногда спрашивал друзей Пьер. — По-моему, это противно. Я лично не раньше, чем через пять лет поцелуюсь с девчонкой.
— А я могу прямо сейчас поцеловать девчонку, — говорил Экене.
Экене подходил к Токи или Ненжёди и крепко целовал одну из девушек в щёку, за что получал от них хороший подзатыльник.
— Посильнее надо было треснуть, — смеялась Мейкна.
В последнее время сестра всё чаще стала находиться в компании друзей брата. Зазнайство из-за разницы в один год уходило в прошлое. Мейкна повзрослела. Но чем больше времени она проводила с друзьями Экене, чем сильнее она начинала смотреть на них как на равных, а не маленьких детей, тем меньше Пьер мог находиться рядом с Мейкной. Пьер не мог, как раньше, сесть с друзьями возле костра, если с ними была Мейкна, не мог спокойно поужинать всей семьёй дома. Пьер будто бы стал бояться сестры друга. Когда Мейкна что-то спрашивала у него, то он начинал уводить в сторону взгляд и нести всякую ерунду. Но при этом Пьер не отходил от Мейкны ни шаг, не мог отвести от неё взгляда. Чем бы ни занималась она, плела ли с подругами венки из цветов или же играла с младшими сёстрами в дочки-матери, Пьер старался присоединиться к ней. Но в присутствии Мейкны Пьер боялся даже говорить.
