— Иди, мы тебя не держим, — сказал Джеро. “Пускай идёт, будет прекрасно, если его пронзят стрелы гаапи”, — захотел мужчина.

— Спасибо, — ответил Пьер.

В сердце в маленькой груди Марани заколотилась, она не могла поверить, что каби отпускают её брата навстречу смерти. Она подбежала к мужчинам и стала умолять остановить её старшего Пьера. Каби это и хотели сделать, но Джеро дал им знак рукой:

— Он предатель. Пускай идёт куда хочет, мы не в ответе за него. А девчонку остановите. Она не должна страдать из-за предателя Лоре.

Пьер был благодарен Джеро за Марани. Он спокойно, невзирая на крики сестры, перешёл бурлящую реку Коолжу. Из-за недавних дождей река стала ещё выше, ещё беспокойнее. Она, как и Пьер, бурлила злобой и ненавистью.

Пьер передвигался очень аккуратно, чтобы его никто не заметил. Но никто не встретился ему на пути, ни женщины, собирающие ягоды, ни детишки, всегда бегающие, где можно и нельзя, что сильно удивило его. Но загадка быстро решилась, когда он подошёл к деревне. В Гаапи был праздник. Все жители собрались в центре деревни, где был разведён большой костёр в честь духов, рядом лежали туши двух убитых накануне слонов. Очень ценная добыча даже для Тинуваку. Гаапи благодарили духов на удачную охоту и просили благословление на новую. Рядом стоял привязанный козёл — жертва духам.

Всё было привычно для Пьера, традиции Гаапи не сильно отличались от традиций Тинуваку, ведь несколько веков назад два племени были едины. Только чем-то отличался этот большой и важный праздник от праздников в Тинуваку. Казалось, будто этот праздник сделан только для вождя Бомасейна, старейшин и их друзей. Не чувствовалось праздничного духа среди остальных членов племени.

Пьер притаился и стал выжидать нужного момента, когда гаапи будут максимально расслаблены. В ту секунду, когда праздник достиг своего апогея, и вождь собирался поблагодарить за всё духов, Пьер выстрелил. Пуля пролетела в миллиметре от Бомасейна и вошла в землю. Но Пьер и не собирался попадать в вождя. Среди жителей началась паника. Пьер вышел к ним навстречу и громко заявил:

— Никому не двигаться. Иначе убью. Эта штука мигом отправит вас на тот свет.

И он выстрелил в дерево, пробив ствол насквозь. Гаапи замерли. Некоторые знали, что такое ружье и не хотели, чтобы оно пальнуло по ним, те, кто не знал, в страхе застыли перед волшебной палкой.

— Всем встать сзади вождя, так, чтобы я всех вас видел! — приказал Пьер.

Бомасейн стоял, застывший в ужасе перед Пьером. Остальные гаапи тоже покорно повиновались. Внезапно Пьер заметил, как один из воинов, спрятавшийся в толпе, поднимает свой лук, а какой-то мальчишка берёт в руки камень. Не задумываясь ни о чём, Пьер выстрелил прямо воину в грудь, мужчина скончался на месте. И тут же Пьер пустил пулю в мальчишку, она попала в ногу.

— Я предупредил вас, — сказал он и обратился к матери мальчика. — Его рана не смертельна. Разрешаю увести сына домой, но если что-нибудь заподозрю, то тут же убью обоих.

А затем Пьер направил ружьё прямо в грудь вождю.

— Если хочешь быструю и лёгкую смерть, и чтобы я не трогал твою семью, то ответь на все мои вопросы.

Бомасейн кивнул головой.

— Перед тем как их задам, предупрежу, я теперь не являюсь тинуваку — меня изгнали. Так что ваши законы на меня отныне не действуют, — начал Пьер. — Вопрос первый: зачем ты продал моих друзей?

Вождь, заикаясь, ответил:

— Они же нарушили закон, вступили на нашу территорию. А поэтому мы имеем право делать с ними, всё что захотим.

— Что ж, я знал, что ты так ответишь, но мог бы придумать какую-нибудь небылицу, вдруг поверю и смилуюсь, — с насмешкой сказал Пьер. — Вопрос второй: зачем ты убил Абени и продал вместе с моей семьёй своих же соплеменников?

— Так они осмелились возразить мне, вот я сделал то, что должен, — продолжал трястись Бомасейн, но видя, что Пьер пока не собирается лишать его жизни и у него есть попытка что-то изменить, набрался уверенности.

— Из-за чего началась война между племенами? — резко спросил Пьер, перестав ходить вокруг да около.

— Да ты сам же всё знаешь, — слегка усмехнулся вождь, — Около двадцати двух лет назад наш вождь Швэйло попытался убить вождя Тинуваку Йекини, но не получилось, и Йекини, защищаясь, убил его. Вот мы и начали войну, захотев вас всех уничтожить. Должна же быть справедливость, тинуваку живут на богатой растениями и животными земле, а у нас даже порыбачить-то трудно. К тому же вы можете покупать всё нужное у европейцев, а мы с ними только через сайгельцев с ними общаемся и то, рискуем попасть в рабство в случае чего.

— Я слышал эту версию уже много раз. Я хочу услышать и другую правду.

Бомасейн набрался уверенности. Он хотел было дать знак своим воинам, но Пьер внимательно следил за всеми и не пропустил бы ничего. Вождю приходилось играть по правилам Пьера.

— Если нужна правда, то я расскажу её тебе.

Бомасейн нахмурился и слегка кашлянул. Он пристально смотрел на Пьера, желая поймать его на каком-нибудь проколе, но Пьера теперь обмануть и отвлечь так просто нельзя было. Он знал уже цену невнимательности.

— Из-за скудной земли мы не раз в прошлом совершали набеги на Тинуваку, но всё изменилось, когда вождями стали два близких друга Швэйло и Йекини. Набеги прекратились, все стали уже забывать о недавних склоках. Йекини мечтал об объединении. Но мы не были к этому ещё готовы. Тогда Йекини решил действовать не правдой и справедливостью, а через кровь. Он решил избавиться от друга, а заодно поженить своего сына Джеро и дочь Швэйло Адаез. Благодаря браку детей Йекини бы стал не только родственником вождя, но и частью Гаапи, тем самым после смерти Швэйло мог бы подстроить оба племени под себя.

Йекини придумал хороший план: пойти со Швэйло на охоту и сделать так, чтобы его друг чисто случайно упал в реку Коолжа и погиб. Но Швэйло за мигом, когда Йекини хотел его сбросить в реку, раскусил замысел друга. Ему пришлось защищаться от Йекини, а не наоборот, как тебе говорили, но вождь Тинуваку оказался сильнее и нанёс Швэйло несовместимые с жизнью ранения. Швэйло сумел только добраться до дома и всё рассказать соплеменникам.

— Вот значит как всё было, я слышал эту историю по-другому, — задумался Пьер и слегка опустил ружьё. — Что ещё можешь мне нового рассказать?

Бомасейн продолжил рассказ, стараясь, чтобы в разговоре Пьер потерял бдительность, и дать знак своим воинам:

— После убийства Швэйло половина гаапи хотела начать войну, однако другая половина была против войны. Тинуваку тоже разделились на две стороны, но куда больше среди них выступало за мир, чем у нас. Новым вождём Гаапи стал мой старший брат, которым стремился всё уладить миром и продолжать дружбу. Но это было не так-то просто.

Мой брат долго думал и, наконец, нашёл выход. Решением проблемы был брак между Джеро и Адаез, как союз двух людей, простившие отцам и соплеменникам друг друга всё. Но для мира мало было простого брака, Джеро должен был покинуть родную семью, считать Гаапи своим новым домом. Он должен был разорвать все связи с прошлой жизнью, чтобы через сына Йекини не мог стать частью Гаапи. Такое решение мало кому понравилось. Оно способствовало миру, но тинуваку теряли свою честь. Всегда при браках двух людей из разных племён девушки уходили к своим мужьям, никто не мог запретить мужчине общаться с семьёй, если он добровольно покидал племя. Кроме того, мало кто верил в наши благие намерения, и помимо этого тинуваку пришлось в таком случае согласиться с тем, что именно Йекини первым захотел убить Швэйло.

Джеро был согласен на брак, несмотря на то, что любил другую девушку. Но старейшины и вождь Йекини были против этого, они слабо верили, что браком продолжиться мир и они не хотели терять честь. Они хотели по-другому разрешить вражду. Ваш старейшина Бохлейн старался отговорить Джеро и Адаез от брака, но молодые люди не поддавались уговорами. Незадолго до свадьбы Бохлейн предпринял последнюю попытку, но она потерпела крах. Адаез, уставшая от бесконечных мучений и раздоров, высказала Бохлейну всё, что накопилось у неё на душе. И знаешь, что тогда ваш уважаемый старейшина сделал? — спросил Бомасейн.