Пьер не замечал, как подкатывалась ненависть ко всему их племени и она росла. Внезапно он, впервые после смерти друзей, задумался — не один он вместе с Фиксом и Джеком виноват в их смерти, но и гаапи. Если бы они не продали их, то никогда бы Экене, никогда не стал рабом Анны и не испытал на себе все «прелести» рабства, никогда бы Фикс не захотел покорить себе Мейкну. Если бы не гаапи, то Мейкна, Ноуза и Тейю были бы живы.

— Уэйт, Уэйт, что с тобой? У тебя лицо такое злое и страшное! – вдруг услышал он голос Марани.

Он встал с камня. Его лицо, и правда, было страшным: на нём кипела ярость, как тогда у Экене, когда на его глазах убили семью.

— Я должен отомстить гаапи, — протянул Пьер. – Тогда отец не позволил нам с Экене придушить Фикса и Джека. Сейчас меня никто не остановит.

— Ты чего? – вскочила перепуганная Марани. – Это же неправильно.

— К чёрту это правильное и неправильное, — бросил Пьер. – А они правильно поступали, когда продали нашу семью? Почему я должен по-другому поступать?

Злоба ещё больше вселялась в Пьера. Он, как и Экене, менялся на глазах. Чем больше он думал сейчас о погибших друзьях и Мейкне, о всевозможных зверствах гаапи, то тем больше Пьер соглашался с Анной.

— Только не надо мне тут возражать и учить что правильно, а что нет, — прикрикнул он на Марани, ища в кутелях, что отдал ему Экене, ружьё. – Я понял, что прощение и прочая чепуха для дураков. Молодец Экене, что не прощает меня. Всё равно мне уже некуда падать. Не волнуйся, невиновных я не трону.

Марани ни черта не понимала. За какие-то мгновения добрый старший брат загорелся злостью и местью. Она пыталась отговорить Пьера от поступка, который казался ей таким ужасным. Но Пьер считал это справедливостью. Тогда Марани решила действовать по-другому.

— Вспомни. Как Экене удалось сделать то, что он хотел – спасти Мадиву. С тобой будет тоже самое.

— Нет, не будет. Я пойду не с луком, а с ружьём. Их стрелы против моих пуль ничто.

Пьер посадил её на лошадь.

— Езжай к отцу, дорогу, надеюсь, не забыла. Если что, то конь умный, он тебя сам приведёт в Нолошо. Отцу про меня ничего не говори.

Ярость была настолько велика, что Пьер даже не хотел тратить время, чтобы отвезти свои вещи домой, тем более опасался, что отец просто никуда не пустит его. Вторая лошадь оставалась в Тинуваку, Пьер готов был идти пешком в далёкое Гаапи ради осуществления справедливости.

Марани на лошади преградила ему дорогу.

— Тогда я еду с тобой, — заявила отважно она.

— Нет, — возразил Пьер. – Это только моё дело.

Марани никак не могла остановить его. Она печально смотрела вслед Пьеру, который хотел без всякой пощады уничтожить зло, отомстить за себя и свою семью.

========== Глава 30. Месть порождает лишь месть ==========

Ветер становился всё сильнее. Он едва не срывал с корнем мелкие деревья. Но дождя не было, единственные на небе тучки исчезли.

— Сама природа благословляет меня, — говорил Пьер. В дождь практически невозможно было добраться до Гаапи. Мелкие речушки разливались, земля превращалась в грязь, везде была кромешная тьма.

Пьер шёл тем же путем, что несколько месяцев назад шёл Экене. Но его друг готов был рискнуть собой ради спасения соплеменника, Пьера же двигала месть. Он прошёл много километров, но не чувствовал усталости.Пьер сделал привал только, чтобы поесть. Дабы не тратить порох, он камнем забил птицу.

Вдруг он услышал цокот копыт.

“Кто это может быть? — подумал Пьер. — Отец?”

На лошади сидела одна Марани. И лошадь, и девочка, обе были запыхавшие.

— Пьер, прошу, остановись! — взмолилась Марани. — Ты не знаешь, какой опасности подвергаешь себя. Гаапи тысяча, ты — один!

— Какое тебе дело до меня, подонка? — вышел из себя Пьер. — Я всё осознаю. Пускай меня прирежут, но я отомщу им за всё.

— Пьер, ты не представляешь, как я о тебе беспокоюсь. У меня теперь только ты остался.

— Возвращайся домой, — грубо отрезал он.

Но Марани и не думала ехать домой, она и не могла оставить Пьера. Сестра последовала за братом. Если она не сможет остановить неразумного словами, то быть может она остановит его через каби.

Темнело. Пьеру пришлось сделать вновь привал, чтобы набраться сил к завтрашнему дню.

— Возвращайся домой, Марани, пока не поздно.

— А я уже забыла дорогу, — насмешливо сказал Марани. — И я к тому же темноты очень боюсь.

— И с каких это пор ты боишься темноты? — вздохнул устало Пьер.

Ночью Пьеру плохо спалось. Он думал о завтрашнем дне. Как же ему отделаться от Марани и совершить свою месть? Вопрос с Марани решить можно, придётся отдать девочку каби, а вот с гаапи потруднее. Пьер хотел не просто отомстить им, но и узнать правду от второй стороны по поводу продолжительной ненависти двух племён и войны между ними. Если бы он собирался мстить тинуваку, то он попросту взял бы в заложники ребёнка или старика, никто из тинуваку не посмел бы выстрелить в Пьера, зная, что он пристрелит их ближнего. Но гаапи были не такими, если и брать заложника, то родственника вождя или старейшин. Пьера также волновало, как незаметно добраться до деревни, в тот раз, его с Экене схватили почти сразу же, правда, сам Экене со своими песнями дал о себе знать. Идти ночью было самое безопасное, но Пьеру нужно было ещё и поговорить с вождём, а не моментально лишить его жизни, а вождь Бомасейн легко мог бы позвать на помощь и в темноте Пьер стал бы бессильным.

Он решил проникнуть к гаапи днём и надеяться на удачный исход. В крайнем случае, главное суметь отомстить, даже ценой своей жизни. Пьер лишь жалел об одном — он не смог прикончить и Джека с Фиксом.

***

Пьер проснулся очень рано: до деревни ещё далеко идти. Марани думала, что Пьер остынет к утру, но брат был ещё решительнее и молчалив. Пьеру не пришлось искать каби, они нашли его сами.

Каби, что в переводе значило “защита”, были специальной группой, которая охраняла территорию Тинуваку от гаапи, в неё входило пятнадцать человек, состав группы менялся каждые три недели. Всего было три таких группы-охранников. И как только Абени каждый месяц проходила незамеченной, оставалось загадкой.

Бывшие соплеменники сильно были удивлены встрече с Пьером. Они забросали его разными вопросами: когда вернулся? зачем пошёл к территории Гаапи? как семья?

Пьер молча выслушивал их вопросы, а потом ответил:

— Мейкну, Тейю и Ноузу убили. Дайте мне пройти, я должен отомстить гаапи. И не пускайте со мной Марани.

Каби онемели, услышав трагическую новость об их соплеменниках и друзьях. Первым в себя пришёл их лидер Джеро, отец небезызвестного Ненмарди.

— Твоё желание, Уэйт, понятно. Но ты не можешь преступать эту реку, иначе гаапи имеют право убить тебя.

— Я уже не член Тинуваку. Я изгнан. Ко мне ваши законы не относятся. — возразил Пьер. — Присмотрите за сестрой.

Джеро пристально уставился на него.

— За что тебя, Уэйт, изгнали? Что ты натворил?

— Долго рассказывать, — ответил Пьер. — Вы всё потом сами узнаете.

Но Джеро и остальные не отпускали его. Они хотели знать правду. В голове просто не укладывалось, с чего вдруг Азубуик изгнал их Уэйта? Изгнанием удостаивались немногими тинуваку, которых по пальцам можно пересчитать. Что такого ужасного сотворил Уэйт, оскорбил кого? Однако то, что ответил им Пьер не витало даже где-то далеко-далеко в мыслях каби.

— Я внук Филиппа Вернанта. Моё имя Пьер Лоре, — как ни больно было ему говорить, но ему пришлось рассказать правду, чтобы каби дали пройти до гаапи. — Я был изгнан за ложь и бездействие и за то, что допустил смерть моей девушки и друзей.

Каби стояли потрясёнными, им и в голову никогда не могло прийти, что справедливый и заботливый Уэйт когда-либо сможет их обмануть и допустить смерть своих друзей и Мейкны. Семь лет знали Пьера как облупленного, но оказалось не совсем хорошо они изучили приёмыша. Только Джеро поверил с первого слова. Глава каби обладал одной примечательной особенностью: охотно верить, когда люди рассказывали о своих тёмных делах и слабо верить их добрым поступкам.