Шакир Рамеев задумчиво смотрел в окно своей Балканской резиденции. Для её строительства братья Рамеевы привлекли лучших иранских и немецких архитекторов. Западная основательность в нём переплеталась с восточной роскошью. Дворец, построенный в мавританском стиле, сиял своей белизной, напоминая дворцы французских богачей. Каждый входящий во двор должен был пройти по устланной каменными плитками дорожке, которая располагалась вдоль ухоженной аллеи молодых деревьев. А по бокам и позади дворца был разбит большой парк, где высажено множество плодовых и декоративных деревьев.

Огромное широкое крыльцо беломраморного подъезда поражало изящностью перил. За массивными дубовыми дверями, которые открывал услужливый швейцар, находилось огромное пространство для ожидания. В конце этого холла на второй этаж вела двусторонняя лестница с широкими, отделанными также белым мрамором ступенями, на которых лежали богатые персидские ковры. Дворец имел более десяти богато отделанных парадных залов и комнат. На втором этаже располагался открытый балкон. Он находился в рабочем кабинете Шакира Рамеева.

Сейчас Шакир стоял у окна своего кабинета и смотрел, как садовники обрезают старые ветки деревьев и кустарников. Прошло почти двадцать лет, как умер его отец – Мухаметсадык, оставив золотые прииски своим сыновьям – Шакиру и Закиру. К этому времени во владениях Рамеевых было уже больше двадцати самых золотоносных приисков Урала. И сыновья не только не разбазарили нажитое отцом, но и приумножили богатство. Надо сказать, что при большом отличии братьев друг от друга, в деле они действовали слажено, а иначе и не добились бы таких результатов. Шакир больше склонялся к технической стороне дела, а вот Закир к гуманитарным наукам.

Мухаметсадык позаботился о хорошем образовании своих сыновей. Образование братья получили хорошее, европейское, но с национальной татарской ориентацией. В детстве воспитанием и образованием детей занималась мать Ханифа. Будучи из благородной княжеской семьи, она была человеком образованным, поэтому сама занималась с детьми, пока они были маленькими, не доверяя глупым гувернанткам. Но когда сыновья подросли, их отдали в медресе, а дальше отправили учиться за границу. Причем Шакира отправили в Европу, а Закира в Турцию.

После смерти отца, когда братья вступили в наследство, Шакир уехал в Европу. Он хотел подучиться золотоискательскому делу, да и заодно закупить новое оборудование. Рамеевы, в отличие от некоторых золотопромышленников, заботились о техническом оснащении приисков. Они не только следили за последними новинками в золотопромышленной отрасли, но и сами были инициаторами многих разработок.

О новшествах, которые Рамеевы внедряли на своих приисках, печатали в специальных изданиях в России и Германии. Шакир Рамеев зарегистрировал три патента, их тогда называли привилегии. Вращающийся бурат для просеивания муки, круп и цемента, дифференциальный амальгатор для улавливания мелких частиц золота и золотопромывальная чаша с вращающимися пестами – всё это были личные изобретения Шакира Рамеева, которые потом торопились внедрить и другие золотопромышленники.. Закир Рамеев увлёкся политикой и искусством. Он стал представителем от мусульманской части Оренбуржья в III Государственной Думе. Обучался он в Стамбуле. В Оренбурге он открыл первую национальную типографию и библиотеку. Стал издателем национальных газет «Вакыт» («Время») и журнала «Шура» («Совет»). Закир также был известным поэтом. Его лирические стихотворения были популярны в среде татарской интеллигенции того времени. Переводы его стихов, которые он иногда печатал в газетах, делал Фёдор Тютчев. Печатался Закир под псевдонимом Дэрдмент, что значит поэт грусти.

В этот день Шакир Рамеев был озабочен происшествием, случившемся в соседнем селе – Требии. Никогда, сколько он тут живёт, не было в деревне таких страшных убийств. Сегодня он пригласил следователя Савельева, чтобы разузнать об обстоятельствах дела.

В окно он увидел, как на повозке, управляемой писарем Акопом, подъехал следователь. Через некоторое время швейцар, служивший на входе в резиденцию, оповестил о визите гостя. Шакир велел пригласить следователя в свой рабочий кабинет. Савелий Петрович вскоре зашёл, вежливо поздоровавшись. И интересом поглядел на известного золотопромышленника, одетого в дорогой костюм европейского кроя. Шакир Рамеев пригласил гостя присесть в кресло, присел сам.

Кабинет Шакира, где он принимал гостей и решал рабочие вопросы, был отделан с изящной, не бросающейся в глаза роскошью и со вкусом. На полках дубового шкафа с резными завитушками на дверцах стояло множество книг. Савелий Петрович успел разглядеть труды известных древних и современных философов, технические книги по промышленной добыче золота и даже художественную литературу. Шакир Рамеев производил впечатление высокообразованного и интеллигентного человека.

– Не скрою, пригласил Вас для того, чтобы узнать, как продвигается расследование происшествия, – после вежливых вопросов о здоровье и семье перешёл к теме разговора Рамеев.

– Пока преступник не найден, но следствие склоняется к версии, что женщина и дети были убиты отцом семейства, – ответил Савелий Петрович.

– Я тоже слышал об этом, – кивнул Шакир. – Но так ли на самом деле? Неужели нет никаких сомнений?

– Сомнения, конечно, есть всегда, мы опрашиваем соседей, всех, кто хоть что-то может рассказать. Пока никаких других зацепок нет, – следователь задумчиво потёр руки. – Возможно, если откроются какие-нибудь иные обстоятельства…

– Это, конечно, очень неприятное происшествие, – Шакир встал и задумчиво тал ходить по кабинету. – Никогда в у нас не было такого, люди жили мирно, почти не ссорились. То есть, ссоры, конечно, были, как мужикам без этого. Бывало и баб поколачивали. Но до смертоубийства никогда не доходило.

– На моей практике это уже четвёртое серьёзное убийство, но три из них произошли в Верхнеуральске. Всё-таки уездный город с населением более двухсот тысяч человек, там много подозрительных личностей проживает, а у вас здесь небольшое село. Тысячи – две три душ наберётся, наверное.

– Около четырёх, – уточнил Шакир.

– Но всё равно для села это нонсенс! – Савелий Петрович развёл руками. – Здесь сложившиеся веками казачьи устои, отношения строятся на взаимном уважении.

– До недавнего времени было так… Но кто знает, как отразятся на деревне столичные веяния, когда ни во что не ставят даже…

Он не успел закончить фразы. В дверь постучался швейцар.

– К господину следователю срочно просится атаман казаков! – доложил он.

– Впусти.

Через некоторое время по коридору раздался топот ног. Торопливым шагом вошёл атаман Василий Танаев.

– Разрешите доложить!

– Говорите, – махнул рукой следователь.

– Нашли тело Фёдора. В овраге лежал. Тоже топором убит! – доложил Василий.

Накануне следователь попросил казаков прочесать соседние леса и овраги, вдруг изверг не ушёл далеко, спрятался там. Но такого поворота событий он не ожидал.

– Охрану выставили? – спросил следователь.

– Как положено! – приложил руку к фуражке атаман.

– Выезжаем! – следователь попрощался с Рамеевым, вышел из кабинета. Сев в свою пролётку, он велел атаману показывать дорогу.

Вскоре пролётка следователя в сопровождении казаков подъехала к лесу. Берёзовые леса густо росли около села. Они были часто посещаемы местными жителями, которые собирали здесь и ягоды, и грибы, сшили их впрок, делая запасы на зиму. Поэтому множество тропинок было протоптано в лесной чаще.

– Дальше не проедем. Пешком, – атаман Танаев пошёл в чащу, показывая дорогу.

Шли довольно долго, лес стал густым, молодая поросль закрывала путь, приходилось продираться сквозь заросли молодой густо разросшейся вишни. Наконец атаман остановился.

– Вот здесь, – показал он впереди себя.

Савелий Петрович увидел лежащее на пожухлой листве в густом вишовнике тело мужчины, прикрытое ветками. Видно его хотели тщательно спрятать. Если бы не поиски, что вели казаки, то оно так и осталось бы здесь навеки. Казак, охранявший тело, приподнял ветки. Савелий Петрович наклонился, чтобы повнимательнее разглядеть. Хотя и издалека уже было видно, что голова Фёдора рассечена мощным ударом топора. Лицо его было искажено гримасой, но похоже не от страха, а от какой-то лютой злобы.