Третий раунд.

Мой соперник измотан, но я не дурак – знаю, что он силы оставил на финальный рывок. И оказался прав – серия ударов от Ермека, которые попадают в цель. Я моментально контратакую. Соперник устал и потрясен. Он уходит на дальнюю дистанцию, а я – за ним. Плевать на то, что чувствую дикую боль в правой руке при контакте с тем, у кого должен сегодня выиграть. Я как танк иду вперед. Каждый мой удар – это снаряд, попадающий точно в цель. Чувствую, что у кого-то скоро будет нокдаун. Но… финальный гонг.

Угол ринга, пот застилает лицо.

– Ты как? – удивленно заглянул мне в глаза Юра. – Ну ты даешь! Держись. Осталось недолго, а потом осмотрим твою руку.

Мне кажется, что я мог бы выстоять еще десять раундов. Настолько я был переполнен энергией. Спасибо тебе, Гриша!

Объявление результатов. Мы с моим соперником на середине ринга. Краем уха слышу, как тренеры говорят цифры, но не об этом думаю. И вот… Александр Карлович тянет мою руку вверх. Ту, что не повреждена. Я победил сильнейшего соперника. Мы жмем друг другу руки, а в глазах Ермека уважение.

– Надо было останавливать бой, – возмущался тренер, кое-как снимая перчатку с моей правой руки, кисть которой невероятно распухла и была размером чуть ли не с волейбольный мяч.

– О-о-о, – протянул он. – Поздравляю. Я без рентгена скажу – у тебя перелом.

– Я все равно победил, – ответил я, кое-как справляясь с накатившей обидой человека, который прошел в финал, но не сможет побороться за первое место.

– Да, ты молодец, – взъерошил мне волосы на голове Александр Карлович. – Но врач, к которому мы сейчас поедем, скажет тебе совершенно другое.

Перелом руки подтвердился, и я месяц после этого ходил в гипсе. Решетников, боксер из Ленинграда, ждавший меня в финале, одержал техническую победу и был автоматически зачислен в школу олимпийского резерва. Но моя победа была куда ценнее. Я победил самого себя, свои страхи и боль. Как тогда, на заднем дворе школы. Я еще раз доказал, что если у человека есть цель, то он может ее достичь, несмотря на препятствия и сложности, которые встают на пути.

Мне все вокруг твердили о блестящей карьере боксера, но я себя не видел через пять лет в боксерских перчатках. Я не цеплялся за бокс, как за последнюю возможность реализовать себя, и постоянно хотел изучать что-то новое.

Когда я учился на третьем курсе института, начался бум карате.

На страницах популярных журналов появились статьи о новом виде спорта. В маленьких клубах стали крутить фильмы с Брюсом Ли. И, наверное, каждый сидящий в зале мечтал оказаться тем лихим парнем в белоснежном кимоно, который раскидывает во все стороны толпу в двадцать-тридцать человек.

Однажды я случайно попал на тренировку по карате, проходившую в соседнем зале, и это была любовь с первого взгляда.

Я принял решение уйти из бокса и окунулся в новый вид спорта с головой. Благодаря своей физической форме я начал сразу делать успехи.

Помню, как пришел первый раз в секцию в сшитом моей мамой кимоно с белым поясом, а уже через два с половиной года мне вручали черный пояс и сертификат тренера.

Моя очередная цель была достигнута – по возвращении в родной город я организовал школу карате Серика Байгиреева. Даже не представляя, что уже очень скоро все перевернется с ног на голову.

Внезапно карате стало запрещенным видом спорта, который «противоречит советской идеологии». Начались преследования тренеров карате, и те были вынуждены свои секции перенести в подвальные помещения. Там на свой страх и риск тренеры продолжали заниматься «незаконным» видом деятельности.

Я не собирался «переезжать» в подвал и каждый день смотреть на входную дверь, которая может в любой момент распахнуться и впустить большие проблемы в виде арестов, штрафов и как итог – закрытия школы. Я хотел и дальше тренировать своих ребят.

Пыльный портрет Брежнева на стене. Массивный дубовый стол, казалось, выросший здесь, посреди небольшой комнаты, прямо из свежеокрашенного деревянного пола. Сложно было представить, как заносят этот предмет мебели в узкий дверной проем или через окно.

За столом человек в погонах майора милиции. Он подтянут, выбрит, смотрит изучающе и в то же время дружелюбно. Во время первой беседы было как-то не по себе. Но это уже третья с ним встреча, и я понимал, что передо мной сидит человек, который может, переодевшись в штатское, вполне сойти за интеллигента. Речь его была хорошо поставлена, и в ней сквозили нотки уважения к собеседнику.

– Да, мы обсудили вашу проблему, – Клевцов прервался, достал незамысловатый портсигар «а-ля серебро» и открыл его, протягивая мне. – Курите?

– И не собираюсь в ближайшем будущем, – ответил я майору, который уже открывал створку окна и покуривал, добавляя:

– А я, с вашего позволения…

Майский порыв ветра ворвался в помещение, перемешивая аромат цветущей под окном декоративной вишни с сигаретным дымом от первой затяжки Клевцова.

Я не удержался, кашлянул и решил идти напролом:

– Василий Михайлович, вы знаете, что мне нужно от вас помещение. Какой-нибудь тихий и спокойный зал…

– Подождите, Серик, я же недоговорил. У меня к вам деловое и взаимовыгодное предложение.

– Да, конечно. Хочется узнать подробнее, – заинтересованно ответил я.

– Нам как раз нужен такой тренер. Вы бы неплохо смотрелись в нашем спортивном зале «Динамо», работая с нашими сотрудниками.

– Василий Михайлович, при всем уважении, я стараюсь просто найти место для своих учеников.

– Еще раз подумайте над моим предложением. Сами посудите, – потушил сигарету в прозрачной пепельнице Клевцов, – вы так убиваете двух зайцев: продолжите тренировать своих ребят в безопасности, а также будете делиться опытом тренера боевых искусств с кадровым составом МВД и КГБ. И я имею в виду не только младший и средний кадровый состав. Насколько это будет полезно для вашей тренерской деятельности и как много интересных знакомств повлечет за собой, не мне вам объяснять. Новый зал, новый инвентарь…

– Спасибо, Василий Михайлович, – ответил я, вставая со стула. – Я подумаю.

– Подумайте, конечно, – ответил майор и поднял кружку с остывшим чаем, делая глоток. – Как там ваш кумир говорит? «Я не учитель. Я просто помогаю тебе изучать себя».

– Точно, – ответил я и добавил, пожимая руку товарищу майору: – Дайте мне время до завтра.

Я решил еще раз все хорошо взвесить. Как говорил мне мой ата, когда я был еще совсем маленьким: «Всегда принимай решение на свежую голову. Для этого бог придумал утро».

На следующий день я согласился с условиями Клевцова.

– Петруха! Давай!

Подполковник МВД, заместитель начальника отдела по борьбе с организованной преступностью кинулся на меня с деревянным ножом. Я отступил в сторону, поймал его кисть с оружием и слегка ее вывернул. Предмет, имитирующий холодное оружие, отлетел в сторону, а мой соперник пытался меня схватить за воротник второй рукой. Я вовремя перехватил его выпад и сделал бросок через себя.

Каждое движение было настолько быстрым и отточенным, что я не оставил нападающему ни единого шанса. Толпа силовиков восхищенно загудела, а я подал руку человеку на матах и помог ему встать на ноги.

– А говорил – не знаешь, что такое боевое самбо, – довольно крякнул, вставая, седой человек в спортивном костюме.

– Случайно получилось, товарищ подполковник, сам не ожидал, – ответил я и, уходя с импровизированного татами из матов, махнул рукой: – Перерыв!

В висках стучало.

Я отошел в сторону и достал из спортивной сумки бутылку с водой. Сделал внушительный глоток.

Да, я прекрасно помню тот зимний вечер после тренировки карате. Когда на нас с Гариком напала нетрезвая компания, вооруженная ножами, и попыталась отобрать стипендию. Если бы не те приемы из мира «других единоборств», которым нас иногда учил Александр Клинг, вполне возможно, я бы уже никого здесь не тренировал.