Я знал, что Мурат сможет. Для него не проблема убить другого человека, он это делал много раз. Как и «вежливые» головорезы Муссы. Но он убивал не по своей прихоти. Его заставляла это делать присяга, которую он дал своей Родине, перед тем как отправиться в Афган. А я смогу нажать на курок? Чтобы выжить и еще раз увидеть своих близких? Да, придется стрелять.

Я сидел в раздевалке, где вдоль стен стояли аккуратные серые шкафчики, разминал руки и наматывал на них бинты. В воздухе чувствовалось напряжение, как бывает обычно перед началом серьезного поединка. Еще раз размял натруженную правую руку. Сказывалась вчерашняя усиленная тренировка. Мне все это очень не нравилось.

– …Я помню, как ты пришел в восьмом классе, – тренер, обычно не выражавший эмоции, немного повысил голос и тем самым отвлек меня от раздумий. – Неумело лупил по груше, как подушку выбивал. А через месяц дал бой Сапару. Тогда я увидел в тебе настоящего воина, и ты мне каждый раз доказывал, что я прав. А теперь полуфинал, Серик. Ты в двух шагах от золота и от блестящей карьеры боксера. Понимаешь? Шанс попасть в школу олимпийского резерва и показать себя на международных соревнованиях! Так что соберись. Ты уже с ним дрался… Все, мне пора! – подмигнул мне мой тренер. – Шкафчик я твой проверил. Все отлично.

– Александр Карлович, я знаю, против кого выхожу на ринг, – как можно увереннее ответил я закрывающейся за тренером двери. Тем самым вызвал приступ негодования Юры Ромина, моего друга и секунданта этого боя:

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Что тебя смущает?

Я еще раз размял обе руки. Все было нормально. Но что-то было не так.

– Все отлично! Готов, – я вскочил. Полная грудь воздуха. Шумный выдох. Хук. Апперкот.

Да, я знаю, с кем буду биться через двадцать минут. Мой соперник был казахом, родом из Абая. Его звали Ермек. Сильный, выносливый, с поставленной техникой. Я с ним встречался три месяца назад на чемпионате области по боксу. Он был в отличной физической форме, искусно владел тактикой ближнего боя. Я тогда потерял бдительность и получил первый нокдаун в своей жизни. До сих пор помню тот момент потери контроля над ситуацией: шум в ушах, нарушенная координация, одышка. Это я запомнил на всю жизнь и делал все, чтобы еще раз не оказаться в таком же беспомощном положении. Не дал ему шанса до финального гонга повторить свой успех. Но и сам не продвинулся дальше рядовых ударов и в итоге проиграл по очкам. Плюс был в том, что я помнил его тактику. Минус – в том, что он помнил мою.

Юра помог мне зафиксировать перчатки и посмотрел на меня:

– Не подпускай его в первом раунде, слышишь? Лови на ответных атаках и не забывай про углы.

– Понял, – я поправил перчатки и два раза ударил ими друг о друга.

– Карлович – рефери, не забудь, – добавил Юрка. – Подсказывать тебе во время боя он не сможет…

– Тогда будем разговаривать на языке жестов, – подмигнул я и прочертил воздух серией ударов.

– Готов, шутник? – Юра первый раз за вечер улыбнулся, но взгляд выражал плохо скрываемое беспокойство. – Капу не забудь.

Первый звук гонга на ринге подобен своеобразному рубильнику в голове каждого боксера. До этого человек в перчатках еще, казалось бы, улыбается и шутит. Но вот звучит в ушах этот звук, внутренний рубильник включается, и все вокруг преображается. Боксер становится собраннее, его концентрация повышается, обостряется зрение и улучшаются рефлексы. Даже время на его стороне – оно замедляется. А впереди одна только цель – победа.

Раздался первый звук гонга. Первый раунд в нашем случае обещал быть не «разведкой», а «что изменилось за три месяца с прошлого боя?».

Но… все пошло не так. Я пропустил удар. Забыл про дистанцию и получил по корпусу. Не дав сопернику обрадоваться маленькой победе, я ответил серией ударов, один из которых скользнул по голове, а второй попал в корпус. Тот явно не ожидал от меня такого приема. Я увидел ухмылку на лице Александра Карловича, тут же слетевшую с его лица – я опять пропускаю. Не сильный удар, но все равно неприятно.

Ермек решил закрепить результат и резко пошел в атаку. Я его встречаю очередной неплохо отработанной серией ударов и… кривлюсь от резкой боли в правой руке. Но продолжаю. Разведка со стороны соперника. Он пытается понять, что у меня вызвало приступ боли, где у меня слабое место. Как говорит нам наш тренер, «соперник со скрытой травмой на чемпионате – это подарок. Нужно только понять, как его открыть».

Он начинает прощупывать меня ударами с дальней дистанции, я отвечаю. Под конец раунда иду вперед и провожу еще одну серию ударов по корпусу, но пропускаю один в голову. Чувствую, что с бровью все нормально, но правая рука слегка онемела, и появилась тупая боль. Конец раунда.

– Серик, не останавливайся! Ты по очкам впереди!.. – кричит Юра, яростно обмахивая меня полотенцем.

– Немеет рука, – перебиваю своего секунданта и пытаюсь сжать пальцы в правой перчатке. В ответ – резкая боль, которая чуть стихает, когда я разжимаю кулак.

– Молодец, – невозмутимо говорит мне в ухо внезапно подошедший Александр Карлович, для вида проверяя мои перчатки, – таскай его так же, но следи за выпадами и не открывайся. Ты знаешь его слабую сторону. Все. С Богом.

– Что-то не так с правой рукой, – так же тихо отвечаю я ему вслед, но мой тренер, сейчас играющий роль рефери, уже в центре ринга и ждет гонг.

– Работаем? Или стоп? – тревожно посмотрел мне в глаза Юра.

– Да, готов, – ответил я и еще раз сжал пальцы на правой руке. В ответ – резкая боль.

– Лица на тебе нет. Может, ну его?.. Тормозим бой? – мой секундант находится в полной растерянности. Он знает, что это ничем хорошим закончиться не может, но в то же время догадывается, насколько для меня важен этот поединок.

– Нет, все нормально, – смотрю я ему в глаза. – Рука немеет, но пока контролирую ситуацию… Я должен сегодня победить. Понимаешь?

Юра молча кивает головой.

Второй раунд. Удар и дикая боль в руке. Я погасил свой крик в зародыше и лишь сильнее сжал зубами каппу.

На мгновение я оказался в том самом моменте за школой, окруженный кричащими что-то одноклассниками. Я их не слышал. Аромат свежей травы смешался с запахом крови. Мы катались с Гришей по земле и яростно молотили друг друга кулаками. Из носа ручьем текла кровь, правый глаз не видел из-за гематомы, ребра болели от набитых синяков, а нижняя губа была разбита напрочь. Но энергия переполняла меня. Я был в том состоянии, когда чувствуешь боль, но она как бы отходит на второй план. На первом месте – жажда победы. Я вывернулся из-под Гриши, который был гораздо крупнее меня, и нанес ему два удара по голове. Тот вскрикнул и ответил увесистым ударом, но я ничего не чувствовал. Гриша держался из последних сил. Ему придавал энергии страх потерять позицию лидера в классе.

Мы опять покатились по траве, а я продолжал, как робот, методично «выбивать» Гришу руками, которых уже не чувствовал. Мой соперник собрал все силы и ударил в солнечное сплетение. Я на мгновение задохнулся и зажмурился от боли. Стиснув крепче зубы, я продолжил лупить по телу Гриши… и он поднял руки. Его взгляд выражал удивление и страх одновременно. Только тут я обратил внимание, что на нем также нет живого места: лицо в синяках и кровоподтеках, рубашка порвана в разных местах, а волосы всклокочены…

– Ну чо, победил? – прохрипел Гриша, разбитым ртом сплевывая кровь в примятую траву.

Я кое-как наклонился к нему:

– Еще подойдешь ко мне – прибью, понял?!

Звук гонга выдергивает меня из прошлого и возвращает на ринг.

– Как рука? – почти кричит Юра в углу ринга.

– Отлично, – отвечаю. Руку вообще не чувствую. Но воспоминания придают мне сил и энергии.