В то, что система может давать невыполнимые «багованные» задания, я не верил. И если «квест» упал — существует способ его решения, который мне и предстоит найти. Главное, чтобы это было не через задницу, как всегда у меня бывает, когда вынужден вертеться, словно уж на сковородке, пытаясь угодить всем.
Решительно вжав «Да» на оба задания, я откинулся на мягкую подушку.
Если идти — идти до конца, а иначе и не следует делать первый шаг.
Когда мои веки начали смыкаться, сознанием я уже находился далеко отсюда, снова прокручивая воспоминания из недавнего разговора с Тиамат.
Гряда Дон-Мор. Главный зал Круга Ведьм Аиталской Империи.
— Ну? И чего ты добилась? — вымученно усмехнулась Поляна, стряхивая пыль с белого традиционного ведьминского облачения. — Неужели ты считаешь, что Мистик будет потворствовать твоей глупости, беспечно отдавая накопленную ею силу зарвавшейся дуре? Тебе не кажется, что ты заигралась?
— Я тебя никогда не прощу! Мразь! — кровавые пузыри, вспучившиеся на губах Верховной, растеклись безобразными мазками по подбородку ведьмы. — Ты — та, которая предала! Которая, поправ все наши законы, совершила величайшее святотатство! Тебе нет места среди нас, Поланея! Ты мне не сестра! И ты скоро сдохнешь, — она попыталась расхохотаться, но лишь зашлась в сиплом кашле, выплёскивая новые порции из раскуроченных лёгких.
— Мне жаль, — вздохнула Поляна, которая, поморщившись, встряхнула кистями рук. — Правда жаль, что так получилось, но ты сама во всём виновата. И не тебе говорить об отступничестве, если ты сегодня решила забыть сказанное тобой девятнадцать лет назад. Я знала, что данное тобой слово — просто слово, которое как пыль развеется, стоит лишь возникнуть сквозняку. Это тебя и сгубило, сестра.
— Тебе не получить Её благословения! — прохрипела Верховная, стараясь подняться, бессильно царапая пол некогда холёными руками. Она прекрасно знала, что жизненный путь её закончен, но не желала с этим мириться. Когда Мистик на миг откроет глаза, чтобы в последний раз высказать одобрение или неудовольствие, ей будет уже всё равно. — А девчонке передай, что я её всегда ненавидела. Тварь! Обе твари, отобравшие моё!
— Он всегда принадлежал Лиэль, — голос Поляны дрогнул. — И как бы мне не было горько, я смогла это понять и принять. Я смогла с этим жить. Столько лет… Сейчас она — моя «дара». Не твоя, как это должно быть, а моя… А Он — отец, и собственная дочь ему всегда будет дороже. Если нужно, он забудет и меня, как это случилось с тобой. Мне действительно жаль.
Застыв над распростёртой Верховной, Поляна прощалась с ней. Прощалась с той, с кем ей однажды пришлось делить самого дорогого мужчину.
С той, кого она, в своё время, любила больше, нежели суровую мать.
С той, с кем она выросла, с кем училась контролю над непослушной магией, с той, кому всегда помогала, в надежде на понимание.
Взглянув в последний раз на Верховную, Поланея раскинула руки, вбирая в себя всю ту энергию, которая уже начинала хлестать из обмякшего тела её соперницы. Сейчас не было право на ошибку, или потерю концентрации.
Бушевавшая в зале энергия словно взбесилась, опаляя пламенем некогда богатое убранство и превращая в прах всё то, до чего дотягивалась.
— Терпи! — сквозь сжатые зубы шипела Поланея, уже не обращая внимание на дорожки слёз, пробороздившие её впалые щёки. — Терпи! — стонала она, когда огромные щупальца беспощадной божественной силы, сминали её Дар, чтобы половчее выдрать самые лакомые куски. — Терпи!!! — из последних сил прошептала она, почувствовав, что, собрав всё вокруг и впитав, теперь никогда не может услышать собственную Кровь.
Рухнув на колени возле высохшего тела Верховной, она ещё пыталась не дать волю чувствам.
«Не показывать слабости! — гласил один из постулатов Круга. — Никому и никогда!».
— А не пойти ли вам всем на гхырх, — прошептала она обескровленными губами.
Когда слёзы, душившие её всё это время, вдруг хлынули непрерывным потоком, она в первый раз за очень много лет почувствовала себя свободной, а разрушенные стены главного зала Круга Ведьм за много веков услышал женский плач.
Глава 11
Я думал, что прощание — всегда конец. Ныне же я знаю: расти тоже значит прощаться. И расти нередко значит покидать. А конца не существует.
(Эрих Мария Ремарк, «Возвращение»).
Видеть сны, при этом находясь в виртуальной реальности — ещё одна странность, на которые «Даяна I» весьма богата.
И я не знал: навеяны эти образы самой системой, или же разработчики вообще умудрились подрубить под это дело нейросеть, которая и генерировала каждому, решившему передохнуть в игре, связные сюжеты, вытащенные у тебя же из головы и скомбинированные в некое подобие ролика. Если это так, тогда остаётся позавидовать тем вычислительным мощностям, коими располагают сервера игры и сама корпорация «Нью-Вирт».
На этот раз в своём обрывистом сновидении я оказался в джунглях Масархуда, причём мои друзья, без которых я бы туда не сунулся, почему-то отсутствовали. Не знаю, или они были уже убиты, или ещё не успели прибыть…
Когда на мой след встали, я это ощутил лёгким уколом боли в сдавленных висках.
Что-то или кто-то преследовал меня, а я, петляя сквозь ставшие густыми и запутанными джунгли, старался убраться подальше.
Как и тогда на Турнире, над джунглями разносился гулкий звук барабана.
Это означало, что местные аборигены тоже в курсе о непрошенном госте в их владениях. Крайне дерьмово, я считаю, так как я ещё не забыл рассказ одного игрока о жуткой судьбе попавших к папуасам в плен. Куку, в своё время, повезло больше: его хоть просто сожрали.
В то же время я откуда-то знал: то, что преследует меня, не имеет ничего общего с местными. Это — другое, более опасное и жуткое. Не такое, конечно, как Полоз Миардель, но, если верить предчувствию, в одиночку мне тоже с этим не совладать. И оно не совсем разумно.
«Там. Там-там… Там. Там-там».
Звук барабанов ускорялся, становясь настойчивей и ближе, а я уже понимал — уйти от преследования не удастся.
Попытка призвать «крисы» успехом не увенчалась. Мечи тоже отказывались повиноваться. Инвентарь, почему-то, работал со сбоями, вызывая помехи в глазах, будто изображение древнего лампового телевизора.
Я видел такой когда-то в столичном музее, и что странно — он работал, выдавая настолько жуткую картинку, что я мысленно посочувствовал тем, кому довелось пользоваться подобным раритетом.
Когда на поляну шагнула массивная клубящаяся Тьмой фигура, с ужасом ощутил, что мои движения замедлились. Двигаясь, будто в вязком киселе, я безнадёжно силился сделать следующий шаг. Демоны!
«Там. Там-там».
Тело, скованное пробирающим нутро холодом, полностью парализовало. И, демоны побери, я не мог понять, кого или что именно вижу перед собой. Сгусток Мрака, в глубине которого что-то тлело, постоянно меняющий форму, будто запись неба с густыми кучевыми облаками сначала сняли, а потом прокрутили на экране в ускоренной обработке, добавив эффект адского пламени.
«Там. Там-там».
Щупальца, ринувшиеся ко мне, принесли намёк на боль и облегчение.
И смерть, сменившуюся пробуждением.
«Там. Там-там», — послышалось настойчивый стук, заставивший меня вздрогнуть.
Только спустя несколько секунд я понял, что стучали в дверь личной комнаты.
Когда стук повторился, я понял, что кто бы это ни был — он не уйдёт, пока не высадит дверь, или, что более вероятней — рассадит об неё свой лоб, поскольку в личную комнату игрока нет места даже богам.
«Но есть исключения», — мрачно подумал я, вспоминая, как в ней оказалась когда-то маленькая гоблинша Беис.
— Иду, хорош тарабанить! — крикнул я, сползая с кровати. Блин, сон этот ещё непонятный. — Да слышу я! — мне пришлось повысить голос, ибо тарабанить не прекратили. — Башкой постучи!
Когда я открыл двери, собираясь в красках высказать всё, что думаю о таких визитёрах, там оказалась переминающаяся с ноги на ногу Лиэль, которая при моём появлении шарахнулась, едва взглянув на меня.
