Лали оторвалась от готовки и принялась слушать.

– …После окончания совета, я какое-то время отдыхал на носу, в шезлонге и даже, кажется, прикорнул, а когда проснулся, то сразу же рефлекторно проверил курс и местоположение, обнаружив, что мы свернули с направления в Коррелию, так что я направился в рубку навигации, чтобы выяснить у капитана в чем дело. Не смог с ним связаться напрямую и никто из пассажиров не знал что произошла смена курса, так что пришлось идти. Каково же было моё удивление, когда я обнаружил двери в рубку задраенными, а заглянув в иллюминатор – увидел, что все в рубке мертвы. По какой-то причине капитан, рулевой и штурман заблокировали двери, а потом умерли.

– Дай угадаю? Состарились? – Лали помахивала ложкой, внимательно смотря на Рива.

– Да! Все трое одновременно!

– Погодите…, – Мэг вклинилась в разговор, – Вы говорите, что трое святых умерли от старости? Одновременно? Зачем ставить стариков на такие ответственные посты?

Рив снова звонко рассмеялся.

– Нет, ты неправильно меня поняла. Они не были стариками. Старость – относительно новый вид смерти для таких как мы. Пару лет назад начали поступать сообщения о внезапном старении представителей нашего народа и далеко не все из них мы получили вовремя. Похоже, это какая-то разновидность заболевания, работающая против святых и только. Обычных людей она не затрагивает. Что особенно интересно, – по видимому, она не заразна. Просто однажды святой заболевает и стремительно состаривается всего за несколько минут.

– Иными словами, капитан, штурман и рулевой направили судно на единственный риф в округе и скончались?

– Ага, – Рив отхлебнул воды, – Странно, да?

На его губах блуждала улыбка.

– Я не пойму, почему вам так весело? – Мэг нахмурилась.

– Эй! А что, по твоему, я должен испытывать сейчас? Мы тысячелетиями бродим по планетам и космосу и ничего нельзя сделать и выяснить, ни одного ответа о нашем происхождении, предназначении или каких-то намеков на изменения в ходе вещей! И вдруг, за каких-то два года – такие перемены! Это хороший знак! Должен быть хорошим! Что-то назревает, и либо все святые скоро вымрут, либо нас ждут долгожданные ответы. А может быть и то и другое. Разве это не чудесно? У нас не было никакого выбора всё это время, многие из нас чувствовали себя рабами людей и хотя выбора нет у нас и теперь, есть по крайней мере намек на перемены! Не знаю как ты, а я считаю это поводом для хорошего настроения! Вполне возможно, для святых наступает новая эпоха!

– Я всего этого не понимаю, буквально вчера узнала о вашем существовании и мне странно слышать про такое отношение к возможному вымиранию целого вида. Неужели вы были бы рады раз и навсегда умереть?

– Не могу говорить за всех, но был бы я рад прекратить существование? Да, а почему нет? Я тысячи раз несуществовал и каждый раз, когда это состояние заканчивалось, я просто оказывался в другом месте и времени, в другом теле, но со всей своей памятью. Можешь ли ты представить себе память тысячи жизней в теле, допустим, ребёнка? Это сплошной хаос, мешанина лиц, событий и мест, когда ты прибываешь куда-то, в очередной город или на очередную гору или реку, постоянно кажется, что ты здесь уже был и всё видел, всё знаешь. Кажется, что знаешь всё-всё на свете. Смотришь в лицо незнакомца и видишь человека, с которым знаком. А теперь представь тысячи знакомых лиц. Ничего особенно приятного в этом ощущении нет, можешь мне поверить. Именно поэтому святые так любят одиночество, море и космос – пустота и равномерность пространств успокаивают наш ум, тогда как хаос ландшафта и созданных человеческими руками нагромождений лишь только раздражает людское в нас, запутывая мысли и затрудняя поиск пути.

– И нет ничего, что бы вас привлекало в жизни?

– Почему же… У каждого что-то свое, как у всех людей. Может быть в этом наш общий груз человечности, разделяемый с простыми людьми. Без любви к жизни не может быть самой жизни, так что у всех нас есть что-то, к чему мы стремимся.

– И к чему стремитесь вы, Рив?

– К знанию.

– Какому-то конкретному или вообще?

– Раньше, давным-давно, я увлекался исследованием механизмов нашего перерождения, но довольно быстро понял, что не найду ответов, так что в последние несколько тысяч лет я видел ценность в знании самом по себе. На любую тему, главное, чтобы оно было и дискуссии о явлениях не ходили вокруг да около. Но теперь, когда появилась эта болезнь, мне снова интересно узнать что-то новое о том, почему мы возрождаемся вновь и вновь. Например, до сих пор нет доказательств, что святой перерождается после смерти от этой новой Старости. Я не встречал таких с тех пор, как болезнь появилась, и это может значить много всего, поэтому выводы делать рано…

Лали поставила перед Ривом тарелку рисовой каши.

– Налетай, – сунув ему под нос ложку, она вернулась к плите и поставила грязную кастрюлю в мойку.

– Лали, а ты что думаешь? – Мэг, наконец, присела на ступеньку лестницы.

– Я думаю, тебе следует поесть, – Лали протянула Меган тарелку еды и ложку.

– Да, спасибо, – Мэг принялась жевать кашу, та получилась вполне себе неплохо и Мэг почувствовала, как заурчало в желудке, – Но всё-таки…, – проговорила она жуя, – Лали, что случится, если вы вымрете?

– Не знаю, для человечества это скорее всего будет ударом против развития, ведь замедлится прогресс технологий, также слегка упадет общий уровень счастья на планете, но в целом, мало что изменится, просто важные вещи станут отнимать больше времени.

– Не стоит забывать и о том, что больше не будет похищенных нашими вторжениями судеб, – произнес Рив, – Дети смогут спокойно взрослеть, расти и стареть, так что может быть наше исчезновение, наоборот – восстановит баланс цивилизации и люди сами, своими усилиями смогут достичь того же потенциала, какой обеспечиваем до сих пор для них мы, а может и превзойти его.

– Рив, ты же не можешь говорить это серьезно, – Лали как раз принялась уплетать свою тарелку рисовой каши.

– Просто мысли вслух. Мы не знаем, как и почему пришли в этот мир, и мы не знаем чего лишаем человечество своим появлением. Быть может мы вторгаемся в тела людей, наделённых определёнными качествами, лишая человечество целого пласта науки и способностей. Ты же не будешь отрицать такой вероятности?

Лали хмыкнула.

– Нет, пожалуй, что нет…

Повисла тишина и только перезвон ложек о тарелки говорил о том, что в камбузе люди.

***

Медленно наступал вечер. Мэг, Лали и Рив теперь были одной командой. Подняв паруса, судно направлялось прямиком в Коррелию – после непродолжительной беседы было решено, что нет смысла плавать туда-сюда и Мэг может изменить свой маршрут, присоединившись к Лали и Риву в их путешествии в космопорт. Теперь ей было интересно узнать как можно больше о столь необычных людях, и она никак не могла оправдать для себя отсутствие к ним интереса, – пришлось бы лгать самой себе. Так что, она решила оставить яхту в марине Коррелии и пропутешествовать по крайней мере до космопорта.

– Выбери зелёный! – повторял периодически Рив, и через несколько часов Мэг поняла, что стала обращать много внимания на зелёные оттенки. Ей это быстро надоело и она стала воспринимать слова Рива как шутку.

Глаза его больше не сверкали, а скорее лучились теплом и поражающей Меган радостью, так что она чувствовала, как всё больше проникается к нему симпатией. С Лали она уже по настоящему сдружилась и глядя на неё Мэг чувствовала приливы благодарности за то, как она ощущала себя в присутствии этой юной, казалось, девушки. Чудилось, они были знакомы целую вечность. Чудилось, обе они ещё дети, – все пути открыты и всё возможно.

– Выбери зелёный! – говорил Рив.

– Белый мне нравится больше, – отшучивалась Мэг.

– Розовый – мой любимый! – говорила она.

Тогда Рив изменил тактику.

– Отпусти штурвал, – сказал он, когда темнота уже совсем сгустилась вокруг судна и засияли звёзды.