— Моя гарантия того, что вы не посмеете сбежать, леди.

Василиса поджала колени, притянув их к груди и обхватив руками, и положила голову поверх них с тихим зевком. Прикрыв глаза, она вновь унеслась в мир тревожных мыслей, не зная, что кристально-голубой взгляд наблюдал за ней с момента, как она уснула.

*

Василиса наблюдала за изящными длинными пальцами, варварски вытянувшими одну из досок безукоризненно-чистого паркета от своих сестер. Фэш аккуратно положил деревяшку рядом с собой, открыв небольшой тайник в полу роскошной залы старого замка, занесенного со всех сторон снегом.

Демонесса прислушивалась к вою ветра, прислонившись к мраморной колонне. Она не успела выспаться, Фэш несколько раз будил ее, чтобы она перекусила купленной им в дороге снедью.

Наконец Фэш аккуратно поднес к свету изящную деревянную шкатулку, в нескольких местах украшенную лазуритом — Василиса знала этот камень, именно он венчал кольцо, находящееся на ее пальце.

Запястье окольцовывали два схожих серебряных браслета в виде змей, лишь камни в глазах рептилий отличались друг от друга. Один — подарок Фэша на Рождество, другой — подаренный заботливой, доброй матерью Джейка.

— Вы будете смотреть воспоминания вместе со мной, лорд Драгоций?

— Нет, леди. Я подожду вас здесь. Эти воспоминания — только ваши, только вам завещала их Лисса.

— Лисса?

— Ваша мать.

Василиса потянулась к прекрасной шкатулке, аккуратно откинула крышку и нырнула в чужие воспоминания с тихим выдохом.

Другого выхода не было.

*

Лисса нервно улыбается провожатому — она знает, от желания ректора видеть ее не стоит ждать ничего хорошего. Но, тем не менее, идет.

Со стороны она, наверное, смотрится жалко. Только вернувшаяся с полигона, ангел выглядела ужасно — вьющиеся волосы растрепались, на бледной щеке ярким пятном выделяется не долеченный синяк — результат боя с Авразиэлем Светлокрылым, а мантия почти изодрана в клочья.

Их никогда не жалели на боевых подготовках и гоняли по всему пройденному материалу, как прокаженных. Лиссу это раздражало.

Незаметно от хмурого провожатого она залечивает синяк и скидывает мантию в темную нишу, мимо которой они проходят. Волосам уже ничего не может помочь — восемнадцать лет не помогало, от чего бы сейчас-то?

За своими переживаниями она не замечает того, что они успевают подойти к кабинету ректора. Провожатый уже заносит кулак для удара костяшками пальцев о резную дверь, как до них доносится раздраженный голос лорда Молниеносного:

— Можете не стучать, адепт Левонский, ваши шаги и без того слышно за несколько километров.

Провожатый смущенно краснеет, а Лисса едва слышно хмыкает — ректор раздражен, а мистер Левонский лишь попал под раздачу.

— Мисс Сияющая, я бы попросил вас войти и высказать свои мысли лично мне, — донеслось из-за двери.

Лисса вжимает голову в плечи и робко толкает едва скрипнувшую дверь. Ректор на скрип лишь морщится.

— Присядьте, Лисса, — его голос уже не звучит так холодно и раздраженно. Он знает, что этот ангел занимает особое место в сердце Правителя. А значит и в его собственном.

— Ваша матушка прислала мне гневное письмо, но Правитель уже подписал указ, в котором говорится о том, что пятерка ангелов будет перемещена в Преисподнюю на обучении в Академиях. Вы в их числе. К нам же прибудет пятеро юных демонов. Правитель и его приближенные назвали это красивым словом — «Эксперимент», на самом же деле вы будете в роли шпионов. По возвращении в Рай вас ожидает не только допрос, но и проверка воспоминаний на предмет компромата.

Лисса вздрагивает, когда лорд Молниеносный оканчивает речь. Ее мать находится в числе приближенных лиц, да и она сама — желанная гостья во дворце. Но такого она не ожидает — благодаря своему факультету Воинов ангел знает, как проводятся такие допросы. Ее будут сначала ласково расспрашивать за чашкой какао с маршмеллоу, с последующим взломом защитного блока, поставленного на ее мысли еще в детстве.

Блоки ломаются как кости — долго, с хрустом и мучительно больно.

И это, наверное, самое подлое — сначала пряником, а потом измором, болью и ужасом.

— Что… Что мне делать?

— Для начала — успокоиться. Домой вы вернетесь, как минимум, через год, а за это время мать успеет позаботиться о вашей безопасности. А теперь я бы посоветовал вам собрать вещи, завтра утром вас телепортируют прямиком в Ад, — лорд Молниеносный усмехается собственному каламбуру, но Лисса успевает заметить беспокойство в его глазах. Он не рад, что его учеников отправляют неизвестно куда практически без его ведома.

Лисса покорно вздыхает и молча уходит из кабинета ректора — у нее больше нет причин здесь оставаться.

Шаги кажутся слишком тяжелыми, движения медленными, а мышцы болят от физических упражнений и будто бы от мыслей, что так ранят. Ее отправляют на верную смерть — или казнь в Преисподней, если узнают, что она — ангел, или запытают в Раю до смерти.

Лисса шепчет что-то невразумительное, доходя до своих покоев и начиная с яростью кидать свои вещи на жесткую кровать. Она чувствует, как текут по холодным щекам горячие соленые слезы, а с губ все норовит сорваться всхлип.

Она дрожит, как тонкая береза, но продолжает упрямо складывать одежду, оружие и несколько мантий.

Она любит своих родителей, как может любить только ангел — сильно, до слез и слепо. У нее, быть может, был бы шанс уговорить Правителя, как и у ее матери, но они им почему-то не пользовались. Наверное, потому что использовать других ради своей выгоды — это, вообще-то, грех и неправильно как-то.

Поэтому Лисса поджимает губы, застегивает большой чемодан небесного цвета и собирает волосы в простую, но изящную прическу: скоро ужин, а свою слабость показывать никак нельзя, это мама с рождения в ее сердце и мысли вкладывает.

Лисса слепо верит и слушается. Лисса слепо любит.

*

Лисса идет, опустив голову и видя только тонущее в лужах разноцветье листьев, хрустящих под каблуками ее осенних сапог. Спина ее пряма, как у тряпичной куклы, внутри которой закрепили стальной стержень, а взгляд постоянно косит в сторону, на мать, идущую с упрямо поджатыми губами и болью в глазах, будто она планирует расплакаться в эту секунду.

Она б и расплакалась, кажется, если бы не такое количество людей и Правитель, идущий позади.

В конце пути, когда Лисса видит начерченную на асфальте пентаграмму переноса, а Правитель — Иисус, хей, ну ты же всесильный, неужели так трудно это остановить? — ободряюще хлопает ее по прямой спине и шепчет что-то непременно ободряющее или «Это ради всеобщего блага!», ей хочется истерически засмеяться или до срыва связок закричать — она еще не определилась. Но точно понимает, что это конец, пути назад нет, а рядом в таком же трауре стоит семья бывшей подруги и еще несколько однокурсников.

Они переносятся на точно такую же пентаграмму одновременно, только эта начерчена в какой-то каменной зале, и Лисса вдруг считает это разумным, ведь так они не заставляют учеников мерзнуть на осеннем ветру, дожидаясь опоздавших, да и само прощание происходит быстрее.

А значит — безболезненнее. Ведь еще секунда, момент, и любящие родители сорвутся следом за своими детьми, которых отправляют в неизвестность. Ужасающую пустоту.

— Хм-м, я ожидал вооруженных до зубов перьекрылых с перекошенными лицами и непременным желанием убить первых попавшихся на глаза демонов. О Норт, мой Повелитель, ты не говорил, что это будут хилые подростки со слезами на глазах и желанием «Хочу на ручки к маме», — доносится до Лиссы насмешливый голос, как только ее зрение и слух проясняются.

Она замечает темноволосого демона с кривой ухмылкой на губах. Он сам выглядит немногим старше ее, и это заставляет Лиссу зашипеть, одним движением доставая из-за копны рыжих волос кинжал Михаэля и приставляя его к горлу обидчика.

— Я бы хотела еще раз услышать, кто тут хилый подросток, — не хуже змеи шипит ангел, сжимая рукоятку со всей силы.