николь, выросшая в военные годы, никогда и не знавшая, что такое семья, даже дерьмовая

маар броннер, потерявший все то, что раньше было ему дорого, свою силу, свою уверенность в себе, превратившись в беспомощного щенка в прямом смысле слова

сотни, тысячи, миллионы примеров того, что война - ни капли ни то, что стоит романтизировать

никто не идет умирать по собственной воле и почти никогда причиной не является любовь к своему отечеству

никто не хочет умирать, ровно как и никто изначально не хочет войны

идея пространственно-временного континуума

четыре мира, абсолютно разные, друг на друга непохожие, но разве должно быть так?

ведь каждая из координатных осей берет начало в единой для всех точке - ноль

поэтому василиса объединяет миры

мы все разные, но мы должны быть вместе

the end is always zero

и в каждом прологе и эпилоге - одна дверь

дверь, с которой все началось

у которой, возможно, когда-нибудь и закончится

но только вот в каждом из параллельных миров - василиса и фэш вместе

потому что так суждено

и…

обнуляй.

========== рынок ведьм ==========

Комментарий к рынок ведьм

просто одно из мест, где этим двоим суждено было встретиться

пробовала. не отпускают.

Пандемониум впервые за долгие годы ожидания окутывал снег — настоящий снег, серебристо-белый, не напоминавший цветом пепел той войны. Их войны.

Светловолосая девушка стояла посреди заснеженной поляны, периодически ловя в кожаную перчатку снежинки — те еще какое-то время сияли отражением солнечных лучей на ладони, а потом таяли, образуя в ямке ладони небольшое озеро.

— Леди Огнева? — девушка обернулась, кутаясь в плащ.

— Лорд Огнев-Драгоций. Рада видеть вас в добром здравии. Какие вести?

— Совершенно никаких, — парень, на вид которому было лет двадцать, устало упал прямо на заледеневшее бревно в центре поляны. Его уши, не скрытые чернильными кудряшками волос, забавно покраснели от холода, но вид, в целом, был достаточно печальным.

Усталым.

— Удивительно! А я только вчера получила от Маркуса весть о том, что юный милорд Ляхтич пару дней назад впервые порадовал родителей навязчивыми детскими разговорами.

— Мы оба знаем, каких вестей нет.

— Точнее, о ком, — светловолосая девушка тяжело вздохнула, поправила шарф, а вместе с ним и улыбку, — лорд Огнев-Драгоций, коль уж нет столь долгожданных вестей, вам придется составить мне компанию на балу в качестве представителя правящей династии. Так как я совсем недавно стала Повелительницей в отсутствие настоящей Повелительницы мне не слишком… доверяют.

— Разумеется, леди Огнева, — парень сжал ее ладонь сквозь перчатку в знак поддержки и тепло улыбнулся. — И… Николь, то, что ваша сестра является действующей Повелительницей, не делает вас ненастоящей. Уверен, леди Огн… В-Василиса хотела в точности противоположного.

— Да, — леди Огнева тепло улыбнулась, вдруг усмехнувшись. — Просто… прежде чем замышлять свои злодейские планы и втягивать в них меня, ей стоило подробнее изучить местные законы.

— Справедливости ради, между спасением мира и спасением мира не сильно сыщешь время на подобные обязанности.

— Вы, как никогда, правы, лорд Огнев-Драгоций. Спасибо за поднятие настроения и мужество в продолжении поисков, правда…

— Знаю, что вы скажете. Если бы она захотела, я бы смог встретить ее еще раз. Вы действительно правы, Повелительница, но я не теряю надежд.

— И за это вам тоже спасибо, лорд, — не удержавшись, девушка вдруг легко обняла лорда Драгоция и тут же поспешила скрыться в лесной чаще на пути в Кровавый замок.

А Фэш, не удержавшись, тяжело вздохнул, проводя холодной ладонью по заледеневшей древесной коре. Он помнил ее — ее клыкастую улыбку, ее солнечный смех, ее горько-ломкие объятия, всегда полные горечи, вперемешку с любовью. Приторно-острый вкус.

Василиса Огнева была яркой звездой, вечно пробиваясь сквозь любые тучи. Она смогла рассеять и его собственный туман, а затем… исчезла.

Он помнил их последнюю встречу. За черным деревом скрывался рынок где-то на окраине Южной Америки, он бывал здесь раньше, не зря это место прозвали рынком ведьм. Ведьмы действительно когда-то сбегали из недружественной Преисподней на Землю и в какой-то период времени облюбовали Южную Америку.

Он не знал, что здесь забыла леди Огнева, но догадывался — ее тоже тяготили поиски. Только она искала сестру, а он — ее саму.

Даже не узнал сперва. Она так уместно смотрелась в шумной толпе, ее кожа сверкала белизной на солнце, а коротко стриженные алые волосы вились легкими кольцами от влажности, он давно ее не видел такой простой, такой… свободной. Она болтала с каким-то торговцем, которому было совершенно плевать, что всего лишь Повелительница Преисподней разгуливает в толпе в одних лишь джинсовых шортах, коротком топе и белой мужской рубашке.

Он просто стоял и смотрел. И понимал — он не мог, просто не мог отобрать у нее эту свободу, заточить ее в тесные платья с корсетами, затянуть прическу лентами, в которых скрыта либо смертельно-острая шпилька, либо мелкий кинжал, заставить сжать губы в нить и вновь обрядиться в маску.

Сейчас, в толпе она походила на ту самую шестнадцатилетнюю девчонку, что он когда-то встретил в одной из зал Кровавого замка. Ее улыбка сияла какой-то особой искренностью, а взгляд, несмотря на серые линзы, был совершенно особенным — одновременно таким знакомым и совершенно чужим.

Он не смел испортить это мгновение, но Василиса, как и всегда, сделала это сама — закончив разговор с торговцем, наконец перевела взгляд в его сторону. И улыбка погасла, а бровь нахмурились.

Он не хотел этого — не хотел быть причиной этого выражения лица. Впредь — никогда.

Василиса ничего не сказала ему, просто прошла мимо, зная, что он последует за ней. Всегда последует.

И они сидели в церкви в самом центре Ла-Паса и говорили так, словно ничего и не было. Василиса рассказывала о своих приключениях, периодически хватаясь за его ладонь, отчего его давно мертвое сердце делало очередной кульбит.

— Каждый день я жалею, что еще не отыскала Дейлу, мне приходится путешествовать между временем и пространством, чтобы наконец ее отыскать, но я никогда не пожалею об этом приключении — столько разных культур, столько разных эпох! Я застала то время, в котором могли бы жить мои родители, будь они обычными смертными, была в тех местах, куда могла бы ездить с экскурсиями в старших классах.

— Мне жаль, что ты была этого лишена, Лиса, и бесконечно рад, что у тебя все это есть сейчас, — его голос срывался.

— Перестань, лорд Драгоций, — она отмахнулась с улыбкой. Они сидели на тесной деревянной лавчонке, соприкасаясь бедрами, а прямо над ними нависал распятый Иисус. Сюрреализм происходящего кружил голову, а в горле стоял ком из эмоций.

— Лорд Огнев-Драгоций, — и голос все-таки сорвался. Он слишком долго сдерживал эмоции.

— Фэш, — с горечью прошептала Василиса, а от улыбки не осталось и следа. Ее пальцы сплелись с его холодной ладонью, заставляя перестать впиваться в лавку до боли и посинения. — Конечно, конечно, мой лорд Огнев-Драгоций, я… я так хочу попробовать прожить с тобой эту нормальную семейную жизнь, которой нас лишили по праву рождения, узнать, каково это — просыпаться без слез на щеках по утрам. Слез радости от того, что все-таки еще жива. Что что-то чувствую. Знаешь… я была в Дахау, это немецкий концлагерь, один из первых, появившихся в период Второй Мировой войны. Я была там уже в наше время, но оттого это место не менее жуткое. Но, знаешь… мы тоже пережили кое-что жуткое. Я не хочу забывать это, да, но я хочу, как и немцы, постараться жить дальше. Но чтобы жить дальше, мне нужно отпустить это, окончательно исправить ошибки моего отца, найдя Дейлу. Это… это мой долг.

Он вдруг почувствовал, как она своей теплой кожей, всем телом прижимается к нему, а ее слезы текут уже по его рубашке.

— И однажды… однажды я смогу, как евреи могут появиться на территории Дахау, войти в двери Расколотого замка, быть может, обнять Родиона, отметить Новый год на главной площади Пандемониума с тобой и Николь. Как семья. Настоящая, — ее голос тоже сорвался. В нем сквозила любовь.