— Видишь, — сказал Севилл, — это было не так трудно.

Она готова была задушить его в этот момент.

Томас Оуэн, четвертый из восьми детей, родившихся и выросших в трейлерном парке, приткнувшемся за чахлой полоской елей у заброшенного деревенского шоссе, еще в ранней юности приобрел два непоколебимых убеждения. Первое: если он будет хорошо себя вести и сумеет угодить Богу, то в будущем сможет заслужить восхитительное вознаграждение. Эту веру он унаследовал от матери, одной из самых стойких и выносливых натур, какие только и выживают под жестоким южным солнцем Луизианы. Земные вещи проходят, говорила мать своему молчаливому сыну, и бренный мир наполнен скорбью и бедствиями, которые испытывают и искушают человеческую веру.

Ее глубокая и простая вера требовала искать смысл в этой жизни. Убогая реальность их существования была очевидна для юных обитателей крошечного трейлера, и глаза Томаса, слишком серьезные для человечка его возраста, смотрели, как мать в одиночку справляется с жизненными испытаниями. Ее готовность молча выносить превратности судьбы привела к тому, что некоторые дети подняли на смех такое долготерпение, сочтя его слабостью. Старшие дети быстро покинули ее, ощущая себя униженными и преданными: ни себя, ни их не могла защитить она от варварских издевательств отца, когда тот изредка появлялся дома. Однако юный Томас знал — со всей сыновней преданностью, — что мать заботится о них и ее верное сердце не разорвалось до сих пор только потому, что она такая сильная. Мать была его героем, и он никогда не подвергал сомнению ее приверженность многочисленным и зачастую несправедливо строгим догматам ее религии.

Второе убеждение Томаса явилось скорее результатом наследственности, нежели обстоятельств жизни. Предки его были отважными густоволосыми саксами, что заполонили всю Южную Англию, устроились на новом месте и смешались с основным населением феодального острова. Мужественные и верные, его предки служили множеству лордов, передавая по наследству фамильные черты, благодаря которым становились крепкими фермерами, преданными вассалами и честнейшими дворецкими. Главной чертой характера Томаса Оуэна была непоколебимая надежность.

У Томаса не было никаких шансов получить высшее образование, о котором он так мечтал, и поэтому он ухватился за возможность работать в университете с кем-нибудь из хорошо известных ученых. Том относился к доктору Севиллу с благоговейным трепетом и был очень доволен, что сможет изучать медицину, работая и общаясь с таким блестящим ученым. Том уже примирился с мыслью, что из-за некоторых семейных обязательств у него никогда не будет диплома. С благодарностью и с небрежного благословения Севилла Том погрузился в море учебного материала, который его окружал. Быстро и жадно впитывая знания, он немедленно усвоил, что, когда разговор заходит о профессиональных тонкостях, ему нужно помалкивать.

Для Тома ситуация казалась идеальной. Он оказался так близок к медицинскому образованию, он стремился к этому всю жизнь. Том высоко ценил возможность учиться, поэтому с присушим ему терпением выносил трудности общения со своенравным и требовательным работодателем.

Другой проблемой были студенты Севилла. Он чувствовал себя неловко и очень смущался, когда те смотрели на него, не понимая, в каком качестве он находится рядом с Севиллом, но справедливо полагая, что он не дипломник. Когда выяснялось его истинное положение: он просто ассистент доктора, а не студент, — они всячески начинали его изводить. Севилл вмешивался редко, но хорошо платил за работу, а его деньги давали Тому возможность последние шесть лет выполнять свои обязательства.

Эта девушка не сильно отличалась от всех остальных. Том думал о ней, когда вел машину к дому Севилла. Доктор отправил его вперед, а сам задержался в университете. Девушка приходила каждый день всю неделю и теперь ждала его у дверей. Она казалась вполне приятной, однако в глазах у нее была явная враждебность. Он видел это, но не мог порицать ее. Севилл был с нею груб — Том пока не очень понимал, почему, — и это его беспокоило. Ему вообще не нравилось такое обращение с женщинами. Том был достаточно умен, чтобы понимать, что ее эмоции к нему вызваны чувствами к его работодателю. Но вот чего Том не мог понять — почему она так переживает из-за какой-то собаки, ведь у животных нет души?

Когда Том подъехал, Элизабет стояла у двери, очевидно, обескураженная их отсутствием.

— Доктор приедет, как только сможет. Входите. Он провел ее в маленькую рабочую комнату.

— Можно я побуду с ним? — спросила она. Том помотал головой.

— Мне очень жаль, но доктор сказал, чтобы вы ждали, пока он не приедет. Понимаете?

— Нет, не понимаю, — ответила она довольно резко, удивив его. — Я ничего здесь не понимаю. Я не понимаю, как вы можете держать Дамиана запертым в такой маленькой комнате, в подвале. Это неправильно.

Она подошла к плексигласовой стене и заглянула внутрь. Пес отдыхал. Комната была звуконепроницаемой, он не слышал, как они приехали, и теперь не мог слышать слов Элизабет. Она легонько постучала по стеклу, но пес продолжал лежать, свернувшись калачиком и не замечая ее.

— Простите. Я вижу, вы очень привязаны к нему. — Том больше ничего не смог придумать.

Она наградила его испепеляющим взглядом и неохотно уселась на стул.

Прошло минут десять. Оба они сидели, пытаясь не смотреть друг на друга. Наконец девушка, беспокойно поерзав, спросила:

— Вы говорите с акцентом. Откуда вы? Тома удивил ее вопрос.

— Из Луизианы. — Хм.

Они помолчали. Том посмотрел на часы. Девушка разглядывала свои ногти.

— Давно здесь живете?

— Моя мать перевезла нас сюда несколько лет назад. — Он надеялся, что она не спросит, зачем. Он не мог врать и не хотел признаваться, что семья переехала, чтобы оказаться поближе к тюрьме, где сидел его отец.

— Ваша мать — что она делает?

— Что делает? — Том нахмурился, не вполне понимая, о чем она.

— Что она делает? Занимается каким-нибудь бизнесом?

— Нет, мэм. Она растила нас, детей. Этой работы ей хватало.

— Вы с ней близки?

Том повернулся, чтобы увидеть ее лицо. Он ожидал от этой девушки надменности и высокомерия. В конце концов, ее отец — кардиохирург и сама она собирается поступать в медицинскую школу. Том пытался представить, что можно чувствовать, когда поступаешь в медицинскую школу и просто ждешь, когда начнутся занятия. «Знает ли она, как ей повезло?» — думал он.

— Мы были очень близки. Она возвратилась домой семь месяцев назад.

— Назад, в Луизиану, да?

— Она умерла.

— О господи, я прошу прощения. Я не поняла.

Он помотал головой, показывая, что ничего страшного.

— Нет, это я виноват. В таких случаях мы говорим «возвратился домой». Я забыл, что здесь так не принято.

— Вы правы. Не принято. Но мне все равно очень жаль.

Он кивнул, и они снова замолчали. Затем Том с облегчением услышал, как Севилл открыл заднюю дверь и вошел в дом.

— Извините. — Том кивнул девушке и быстро вошел в комнату к собаке, чтобы навести там порядок перед началом работы.

— Добрый день, — сказал Севилл, входя в комнату. — Где Том?

— В комнате Дамиана.

— Ты не входила туда?

— Нет.

— Хорошо. Начнем. — Он положил портфель на стол и скинул пиджак. Закатал рукава рубашки, подошел к пульту и включил его. Том вынес ключи от внутренней двери.

— Дай-ка мне это. — Севилл показал на металлическую коробочку на столе. Внутри были шарики собачьего корма. Элизабет взяла коробку, свой реквизит и вошла в комнату.

— Его ЕРП будет состоять из того, что ты держишь в руке, — объяснил Севилл, когда отпер внутреннюю дверь и придержал ее перед ней. — Псу пойдет на пользу, если ты начнешь более регулярно вознаграждать его за правильные ответы.

— Что такое ЕРП?

— Ежедневный рацион питания. Как ты его награждала и как часто?

— Он просто хотел сделать мне приятное. Ему нравится учиться. Я не уверена…