Эд оправился от первого шока и отпустил дверь. Не сработало. Он не хотел вредить собаке, но спастись можно, только убив ее. В десантнике проснулся инстинкт выживания, и Эд начал бороться всерьез. Свободной рукой он попытался придушить собаку, но гладкий питбуль дико извивался, не забывая крепче сжимать челюсти. При каждом ударе пес хрипел. Яростная схватка отнимала у него силы, но он держался, обороняя хозяина.

В комнату скользнула еще одна темная фигура. Джас нашла на стене маленький огнетушитель и скрепя сердце стала бить собаку по голове.

Однако у Эда появилась другая мысль. Справа от него на столе — мраморный письменный прибор. Он втащил собаку на стол, схватил длинную черную ручку и воткнул ее в левый глаз Дамиана. Но пес, словно неотвязный кошмар, не разжал челюсти — он только взвыл и сильнее затряс головой.

— Ч-черт! — рявкнул Эд. Защищаясь, пес бешено вертел головой. Эд матерился, ручка скользила по гладкому черепу Дамиана. Десантник потерял равновесие, упал на колени. Через секунду он, до смерти перепугавшись, оказался уже на полу. Пес трепал и волок его по кругу, словно истерзанную кошку. Эд вытащил ручку из глаза собаки, чтобы воткнуть в какой-нибудь жизненно важный орган. Когда ручка пронзила ему живот, Дамиан резко зарычал. Не разжимая челюстей, пес остановился и посмотрел Эду прямо в глаза.

Джас совершенно растерялась, глядя на ужасную сцену у себя под ногами, но затем сообразила — схватила огнетушитель и направила струю белой пены в голову собаке. Струя попала в нос и в пасть Дамиану. Через несколько секунд пена произвела желаемый эффект — она ослепляла и не давала дышать. Пес отпрянул, широко раскрыв пасть и ловя воздух. В мгновение ока Джас помогла Эду подняться, и они помчались по коридору.

Дамиан пятился и возил по морде лапами, пытаясь избавиться от пены. Только спустя какое-то время оставшийся здоровый глаз прозрел и пес понял, что Плохие Парни ушли.

Он победил.

Он защитил свой дом и своего хозяина. Пес очень гордился собой, но ему было совсем нехорошо. Дамиан обнюхал лабораторную комнату, чихнул и ощетинился, учуяв вражеский запах. Постепенно его нос очистился от пены, и он различил другой запах, от которого застыл на месте.

Улица.

Ошибиться было невозможно. Дамиан подошел к двери и нерешительно шагнул в коридор. Севилл лежал на полу справа от него. Свежий воздух шел слева.

Даже шатаясь от боли и тошноты, пес не мог пройти мимо поверженной фигуры Севилла. Он чувствовал запах человеческой крови, и ему казалось, что человек не должен лежать на полу в таком положении. Почему он не встает? Кровь из раненого глаза пса капала на пол, смешиваясь с кровью из раны в боку. Он выгибал спину, а желудок его крутило от боли. Прищурив глаз, пес осторожно и мучительно двинулся вперед. Он не знал, что делать. Эд сломал ему переднюю лапу. Идти было больно, Дамиан остановился, вылизал ее, а затем, прихрамывая, потащился дальше по коридору. Человек лежал неподвижно и смотрел на него. Пес, готовый отпрыгнуть при первом звуке или движении, осторожно обнюхал Севилла. Он не понимал, почему хозяин так странно лежит, но знал, что это неправильно. В голову ударил приступ тошноты, и Дамиан со стоном лег на пол возле доктора. В драке Севилл ударился рукой о косяк, из маленькой ссадины натекло немного крови. Пес обнюхал руку доктора, затем нежно лизнул. Севилл дернулся. Дамиан с трудом поднялся и неуверенно завилял хвостом.

Прости меня.

Через секунду он снова лег. Поскольку человек не давал ему о себе позаботиться, пес начал зализывать собственные раны. Севилл принялся извиваться и выкручиваться. Встревоженный пес поднялся на ноги и отошел в сторону. Несколько раз он переходил с места на место. Севилл начал приходить в себя, сквозь липкую ленту пробивались сдавленные звуки. Пес глядел на хозяина, не зная, что делать. До него снова долетел воздух с улицы и принес воспоминания о ком-то. О ком-то важнее Севилла. В пылу битвы он забыл, кто это. Пес повернул голову к двери — к свежему ветерку. Севилл тем временем издавал странные невразумительные звуки и пытался куда-то ползти. Пес глядел на него, склонив голову. Хозяин не давал ему никаких команд, но Голос сказал: «Найди ее!» — и пес похромал наружу, даже не оглянувшись.

У входной двери Дамиан увидел Тома: тот лежал на подъездной дорожке и был связан, как и Севилл. Единственный глаз пса расширился, и Дамиан заковылял к беспомощному человеку. Том, закрыв глаза, молился, пока пес его критически обнюхивал. Голос не разрешал Дамиану нападать на покорную беззащитную жертву. Но кое-что сделать можно — он только что выиграл битву и мог показать свое презрение. Балансируя на трех ногах, Дамиан помочился на Тома и растворился в темноте.

На следующее утро, едва Элизабет вошла в душ, позвонила Джас и оставила ей короткое резкое сообщение. Пес был слишком агрессивен, поэтому все пошло к чертям. Они сделали все, что могли. Девушка не оставила никакого номера. Элизабет так спешила из кухни прослушать автоответчик, что проигнорировала Билла и Дэйва, лишь умоляюще посмотрела на них, а затем быстро собралась и поехала к дому Севилла, крикнув, чтобы родственники не волновались. Ее так пугала неизвестность, что она была на грани обморока. Что случилось у Севилла? Что с ее собакой?

Все явно вышло из-под контроля. Больше всего сейчас ей хотелось поговорить с кем-нибудь о Дамиане. Хоть бы кто-нибудь дал ей совет. Но она была одна. Даже Билл, с которым она делилась почти всем, не мог ей помочь. Сколько раз он за работой шутил и смеялся над телами собак — тех самых собак, которые минутой раньше доверчиво смотрели ему в глаза? Неужели он не понимал, во что погружал руки? Как мог он так небрежно относиться к вместилищу души — такой же, как у Дамиана?

До того как Дамиан появился в ее жизни, Элизабет не задумывалась о комфорте или самочувствии собак, над которыми проводили опыты ее отец и дедушка. Она была такой же отвратительной, но питбуль заставил ее измениться, и за это она была перед ним в неоплатном долгу. К своему стыду, она осознала, что Дамиан всегда был Дамианом — даже когда еще не разговаривал. Способность к речи ничего не изменила — лишь дала ей увидеть его по-настоящему. Когда он безмолвно смотрел на нее из-за решетки в Центре, еще до того как они познакомились, он был тем же псом, который так дорог ей теперь. А как же остальные собаки? Свойственны ли им те же преданность, доброта, ум и чувство юмора? Похожие ли у них желания и страхи? Она знала ответы на эти вопросы, и сознавать это было тяжело.

Элизабет подъехала к воротам, набрала код — тот же, что дала «зеленым». Она знала, что к вечеру его поменяют. Если пес где-то поблизости, нужно найти его как можно скорее. Она медленно ехала по дорожке и озиралась.

Никаких следов.

Она пыталась взять себя в руки, придумать, что сказать Севиллу или Тому, если встретит их. Ничего не приходило в голову, но отступать было поздно. Она медленно подъехала к дому.

Элизабет не поняла, что имела в виду Джас. В частности, что значит «все пошло к чертям»? Неизвестность пугала ее, но даже самые смелые фантазии не могли подготовить ее к тому, что она увидела.

На дорожке у двери лежало тело.

— О господи, — выдохнула она. Это был Том — связанный и с кляпом во рту.

Что я наделала!

Сидя в машине и вытянув шею, Элизабет не знала, что делать — немедленно сбежать или выяснить, жив ли он. Но ужас от мысли, что он мог умереть, пересилит страх — она выскользнула из машины и медленно приблизилась к телу. Парень лежал к ней спиной, вокруг его лодыжек и запястий была обмотана липкая лента. Она подкралась, как осторожный олень, обошла вокруг, чтобы заглянуть в лицо… В этот момент Том приподнял голову и посмотрел на нее. Она пронзительно завизжала — последний раз она так визжала в детстве, когда играла в салки: она терпеть не могла, если за ней гнались. Том кивнул ей.