Кроме того, необходимо отметить ее изменения в общении с бывшим мужем. Если отношения, которые демонстрировала пара, будучи в браке, правда, то при хорошем раскладе, они вполне могли остаться хорошими друзьями. Но любой может сделать вывод о том, что дружеские взаимоотношения у Чарли и Криса не сохранились. Для примера мы рассмотрим их общение на шоу Алисы, которое вышло в сеть несколько месяцев назад. Там Чарли подтвердила, что не видела бывшего мужа с момента развода. А все оставшееся время интервью она была сильно напряжена. И причиной тому явно был Крис. Лишь в конце они стали иногда высказывать что-то друг другу. Комментарии были довольно язвительны, причем, с обеих сторон.
Вот так. Пара, которую все считали идеальным примером настоящей любви, распалась. И теперь Крис и Чарли стали истинными врагами. А почему — ответ не может дать никто. Ни один из бывших супругов не комментировал и никогда не отвечал на вопросы о причине распада их брака» — вот что писала о нашей паре юная журналистка по имени Сьюзи Паркер.
От настоящей любви до врагов. Такую динамику приписала нам мисс Паркер. И она была права. Так и было.
В этом ирония и заключалась.
Первый раз в жизни я полюбила так сильно, что готова была быть с ним хоть вечность. Где угодно, когда угодно. Но нам не суждено было быть вместе столько, сколько мне того хотелось. В меня швырнули мои же чувства, раздавили и растоптали.
И все, что мне осталось, это давиться горечью, продолжать умирать внутри от нестерпимой боли и тоски. Врать себе и остальным, что со временем это пройдет. И понимать, что нихрена.
Такое само не проходит….
***
В ночь перед Рождеством мне не хотелось сидеть дома. Действительно не хотелось. Крис улетел утром того дня. И я ощутила некоторую свободу, облегчение и, одновременно, разочарование. Он улетел домой. К друзьям, близким. К людям, которые мне тоже раньше были дороги, а потом в один момент — раз, и отвернулись от меня. Остались с ним, уйдя по-английски. Практически, молча.
Чтобы не думать о нем, о них, я решила заниматься делом. Работать. Фальверту ведь нужны были мои настоящие чувства. И я собиралась выдать все. До последней капли. Уж лучше ощущать пустоту, чем мучаться от воспоминаний.
Но в канун главного праздника для всей страны мне совсем не хотелось снова углубляться куда-то, падать. И решила писать о том, что испытываю сейчас. Писать правду.
Текст выливался на бумагу сам собой. Я просто представляла его лицо, потом выдергивала из клубка чувств что-то одно, и, отстукивая возможный ритм песни по подоконнику, записывала. Да, это получалось интересно. И для полноты картины можно было снова уйти в подобие рока, а не попсу. Например, добавить помимо гитары еще барабаны. И пианино, для разнообразия. Мелодия складывалась в моей голове, как пазл. И я бы даже попробовала ее наиграть хотя бы на гитаре, но, увы, в моем убежище не было никаких инструментов. Я не хотела играть дома. Ведь стены квартиры видели слишком много моей слабости и боли. Здесь сосредоточиться я бы точно не смогла.
Но решение проблемы все же было. Студия. Там всегда оставались инструменты для таких вот случаев. А в канун Рождества я бы вряд ли с кем-то пересеклась.
Решив, что идея почти гениальна, я наскоро натянула джинсы, толстовку, куртку и прочую верхнюю одежду. Просто так решила взять с собой Тома. Старичку не помешало бы развеяться. Пес с удовольствием отправился со мной.
Мы спустились вниз, сели в машину. Пока двигатель грелся, я искала в сумке запасной ключ от студии. Ее владельцы знали о моей привычке иногда заявляться туда ночью. Мы были в дружеских отношениях, и они не побоялись доверить мне ключи.
Том удобно устроился на пассажирском месте. Я улыбнулась, почесала его за ушком, и мы тронулись.
Преодолев расстояние за чуть большее, чем обычно, время, я мягко остановилась на парковке. Да, никого не было. И мы спокойно попали в студию звукозаписи.
Тома распирало от впечатлений. Он с любопытством обнюхивал все вокруг. Но когда мы вошли в маленькую комнатку, где я обычно записывала треки, угомонился. Пес спокойной лег на полу у моих ног в маленькой звукоизолированной комнате и задремал. Я же села на невысокий табурет, взяла акустическую гитару и настроила под себя.
Мотив песни все еще звучал у меня в голове. Я попыталась его наиграть, потом кое-что изменила и получила мелодию. Короткую, подходящую лишь для начала, но это было уже что-то.
Решила наложить текст на музыку и, вытащив свои листки из сумки, настроилась.
— I still burn for you, like the sun burns in the sky. I still burn for you, ooh-ooh, — пела я громко, не страшась того, что кто-то это услышит сейчас. — I still burn for you, my whole life I’ve been on fire. I still burn for you, ooh-ooh…{?}[отрывок из песни «Flames» — Avril Lavigne & MOD SON]
Я открыла глаза, пропев последнюю строчку. Да, получилось красиво. Мне даже нравилось. Клянусь, если бы Крис не пропустил и этот текст, я бы лично выпихнула его в окно. Давно хотела, а тут бы повод подвернулся.
Но спросить его о чем-то, что касается этой песни, я даже не успела. Потому что с другой стороны от меня, возле двери, что вела в комнату и которую я опрометчиво оставила открытой, раздались хлопки. Эдакие аплодисменты.
Услышав их, я резко дернулась и подняла голову. Моя собака же оказалась шустрее. Том уже встал и почти бежал к тому, кто застукал нас «на месте преступления». К Крису. Своему обожаемому бывшему хозяину. Как ни странно, тот тоже был рад видеть пса. Он с улыбкой погладил его по голове и позволил лизнуть свою противную физиономию. Только после того, как их ритуал приветствия был завершен, и Том вернулся на свое место, Фальверт выпрямился.
Он смотрел на меня. Серьезно, твердо и изучающе. Я глядела в ответ. Только смущенно и удивленно. Не ожидала увидеть его здесь. Да что он там забыл, черт возьми?! Этот ужасный человек должен был быть в Лос-Анджелесе, за несколько сотен миль от меня.
— Красиво, — задумчиво протянул Фальверт, подпирая собой дверной косяк. — Покажешь текст?
========== Часть 19 ==========
— Что ты здесь делаешь? — зло отчеканила я, немного придя в себя.
— Знаешь, хотел задать тот же самый вопрос, — ответил он спокойно и даже… с улыбкой.
— Ты ведь должен быть в Лос-Анджелесе и закупаться подарками на Рождество для своих друзей, разве нет?
— Нет, не должен, — ответил мужчина. — Все мои друзья празднуют в кругу семьи, а Оливию вызвали что-то вести завтра. Поэтому я решил остаться здесь на праздники. Встречать Рождество в пустой квартире не очень приятно, согласись.
Боже мой… как же мне хотелось стукнуть этого урода по башке гитарой, которую все еще сжимала в руках. И не важно, к чему он говорил последнюю фразу. Может хотел подразнить в своей обычной манере, хотя сейчас он был, на удивление, спокоен и слишком расслаблен для этого. А, вполне вероятно, даже не догадывался, что я лучше него все это понимаю. Потому что последние три года именно так и справляю Рождество. Одна, в пустой квартире. Со старым фильмом по телеку и шампанским в руке с самого утра и до поздней ночи.
В тот момент мне было плевать, что имел ввиду Крис. Потому что по его вине не могла не согласиться с этим! Из-за него я понимала — что это такое.
Поджав губы, я испепеляла мужчину взглядом. Ненавижу.
— Ну так что, не хочешь показать мне текст своей песни? — снова спросил Фальверт, обворожительно улыбаясь.
Мразь. Провались под землю, долбаный притворщик.
— Нет, — отрезала я.
Поставив гитару на место и схватив свои листы, запихнула их в сумку и быстрее пошла на выход. Щелкнула пальцами, проходя мимо Тома, заставляя его встать и идти следом.
Злость бушевала во мне настолько сильно, что я пихнула Криса плечом, проходя мимо. Глупо, по-детски. Но гнев распирал меня во все стороны, и я не сдержалась. Мне показалось, что Фальверт даже хмыкнул. Но решила идти дальше и игнорировать. Однако, ничего не вышло.
