– Печальная картина, – задумался над словами собеседника Ник. – Неужели правительства ничего не видят?

– Ха! Все они видят. Все они знают. Потому что элиты в Европе воспитаны и назначены Вашингтоном и выполняют их заказ на уничтожение экономики континента и превращение его в экономическую колонию Америки. Мы уже давно потеряли суверенитет, а вместе с ним и собственное достоинство.

– Вижу, вы летите в Варшаву, – капитан решил перевести разговор с этой грустной темы и показал глазами на лежащий на столе посадочный талон. – Будет приятно пообщаться с вами в самолете.

– Через Варшаву я транзитом возвращаюсь домой. Сейчас из-за санкций в Петербург из Европы прямых рейсов нет. Приходится добираться на перекладных, – недовольно пробурчал «профессор».

– Домой? В Петербург? Я думал, вы француз, – удивился Ник.

– Француз. Но мой дом теперь в России. Там у меня семья, кафедра, студенты. Часть родственников переехала. Это замечательная страна. Мужчина там мужчина, а женщина – женщина. Никто тебя не засудит, если ты в шутку хлопнешь по попке секретаршу или сделаешь ей комплимент. Там в школе мальчиков не наряжают девочками, а пропаганда пидорастии вообще запрещена законом. Уровень жизни в больших городах сравним с Европой, если не выше. Безопасно, красиво, люди хорошие. Идеальная страна для жизни, если у тебя есть деньги. Бардака, конечно, хватает. Но где его нет?

– Да-а, – протянул Ник. – Я думал, там прошлый век. Ржавеющие осколки коммунизма.

– Съездите в Москву или Питер и сами посмотрите на эти осколки. Правда, эти города не совсем Россия. В глубинке все попроще. Но и Париж, знаете ли, не отражает общую картину во Франции. А вы в Варшаву по делам?

– Нет. Я тоже транзитом. На Украину еду.

– Вот как? Ну тогда передайте там кровавому клоуну, что он будет гореть в аду, – кисло улыбнулся собеседник и снова взял газету, давая понять, что разговор окончен.

Рейс Париж-Варшава длится чуть больше двух часов. Все это время Ник, сидя в комфортном кресле бизнес-класса, размышлял о разговоре с «профессором». Раньше он старался не заморачиваться политикой. Так было проще жить и легче воспринимать действительность. Где-то там, далеко были Вашингтон, Москва, Пекин, которые бодались за мировое господство. Чуть ближе Елисейский дворец. Там восседал подобный Юпитеру нарцисс, возомнивший себя строителем новой Европы. Восседал, ну и хрен с ним. Ника он никак не касался. Жалование в Первом парашютном платили исправно, в самое пекло не посылали, и это было главное, что требовалось от правительства. По большому счету, до сих пор вся эта возня его не касалась. У него была служба, друзья, простые, но от этого не менее приятные жизненные удовольствия.

Со смертью отца все изменилось. Оказалось, что Вашингтон хочет переформатировать мир, сократив население почти вдвое. А час назад ему озвучили, что это еще не все. Оказывается, у Америки дела совсем плохи и она находится на грани коллапса. Чтобы его избежать, Белый дом может развязать в Европе войну. Вернее, уже развязал. Пока только на Украине. Но в любой момент в конфликт могут втянуться вооруженные силы НАТО. Тогда…

При мысли о том, что может быть «тогда», Ник зябко поежился. Он имел самое общее представление об армии России, но из того, что прочитал за последние пару дней об Украине, понял, что натовские и американские вояки пребывают в глубоком шоке от того, как воюют русские. Те, кто посмелее, даже выражают мнение, что при боевых действиях такой интенсивности у НАТО против Москвы вообще нет никаких шансов. Так это или нет, сказать было сложно. Но одно капитан помнил четко еще из курса общевойсковой подготовки в Первом парашютом: у России дохренища ядерного оружия. Причем есть суперсовременные системы, до которых Западу еще ковылять десятилетия. А еще он помнил тезис, что Москва не выдержит войну с НАТО на истощение. У нее на порядок меньший мобилизационный и экономический потенциал. Значит, риск ядерной войны в Европе при прямом столкновении с Россией очень велик.

Это наводило на грустные мысли. В голове вдруг возникла картинка его дорогой уютной студии в центре Парижа с видом на парк Бют-Шомон. Если полыхнет, то и квартире, и Парижу конец. Судя по словам «профессора», шанс, что полыхнет, увеличивался с каждым новым ходом игроков на политическом поле Европы.

Варшава встретила Ника мелким моросящим дождем. Прежде чем ехать в рекрутинговый центр на границе, он решил денек побыть в столице, осмотреться, почитать местные новости. Еще в Париже он забронировал себе номер в Мариотте и трансфер от аэропорта.

Оставив сумку в номере, он заказал у портье подборку местных газет на французском и английском и вышел на улицу немного прогуляться перед обедом.

Отель находился в центре на основной торговой улице рядом с деловым и коммерческим кварталом. Дождь закончился. Время перевалило за полдень. Народ понемногу выходил на улицы, чтобы перекусить или выпить чашечку кофе в многочисленных кафешках. Еще по дороге из аэропорта капитан заметил, что на столбах вдоль дорог рядом с польскими висят и украинские флаги. Теперь на улице в просторном сквере, расположенном напротив отеля, он тоже увидел скачущую и скандирующую что-то толпу человек под двести. Почти все были закутаны в украинские флаги, некоторые держали плакаты с надписями на английском. Он читал, что после начала войны Европа приняла несколько миллионов беженцев и большая их часть осела в Польше, но не предполагал, что украинцы будут так заметны в столице.

Капитан остановился, чтобы почитать, что написано на плакатах. Вместо ожидаемых «Остановите войну!», или «Дайте Украине оружия!», или «Нет российской агрессии» он с удивлением увидел выведенные на английском «Требуем увеличения пособия», «Верните нас в гостиницы» и еще что-то про бесплатный транспорт.

Стоявшие рядом две бабульки, бросая на желто-голубую толпу укоризненные взгляды, явно неодобрительно перешептывались. Потом одна из них громко сказала: «Brudni chlopi»52, – зло сплюнула и потащила подругу в сторону ближайшей кофейни. Ник аккуратно набрал транслитерацию этой фразы в своем смарте и, прочитав перевод, нахмурился. Ему казалось, что поляки поддерживают украинцев, а тут такое откровенное презрение.

Причины такого отношения прояснились к вечеру, когда он почитал местные газеты. Оказалось, что почти полтора миллиона украинских беженцев, осевших в Польше, были довольно серьезным бременем для бюджета. Их приходилось обеспечивать жильем, едой и платить пособие. При этом, считая себя защитниками Европы, устраиваться на работу украинцы не желали, вели себя по-хамски и требовали все больше денег и льгот. Официально с женщинами и детьми, бежавшими от войны, поляки еще могли смириться, но как минимум треть беженцев были здоровые мужчины, уклонявшиеся от призыва. Это вызывало серьезное недовольство в обществе, которое правительство всеми силами старалось купировать. Сбить нарастающую волну неприязни не давал еще и тот факт, что поляки считали западную Украину своей исторической территорией, где они когда-то были панами, а украинцы – холопами. Теперь польские элиты тешили себя надеждой вернуть эти земли до того, как туда доберется Россия. Отсюда шло и открытое презрение к беженцам.

Насчет войны информации в газетах было немного. Писали, что после отступления от Киева русские несут большие боевые потери, а санкции душат экономику. Еще немного – и Москве конец. Тогда Польша и заберет то, что ей причитается. Про наемников вообще ничего. Из полезного только то, что с пересечением границы в обе стороны проблем нет. Даже поезда ходили, что было удивительно, потому что именно по железке НАТО накачивало Украину оружием. В общем, обстановка в Польше и на границе никак не препятствовала осуществлению задуманного плана.

На следующее утро Ник заказал такси и выехал в рекрутинговый лагерь для наемников. После изучения нескольких вариантов его выбор пал на Жешув. Именно там, судя по отзывам, было больше порядка, потому что потенциальных солдат фортуны встречали спецы из десятка ЧВК, уже заслуживших себе репутацию. К тому же этот захолустный городишка на границе с Украиной стал основным перевалочным пунктом для поставки оружия воздухом из-за того, что совсем рядом была расположена база ВВС Польши, интенсивно используемая НАТО. Активность вокруг базы с началом военной операции русских кратно возросла. На ее территории были размещены небольшие группы координаторов из всех стран-доноров вооружения, включая Францию. Это было плюсом, потому что позволяло обратиться напрямую к французским офицерам, если что-то пойдет не так.