К ним уже подошли три другие костяшки, все они были собаками, но разного размера и облика ― один из них был даже породистым доберманом. И Джин уже гладил и возился с ними нисколько не боясь.

– Смотри, – вон там мусорники, – Дима пальцем указал на кучу мусора, которая сформировалась во что-то похожее на руку и помахало ему. – Они появляются из трудноразлагаемых отходов, – пояснил он поморщившемуся И Джину, – хотя современный полиэтилен и им сложно переварить. – Мальчик задрал голову, высматривая что-то наверху и тут же вскинул руку, – О, смотри! На балках!

На балках, головой вниз висели птицы похожие на ворон с лысыми головами и щурящимися красными глазами, а за балку они держались руками, очень похожими на человеческие. Птицы поглядывали на них, вертя головами так и сяк, но спускаться не желали.

– Я называю их летучемышевороны! – Дима был не очень оригинален в названиях, но очень ими гордился. К счастью, он понял всю глупость прозвучавшего и поспешил восстановить свой статус знатока в глазах друга: – Но на английском ещё круче: Batavеn!

– Да, на английском круче, – согласился И Джин.

Они оба стали вертеть головами, высматривая ещё вылезших существ: это были и мыши с рыбьими головами и ящерицы с без передних лап, бегающие на задних, и даже мельком заметили вылезшего Крысиного Короля ― о котором они оба знали по «Щелкунчику».

– А откуда они берутся? Они такими рождаются? – спросил И Джин, полностью затыканный носами костяшек, которые теперь их полностью облепили, соскучившиеся по простой ласке и доброте.

– Нет, – что-то промелькнуло в голосе Димы, сразу настораживающее. – Костяшками становятся собаки, которые были замурованы ― их завалило, они застряли или кто-то их специально запер.

И Джин впал в ступор.

– Ты хочешь сказать, что они… все мёртвые?! – и костяшки отпрянули от него из-за нахлынувшего на мальчика чувства жути и тошноты.

– Нет! – Тут же возразил Дима и замялся: эта тема была сложной и для него, он не до конца её понимал, а большинство параэкологов предпочитало объяснять себе, что все они мёртвые, по крайней мере, такие, как костяшки. – Не все, – сдался он. – Те, кто умер, живых не любят и никогда к ним так не подойдут. Вот они, – он указал на «бэтейвенов», – и, например, некоторые русалки ― мёртвые, а вот он, – он ткнул пальцем в «мусорника», – неживой изначально, он создан из неживого, понимаешь?

И Джин настороженно кивнул. Костяшки обиженно кружились около него, не понимая, почему он вдруг их к себе не подпускает.

– Вот, – удовлетворительно сказал Дима, раздумывая над тем, что скажет дальше. – Но костяшки и Крысиный Король ― другое дело, они не живые, как мы с тобой, но и не мёртвые, как они, – он снова ткнул в «бэтейвенов» и И Джин, машинально подняв голову, впервые увидел, когда один из них раскрыл клюв, что у них плоские острые зубы, как у пилы, и впервые задумался, что же это за твари, какова их история и чем они питаются. А Дима продолжал, пытаясь помочь себе умудрёнными жестами: – Они в пограничном состоянии между… чтобы…

Издав глухой бессильный рык, он обратился к самому И Джину, продолжая размахивать руками:

– Представь, что ты в западне, ловушке, тебе не выбраться, и ты умрёшь, но ты очень хочешь жить, потому что всякий хочет жить, и чтобы жить и выбраться ты переходишь на другой уровень жизни! Можешь такое понять?

Друг кивнул, у него получалось такое представить, и почувствовал острый приступ жалости к собакам, которым пришлось такое перенести.

Дима облегченно вздохнул.

– Вся разница между нами и ими ― что для смерти им нужно выполнить специальное условие, раз они так жить хотели, как-то так… – закончил он, окончательно перейдя на невнятное бормотание, потирая шею.

– Я понял, – тихо ответил И Джин.

Он оглянулся на ближайшую собаку и присел перед ней на корточки, подманив. Собака радостно подбежала, повиливая хвостом и утешающее ткнула ему в плечо своей костлявой лапой. И Джин взял её лапу в руки: в ней не было ни сухожилий, ни хрящей, а кости плотно сцеплены друг с другом, и всё равно лапа двигалась и гнулась очень податливо.

– А почему у них такие лапы?

– Может это и есть их обязательное условие дополнительной жизни, – Дима потрепал ту же собаку за ухом. – Хотя некоторые любят рассказывать страшилки, типа они их сами от голода обглодали или стёрли, когда из засады выбирались.

– А люди такие же бывают? – И Джин поднял голову, посмотрев на друга.

– Люди? – задумался тот, машинально ухватившись за подбородок и осматриваясь вокруг заметил, как шевелится чёрная тень, до сих пор остававшаяся неподвижной. – О, смотри, вон один!

И Джин обернулся, вставая и увидел, что тень на самом деле человекообразная и будто состоящая из плесени и грязи, а посередине вдруг вспыхнули два жёлтых круга-провала, похожие на глаза. От твари понесло такой агрессией и опасностью, что даже костяшки раздражённо зарычали, косясь на недружелюбного соседа.

– Правда, он не как костяшки, он всё-таки мёртвый! – спокойно вещал Дима, скрестив руки на груди, а И Джин, чуть наклонив голову на бок, пытался разобраться, что это такое. – Я о таких только слышал, но не встречал, поэтому названия ему не давал. Это то, во что превращаются люди, если их убьёт, кто-нибудь из местных существ, или похоронят в плохой земле, или умрут тут. Как и всё мёртвые, да к тому же люди ― жутко злобные твари, им всё равно, что жрать, лишь бы человек!

– То есть, он опасен? – подозрительно уточнил И Джин, тоже скрещивая руки на груди.

– Пфф, – усмехнулся Дима, – лично я таких не боюсь, у меня от таких амулет есть! Меня он не съест! – и он достал из-за шиворота и показал другу на шнурке амулет из флэшки, который ему подарил один из параэкологов.

– ….а меня? – подозрительно уточнил И Джин, заценив амулет.

Дима несколько раз моргнул на приближающееся существо, которое в предвкушении начинало издавать какие-то нечленораздельные звуки.

– ….ой, – наконец сказал Дима, и у обоих друзей сердце мгновенно упало в пятки.

Дима мигом схватил И Джина за плечо и толкнул вперёд себя по направлению к подвальному окну, через которое они забрались.

– Бегом-бегом-БЕГОМ! – скомандовал зачинщик экскурсии, впрочем, И Джин и сам соображал что к чему, затормозив только один раз, когда Дима слегка отстал и И Джин решил, что у того проблемы. – За меня не волнуйся, у меня амулет! – отрезал на это Дима.

Как два зайца они в миг оказались на куче мусора у окна, где Дима подсадил друга и помог ему забраться, после чего сам подпрыгнул и ухватился за край, а И Джин втянул его наверх.

Они ещё неслись от здания, будто за ними несётся орда адских гончих. И только миновав свой камень посреди парка, они осмелились оглянуться и, ничего опасного не обнаружив, без сил увалились на траву.

– Фуууух, – выдохнул Дима, а И Джин весело рассмеялся:

– Надо же! – радостно воскликнул он, не веря всему, что с ним только что приключилось и от чего они сбежали. – Это правда было?! Это правда со мной приключилось?

– А то! – подхватил Дима, садясь. – У меня каждый день такой!

И Джин хотел что-то ещё сказать, но осёкся, припоминая кое-что важное, о чём они оба забыли. И с широкой улыбкой протянул Диме руку:

– Меня зовут И Джин! – представился он.

– А меня Дима! – протянул тот руку в ответ.

И они скрепили знакомство рукопожатием и рассмеялись тому, что только сейчас по-настоящему познакомились.

А разжав руки, сразу же снова повалились в разные стороны. Потому что многое пережили и очень устали.

Обрадованный новым всё быстро схватывающим другом, Дима решил так быстро его не терять и выбрал более безопасные маршруты, чтобы всё рассказать, да и город новоприезжему заодно показать.

Он ему рассказал, что кроме тех, кого они встретили в подвале ― тех, кто становятся «существами» после смерти и после жизни, и те, кто появляются «в скоплении одного»: такие как мусорник и мимикрик (Дима сразу же поведал и о вчерашнем приключении) есть и те, кто рождаются особенными: например, феи существуют, и всякие гоблины и тролли ― и они рождаются и существуют такими изначально.