Я видела, как схватили за руку девушку, сидящую в ногах у собеседника Амина. Она была иностранкой, и я не понимала, о чем она так слезно просит своего провожатого. Ее оттащили от стола, и заперли в небольшой клетке. Мне больно было видеть слезы в ее глазах, когда она просунула голову между прутьев и стала молить о чем — то своего хозяина.

Я опустила глаза в пол, но спустя пару мгновений, тот самый мужчина добрался и до меня. Когда я посмотрела на незнакомца, его пересохшие от ветра губы скривила наглая улыбка. Он что — то сказал на арабском и показал пальцем в клетку. Страх сковал каждый миллиметр тела. В глазах стояли слезы. Я вдруг поняла, что сейчас снова стану живым товаром.

Я обернулась к Амину, мне не верилось, что он отдаст меня. Неужели без сожалений и сомнений, будто ненужную игрушку? Он был таким невозмутимым. Пока я тянулась к нему. Пока рыдала, пока пыталась отбиться от грубого незнакомца. Меня запихнули в клетку, к забившейся в угол, словно зверьку, девчонке.

Руки тряслись. Я спрятала их в длинном подоле своего платья. Мне было больно. Не физически. С этой болью я уже научилась справляться. Нет. Амин в очередной раз показал мне, что я никто. Что я шлюха, не стоящая даже нескольких лир.

Он отдал меня, просто потому что решил сыграть в покер и не было с собой денег, чтобы поставить на кон? Что за люди они все? Как можно быть такими жестокими, бесчеловечными? Как можно унижать их, топтать будто грязь?! Он знает, что попав в его руки, я была девочкой. Так почему, когда он смотрит на меня, у него на языке вертится одно только грязное слово?!

Не знаю, сколько так просидела. Обняв себя за колени, склонив голову. Я роняла беззвучные слеза, а они играли.

Я слышала, как Амин позвал меня по имени. Плевать. По щекам текли слезы, я отвернулась, не желая показывать им своей слабости. Моя сокамерница рыдала, умоляла, пока наш конвоир грубо не пихнул ее палкой меж прутьев. Словно зверей каких… ублюдки.

— Кукла! — громко, рядом. Я подняла глаза, понимая, что теперь я достанусь другому хозяину. Интересно кто их них будет трахать меня следующим? Этот пузатый, с густыми усами турок? Или вон тот, только что занюхавший пару дорожек кокса? Что они выдумают на этот раз? И с кем уедет Амин? С новой шлюхой для утех? Да и пусть проваливает!

Я всхлипываю, потому что острая боль опаляет скальп. Грубая рука хватает меня за волосы.

— Когда я зову тебя, ты должна слушать, — шепчет Амин над головой.

— В клетке очень плохо тебя слышно, — рычу в ответ, и когда он выпускает меня, я отстраняюсь.

Он зол. Я позорю его своим поведением. Я ведь вещь, а вещь не должна перечить. Вот только мне плевать. Он разворачивается и направляется к выходу, даже не обернувшись ко мне. Значит, у меня теперь новый хозяин и нет необходимости строить из себя послушную и кроткую деву.

Как только Амин исчезает, меня вдруг окатывает паникой. Я вижу, как жадно на меня смотрят оставшиеся в комнате мужчины. Вижу, как конвоир направляется к клетке. Он идет за мной.

Я забиваюсь в угол, а он машет рукой, подзывая. Говорит что — то на своем языке, и его голос звучит будто шипение змеи. Я не переживу это. Новые унижения, нового мужика. Нет, я не хочу! Не хочу!

Меня душит истерика. Но мужчина грубо хватает меня и силком вытягивает из клетки. Он берет меня под руку и тянет за собой. Я размазываю слезы по лицу, я стараюсь не смотреть по сторонам, на происходящее вокруг соития и прочие извращения. Я не хочу быть частью этого! Я не хочу так жить! Я не смогу!

Амин! Он бросил меня. Я терпела его, я так надеялась, что смогу сбежать. Что он даст мне свободу, что когда — то захочет услышать правду обо мне. Но он глух. И слеп. И сейчас он выбросил меня на произвол. В мире нет справедливости и добра. В нем есть только боль и издевательства для таких как я.

Меня выводят в коридор, а после на улицу. Здесь прохладно, и я обнимаю себя за плечи. Передо мной тормозит черный внедорожник. Его дверь открывается и мужчина толкает меня, заставляя залезть внутрь.

И только сейчас до меня доходит смысл происходящего. Пугающая неизвестность впереди, и нет даже намека на спасение.

Он ругается на меня. Снова толкает, и я подчиняюсь. Поднимаю платье и залезаю на заднее в салон. Дверь закрывается, и меня поглощает полумрак. Машина трогается, а я боюсь посмотреть на того, кто сидит рядом. Закрываю глаза и вздрагиваю, когда он касается моего бедра.

— Глупая, — хриплый, смеющийся голос. А меня словно током прошибает. Поворачиваюсь, и глазам своим не верю. Амин. Рядом со мной. Его тяжелая рука кажется мне сейчас самой нежной и желанной. Представить не могла, что захочу видеть его, Что буду радоваться.

— Я думала, ты проиграл меня другому…

Улыбка сходит с его губ так быстро, словно ее и не было. Секунда и он напряжен, как струна.

— Ты думала, что Я проиграю тебя?!

Прищуривается, ведет ладонью верх по моему телу, а потом резко его пальцы впиваются в мои волосы. Он тянет за них, заставляя меня лечь к нему на колени.

Наклоняется. Ведет второй рукой по лицу. И есть в этом действии что — то ненормально — пугающее. Нет, он не делает мне больно. Но в его взгляде одержимость…

— Я тебя убью, разорву на куски, изуродую твое прекрасное лицо, но никогда и ни за что не отдам тебя другому, Кукла. Ты — моя. И всегда будешь моей. А если кто — то попробует дотронуться до тебя, я отрублю ему руки, — цедит он сквозь зубы, а потом, наклонившись, касается губами моих губ.

Моя голова кружится, мне страшно, но он сейчас так непривычно нежен, что я даже вдохнуть боюсь. Но мне нравится то, как он целует, как трогает меня. И когда Амин отстраняется, я не замечаю, как тянусь следом.

Смеется.

— Ведешь себя как маленькая девочка…, — его губы кривит улыбка, а я глаз от нее отвести не могу. За все это время этот поцелуй и слова — единственное доброе и теплое. Пусть не по настоящему, но даже минутной передышкой я готова насладиться сполна.

— Амин…, — зову, но он смотрит куда — то в сторону лобового. Взгляд его становится напряженным, не успеваю договорить, машина резко тормозит. Так резко, что я сваливаюсь с его колен. Амин летит сверху, а в следующий момент раздается звон разбитого стекла и нас осыпает осколками.

Амин

Последнее, что я увидел — как на нас несется на огромной скорости внедорожник. Я инстинктивно накрываю Куклу собой, и тут же слышится звон разбитого стекла, а затем визг тормозов, череда безостановочных выстрелов, и нашу машину на полной скорости сносит на обочину.

Не знаю, как мы не перевернулись! Но на эти мысли сейчас нет времени.

— Живая? — спрашиваю у девушки, она замирает, а затем утвердительно кивает. — Из машины, быстро! — командую и хватаю Куклу за руку.

Но стоило мне открыть дверь, как нас начали обстреливать. Сука!

Краем глаза замечаю, что нашего водителя убили. Не могу выглянуть, чтобы посмотреть где, бл*ть, охрана с Демиром! Так и знал, что случится какая — то х*йня. Кто зал, что мы будем ехать именно этой дорогой?! Кто предал?

Протягиваю руку и из — за пояса достаю пистолет мертвого охранника. Ублюдки перестали стрелять, а это значит, что они перегруппировываются. Сегодня будет много трупов. И надо постараться, чтобы это были не мы.

Девушка рядом со мной нервно всхлипывает. Я игнорирую ее. Проверяю карманы охранника. Есть!

Приподнимаюсь немного, чтобы оценить обстановку. Вижу семерых стрелков! Твою мать, у кого хватило смелости послать их за мной?! В метрах двадцати от нас густой лес. Насколько я знаю, там ничего и никого нет.

— Нам надо выбираться, если останемся здесь — сдохнем. — Обувь сними, — командую. Достаю из кармана сотовый — нет сигнала. Видимо, у этих ублюдков блокиратор сигнала. — Вот возьми, — даю блондинке в руки мобильный телефон. — Когда я тебе скажу бежать, то ты откроешь дверь и со всех ног побежишь в лес позади машины. Найдешь самое высокое дерево, заберешься туда и позвонишь Демиру, поняла?