В истории науки взаимодействие различных областей знания нередко приводило к возникновению новых, весьма перспективных направлений научных исследований. Этот процесс, как путь выявления новых проблем и новых их решений академик П. Л.Капица образно охарактеризовал как взаимное «оплодотворение» двух встречающихся друг с другом отраслей знания, в результате которого возникает нечто принципиально новое.[188]

С начала ХХ века интегративные процессы, обусловленные общностью познаваемых явлений, приобретают характер наиболее заметных тенденций в развитии науки. Именно благодаря интеграции в ХХ веке удавалось найти новые решения научных проблем, а нередко на ее основе возникали и новые отрасли знания, получившие название «стыковых». Примеры с биофизикой, биохимией, математической физикой, физической химией и др. наглядно иллюстрируют возможности объединения усилий ученых разных специальностей для решения насущных проблем, стоящих перед наукой. Отмечены они и в истории развития правовой науки. Так, проблемы уголовного права и уголовного процесса, интегрированные с проблемами естественных и технических наук, породили в свое время новую область научного знания – криминалистику.

Взаимопроникновение разных отраслей юридических знаний нашло отражение и в российском законодательстве середины ХIХ века. В частности, нормативная база для исследования сомнительных документов была детально проработана в гражданском судопроизводстве. При этом правила исследования документов, выработанные в гражданско-процессуальном законе, напрямую использовались в уголовном судопроизводстве. Так, Устав 1864 года рекомендовал следователям и уголовному суду в случае обнаружения документов с признаками фальсификации, руководствоваться правилами, закрепленными в Уставе гражданского судопроизводства. «По подозрению в подлоге акта, не признанного еще подложным со стороны суда гражданского, – говорилось в ст.698 Устава, – суд уголовный производит исследование по правилам, постановленным в Уставе судопроизводства гражданского (ст. ст.547–554)».[189]

Увы, но современные законодатели оказались невосприимчивы к позитивному опыту своих предшественников. Например, взаимосвязь современного уголовно-процессуального права с другими отраслями юридической науки, с тем же гражданским правом и процессом обнаруживается с трудом.

Между тем следует заметить, что в юридических отраслях знания и сегодня сохраняется немало «стыковых» проблем. Значительная их часть требует для своего разрешения объединения юридических знаний, прежде всего, наук уголовного права, криминологии, уголовного процесса и криминалистики. И такие исследования ведутся. Нельзя, однако, не заметить, что правовые науки по уровню своей интеграции заметно отстают от общих тенденций развития современного научного знания. Причина в том, что значительная их часть, как правило, обособлена, изолирована от разработок в смежных отраслях знаний. В лучшем случае более или менее полноценное взаимодействие юридических наук можно обнаружить в исследованиях криминалистов и процессуалистов, чья интеграция всегда воспринималась как необходимое условие их прогрессивного развития. Так, П. С.Элькинд, в частности, отмечала, что «… дальнейшее развитие уголовно-процессуальной науки и законодательства… возможно только при условии взаимопроникновения науки уголовного процесса и криминалистики».[190]

Между тем, интеграция родственных отраслей знания, в частности, наук криминалистического цикла, не исчерпывает всех возможностей объединения усилий разных наук, и не только юридических, для решения специфических задач, не входящих в круг их непосредственных интересов. Новый взгляд, взгляд «со стороны» вполне мог бы стать источником новых и вместе с тем оригинальных решений. То, что не замечают ученые одной специальности, увлеченные собственными представлениями о путях решения той или иной научной проблемы, для других специалистов может иметь неожиданно простое решение, если проблему воспринимать под новым углом зрения и с новым научным инструментарием. Только отсутствием должного взаимодействия можно объяснить, например, тот факт, что разработка криминалистических характеристик экономических преступлений, в частности, исследование способов их совершения, до сих пор остается заботой исключительно криминалистов, чьи исследования в этой части базируются главным образом на результатах научных разработок в области науки уголовного права. Притом, что в «изобретении» способов совершения экономических преступлений немалая «заслуга» самих экономистов. То же можно сказать и о разработках криминалистических характеристик многих других видов и групп преступлений.

Несомненно, полезной для совместной разработки могут стать и проблемы гражданско-правовой или иной юридической оценки обстоятельств и фактов, имеющих уголовно-процессуальное значение.[191] Такие факты и обстоятельства, выявляемые в процессе предварительного следствия и в суде, невозможно в полной мере, а главное, вполне квалифицированно оценить с тем уровнем профессиональной подготовки, которым обладают субъекты уголовно-процессуального доказывания. В частности, с позиций гражданского, коммерческого, банковского, налогового, таможенного, финансового и т. д. права. Здесь, несомненно, требуются более глубокие, узкоспециализированные познания в отраслевых юридических науках.

Можно долго рассуждать о необходимости интеграции научных знаний, прежде всего наук криминалистического цикла, и, тем не менее, вопрос останется решенным не до конца, если не учитывать прикладного, практического значения результатов интегративных разработок в решении реальных проблем правосудия. Приведу только один пример, которым легко проиллюстрировать значение комплексного подхода к решению, казалось бы, простого (с точки зрения отдельных наук) вопроса.

По уголовному делу о хищении бюджетных денежных средств, квалифицированном как мошенничество, обвинительный приговор был вынесен директору предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции. Судья огласила только вводную и резолютивную его части, сославшись на ч. 7 ст.241 УПК, где говорится, что «в случае рассмотрения уголовного дела в закрытом судебном заседании или в случае рассмотрения уголовного дела о преступлениях в сфере экономической деятельности, … на основании определения или постановления суда могут оглашаться только вводная и резолютивная части приговора». Свое решение судья мотивировала тем, что ею рассматривалось дело о преступлении, которое входит в раздел «Преступления в сфере экономики». Нетрудно себе представить, как могли бы отреагировать на это явно незаконное решение специалисты разных отраслей наук криминалистического цикла.

Специалист в области уголовно-процессуального права, оценивая решение судьи, вероятно, обратил бы внимание на то, что норма УПК, устанавливающая право суда оглашать приговор частично, говоритне обо всех преступлениях, описываемых в данном разделе УК, а только о преступлениях в сфере экономической деятельности. И, вероятно, откроет уголовный кодекс, чтобы в этом убедиться. Ошибка судьи для процессуалиста станет очевидной.

Специалист в области уголовного права, в свою очередь, конечно же, заметит, что мошенничество, которое вменялось подсудимому, относится к преступлениям против собственности, а не к преступлениям в сфере экономической деятельности. Оба умозаключения – и процессуальное и материально-правовое дадут основания для оценки, принятого судьей решения о частичном оглашении приговора как ошибочного, и будут по-своему правы.

Между тем, вывод об ошибке, которым в силу своей узкой специализации вынуждены будут ограничиться представители уголовного материального и процессуального права, окажется неполным, а скорее всего не до конца обоснованным, если не обратиться к криминалистической оценке ситуации. Криминалист, вероятно, будет исходить из логической невозможности представить себе, чтобы судья не знала о существовании УК РФ, не знакомилась хотя бы с его оглавлением, и допустила ошибку, перепутав преступления против собственности (глава 21 УК РФ), к которым относится мошенничество, с преступлениями в сфере экономической деятельности (глава 22 УК РФ), для которых уголовно-процессуальный закон установил изъятия из общего правила об оглашении приговора (ч.7 ст. 241 УПК РФ). Поэтому криминалист будет искать объяснения «феномену» принятия судьей заведомо «ошибочного» решения и, несомненно, найдет таковые, в частности, в уликах поведения, хорошо известных в криминалистике как признаки сокрытия истины. Были такие признаки обнаружены и в данном деле, свидетельствуя не об ошибке, а об уловке судьи.