— Наверное, ты прав, — устало признала она после паузы. Медленно поднялась, но уже у спуска в овраг оглянулась.

— Раз ты и правда стал мне другом, Натаниэль… Медальон у меня на шее — не мой, а Алистера. Его единственная память о матери. Я согласилась взять его только на время. Сними и верни, если я не смогу.

По изменениям темного силуэта и скрипу кожи доспехов она поняла, что Натаниэль обернулся, но выражения лица не разобрала. Обычно чародейка старалась не заострять внимание на том, что дорожит Алистером не только как боевым товарищем. Но сейчас ей было все равно. Кажется, просьба и интонации выдали Стражу достаточно.

— А тебя Анора не считает опасной? — спросил он, когда Нериэль сделала насколько шагов по склону. — Или она не знает?

— Знает, конечно. Но есть две отличные причины, — девушка заправила за ухо прядку, намеренно очертив пальцем заостренный кончик, хотя в сумерках Натаниэль мог не разобрать красноречивого жеста, — почему я никогда не смогу стать королевой. Или матерью короля. Это несколько примиряет ее величество с происходящим. Доброй ночи, Натаниэль.

Назавтра Стражи собрались и начали есть в молчании, но Нериэль разбила его.

— У кого сколько зелий? — спросила она деловито. Раздала дополнительные бутылочки. — Держите. У меня большой запас.

Веланна приподняла одну пробку и понюхала содержимое. На лице эльфийки отразилось уважение.

— Сама делала, командор?

— Нет.

Остальное поняли без слов: «Привет от Андерса». Это также означало, что зелья — высшего качества. Андерс был гораздо более искусным травником, чем Нериэль. Андерс вообще во многом превосходил ее как маг.

Рассовав свою порцию склянок по карманам, Нериэль еще раз нырнула рукой в рюкзак.

— Яблоко кто-нибудь хочет?

Никто не хотел. Вздохнув, чародейка впилась зубами в подвядший красный плод — последний из тех, что положила Синна. Наблюдательная девушка не ошиблась: яблоко оказалось таким кислым, что слезы наворачивались.

========== Рукопожатие и пощечина ==========

— По-моему, годится, — сообщила Веланна, ощупав шестиугольное углубление в полу. Нос и половина щеки у нее посерели от пыли, на лоб клобука налипла паутина. Нериэль молча катнула ей большой золотисто-черный кристалл, и долийка постаралась приладить его.

Нериэль подозревала, что ее собственное лицо еще грязнее: низко нагнувшись к полу, она выскребала пыль и мусор из другой ячейки. После третьей попытки кристалл с щелчком встал на место.

— Что у тебя? — обернулась девушка к Сигрун. Но гномка застыла в настороженной позе.

— Порождений тьмы не чую, но как будто кто-то смотрит, — она передернулась, лязгнув наплечниками, и положила ладонь на рукоять меча.

Нериэль встала, внимательно оглядываясь по сторонам. Хоу, выставленный на страже у коридора, покачал головой: чисто. Тем не менее эльфийке тоже начал чудиться чей-то пристальный взгляд. Она подняла голову к широкой площадке на вершине винтовой лестницы — и вцепилась в посох. На край шагнули две фигуры: немолодая гномка с явными следами поражения скверной на лице, и высокое худое создание, чья уродливая, непропорциональная голова напоминала причудливую корону.

Нериэль замерла, готовая в любой миг выплеснуть магическую силу. Ее черная ярость поутихла за время пути. А Архитектор недвусмысленно протянул руку дружбы, прислав гонца в Амарантайн. Но чародейке не нравилось место эмиссара на возвышении. Тевинтерские винтовые лестницы словно созданы, чтобы стоять на верхней площадке и поливать магией всех, кому не повезло оказаться внизу. Нериэль и Веланна прекрасно доказали это сегодня: воинам почти не пришлось марать клинков.

Оскверненная гномка схватилась за меч при виде готового к бою мага, но спутник удержал ее.

— Нет, Ута. С этого не начинают, — спокойно сказал он и повернул голову к Стражам. Верхнюю половину лица закрывала металлическая маска без прорезей. Тем не менее двигалось порождение тьмы так, как движутся зрячие. — Я должен извиниться, командор.

Не переставая говорить, он медленно, словно напрашиваясь на упреждающий удар, развел руками, в которых затрепетало перистое зеленоватое сияние. Нериэль следила цепким взглядом, но не сплела ответные чары. Архитектор шагнул вперед и легко спланировал к Стражам.

— Я хотел объясниться еще при прошлой нашей встрече, — закончил он. — Но судьба вмешалась.

Когда он встал рядом, Нериэль поняла, что Архитектор не так уж высок. Рост кажется большим из-за непропорциональной головы, но лицо эмиссара на том же уровне, как у человека. Хотя ей все равно придется смотреть снизу вверх.

— Хорошо, что ты помнишь, — враждебно бросила Нериэль, не отводя сощуренных глаз. Воспоминание о твердой поверхности стола под лопатками и горячих руках порождения тьмы на предплечье отдалось тошнотой. — Я желаю знать, что ты сделал со мной.

— Я понимаю твой гнев, — кивнул эмиссар. Прочесть что-то в его чертах было невозможно. Смирение? Спокойствие? Безразличие? — Но я не причинил тебе сколь-нибудь серьезного вреда. Твое тело восстановилось еще прежде, чем ты вернулась в свою цитадель. Когда я объясню, насколько это важно…

— Что ты сделал? — отделяя каждое слово спросила Нериэль.

— Я взял немного крови у тебя и твоих друзей, — помявшись, признался Архитектор. — Я…

Он не договорил: чародейка уткнулась носом в рукав и закашлялась-зафыркала.

— Ты странный, порождение тьмы, — сообщила она, успокоившись. — Если я не убью тебя в конце нашего разговора, запомни, что недомолвки вызывают лишь больше подозрений и страха.

— Ты простишь этой твари нашу кровь? — сморщилась Сигрун.

Нериэль успокаивающе коснулась ее плеча.

— Когда храмовники в Круге брали у меня кровь, они даже не подумали извиниться. А ваши толстые лорды стали бы просить прощения за кровь неприкасаемых? Мы были его пленниками, а обошлись с нами довольно мягко. Захвати нас обычные порождения тьмы…

Гномка недовольно мотнула головой, но промолчала.

— Я ограничил твою свободу, только чтобы не повторилось недоразумение в Башне, — вклинился вместо нее Архитектор. — Я не хочу быть тебе врагом.

— Ты не собирался нападать на Стражей! — догадалась Веланна, и по ее тону Нериэль поняла, что долийка уже верит порождению тьмы. Не потому, что Архитектор убедителен, просто чтобы не отвернуться от сестры.

— Не хотел, — тут же согласился он. — Я послал Иссохшего к Серым Стражам, чтобы просить о помощи. Мне следовало догадаться, что его появление сочтут атакой, но мне редко удается предугадать ваше поведение. Я сожалею об этой ошибке.

— Со-жа-ле-ешь? — по слогам выговорила Нериэль. Пальцы до судорог стиснули древко посоха. — Твой Иссохший перебил половину людей в крепости. На моих глазах он скинул человека с крыши и собирался перерезать горло еще одному.

На лестнице лязгнул металл: гномка подбежала к самому краю площадки. Когда Архитектор обернулся, она сделала руками несколько быстрых знаков.

— Нет, Ута, — ответил он и снова посмотрел на Нериэль. — Ута говорит, ты хочешь меня убить. Я прошу только об одном: выслушай меня. Если после этого твое желание не изменится…

Он развел руками, словно говоря: «Что тут поделаешь?». Нериэль с трудом удержалась, чтобы не поморщиться при виде отчетливо человеческого жеста.

— Сядь, Архитектор, — резко бросила Страж и посохом указала место в стороне от тевинтерского круга. — И пусть твоя… — она кивнула в сторону лестницы, — тоже сядет. Мои товарищи отойдут. Я наложу руну нейтрализации. Мы с тобой — два мага. В границах руны мы будем безопасны друг для друга.

— Ты хочешь говорить с ним?! — ахнула Сигрун, глядя, как Нериэль создает рунный узор.

— Я его выслушаю, — чародейка с трудом протолкнула тугой комок слов сквозь горло. — От того, что кому-то позволили объясниться, редко бывает вред.

— Спасибо. Ута когда-то была Серым Стражем, как вы, — сказал Архитектор, усаживаясь на пол среди голубоватых магических линий. — Она сопровождает меня, потому что верит в возможность разорвать порочную цепь Моров. Она первой дала мне кровь.