История, связанная с Сузой-Музой не была мне известна, однако я обратилась за разъяснениями к самому подозреваемому. Он очень красочно описал мне злоключения вашего капитана Арамоны, но своего участия в них не признал, а, учитывая самомнение этого юноши, я сомневаюсь, чтобы он смог умолчать о своих подвигах. Напротив, он находит Вас вероятным кандидатом на эту роль, что, кстати, крайне удачно сочетается с фамилией графа Медузы. Впрочем, я уверена, что это лишь совпадение - большая часть шуток графа совершенно не в вашем духе.

Большое спасибо за стихи Эзори – я успела прочесть всего несколько сонетов, но они великолепны! Кстати, когда Вы порадуете меня своим творением? Очередь за Вами, и венненова строфа ждет Вашего внимания.

С нетерпением ожидаю вместе с ней,

искренне Ваша, Ирма Гофт-ур-Приддхен.

========== 3. Каменное сердце ==========

Мирабелла зябко поежилась, нащупывая ногой очередную ступеньку. Сквозняки всегда гуляют на этой лестнице. И каменная кладка хранит холод даже летом (не особенно жарким в Надоре) – словно стены приобщились к смертному окоченению герцога. Женщина уняла дрожь. Замок полон холода – и он не может быть теплым, не может быть сытым после смерти Эгмонта! Проклятые Оллары разорили Надор, оставив ему жалкие крохи. Будет преступлением против памяти погибших тратить эти деньги на удобства и роскошь.

Утро прошло за молитвой и обычными делами. После завтрака гонец привез почту – единственное письмо. Мирабелла отпустила домочадцев и ушла в свои покои, чтобы заняться чтением в одиночестве. Позже она перескажет остальным то, что им необходимо знать. Штанцлер слишком мягок, и его снисходительность развращает детей.

Она не удивилась отсутствию на конверте подписи – кансильер вынужден противостоять множеству шпионов и олларских прихвостней, ему виднее, как соблюдать осторожность. Однако и почерк на листке оказался незнакомым. Мирабелла тревожно нахмурилась, пробежала письмо глазами от обращения «Почтенная Эреа!» до подписи «Тысячу раз повторяю Ваше сладчайшее имя, N».

Она сама не заметила, как вскочила с места. Кровь громко застучала в ушах, и женщина невольно коснулась пальцами своей щеки – кажется, она залилась краской впервые за несколько месяцев, если не лет. «Сладчайшее имя»! Написать такое ей! Предложить связь через цветочницу! Женщина гневно смяла листок и бросила в корзину для бумаг. Летом камины не топят, не то письмишке нашлось бы лучшее упокоение. Сердито стуча подошвами неудобных башмаков, она отправилась в часовню. На счастье или на беду, навстречу ей попалась Мэри, молоденькая горничная. При виде эреа девушка немедленно спрятала что-то за спину и постаралась ускорить шаг.

– Стой, – приказала ей Мирабелла. – Покажи, что ты прячешь.

Мэри бросила быстрый взгляд направо, налево – нет, ниоткуда к ней не спешило спасение. Горько потупившись, она протянула госпоже небольшую книгу. «Искуситель, или Похождения эра Алена Грио» – прочла герцогиня с нарастающим отвращением.

– Как тебе не стыдно, Мэри? – спросила она строго. – Тебе следует взять Эсператию и молиться об отпущении твоих грехов и исправлении порочности в твоем характере.

– Эреа, – робко начала девушка, – книга не моя.

– Тем хуже! – веско заметила Мирабелла. – Вы не только смеете читать подобные вещи в честном доме, но и передаете их друг другу. Молись, Мэри! Ступай!

Она проводила горничную взглядом и собралась идти дальше. Пожалуй, конфискованную книгу стоит отдать отцу Маттео – она может послужить темой для проповеди. А слугам определенно нельзя доверять! Чудо, если их мерзкие тома не попали в руки дочек! Впрочем, Дейдри и Эдит – хорошие девочки, но Айрис не упустит возможности прочесть подобную гадость. Нет, слугам доверять нельзя! С этими мыслями Мирабелла развернулась на каблуках и спешно вернулась в свой кабинет. Служанка, которая убирает бумаги, может прочитать выброшенное письмо, и тогда репутация герцогини страшно пострадает!

Запершись изнутри на ключ, женщина заглянула в корзину и с облегчением обнаружила в ней нетронутый смятый листок. Расправила его, собираясь помельче изорвать, но в глаза опять бросились строчки… «Ваши Благородство и Добродетель, о которых я премного наслышан, являются примером качеств истинного Человека Чести…», – перечла она не без удовольствия. – «Ваша склонность непоколебимо следовать законам Чести делает Вас достойной немеркнущего восхищения…». Рвать письмо расхотелось. Герцогиня быстро измерила шагами комнату, стараясь успокоиться. Какая-то часть ее существа тайно ликовала: наконец хоть кто-то признал ее заслуги! Все словно забыли вдову Эгмонта – как будто она не подает лучшего примера своей стойкостью и преданностью делу Талигойи! Герцогиня опустилась в кресло, продолжая в задумчивости разглаживать бумагу. Может, в послании и нет ничего фривольного? Она никогда не получала подобных писем. Штанцлер писал о делах, снабжал вдову Эгмонта вестями и советами. Муж, пока он еще был жив, присылал сугубо формальные распоряжения. В пору девичества ее и вовсе никто не замечал.

Женщина бросила косой взгляд на изъятую у Мэри книгу. Свой последний роман Мирабелла прочла лет двадцать назад и уже забыла те самые «непозволительные речи», которые когда-то заставляли быстрее биться юное сердце. Пожалуй, было бы полезно разобраться, насколько приличны обращенные к ней слова, но читать ради этого роман… нет, такого она себе не позволит!

Герцогиня воровато оглянулась, словно кто-то мог ее видеть, и спрятала конверт в ящик стола. Подумав, убрала туда же и книгу. Если «Искусителя» увидят в ее комнате – точно не обойдется без пересудов и смешков за спиной. Покончив с этим делом, Мирабелла села читать Эсператию.

Она думала, что вскоре странное событие забудется, однако через несколько дней пришло еще одно письмо. Герцогиня поскорее бросила его в ящик, не распечатывая, но целый день не могла сосредоточиться на молитве и, по рассеянности, разрешила Дейдри поставить в своей комнате букет полевых цветов. Уже вечером она снова извлекла послание и задумчиво осмотрела. «Может, это письмо не от него, а от Штанцлера», – лживо, но успокоительно пропел какой-то голосок на дне сознания. Мирабелла разорвала обертку и вцепилась глазами в ровные строчки. Неизвестный Человек Чести жаловался на развращенность столичной молодежи и с восхищением говорил о старинной нравственности в Надоре. Правда, он, по собственным словам, никогда на севере не был, и очень хотел бы узнать побольше о его традициях.

Полночь застала женщину в том же кресле, погруженной в размышления. Она успела в точности представить, как рассказала бы неизвестному о нравах Надора и какие советы дала бы. Но письма она, конечно, не напишет – унизительная связь через цветочницу заставляет отвергнуть самую мысль об этом.

– Эр Штанцлер стал часто писать вам, герцогиня, – заметил отец Маттео еще через три дня при виде конверта. Мирабелла вздрогнула и вцепилась в Эсператию. Неужели священник видел, как сегодня утром, перед завтраком…? Стараясь сохранять спокойствие, она приняла из рук нарочного конверт – на сей раз действительно от кансильера.

– Вас что-то тревожит, сударыня? – спросил заботливый пастырь. – Вы не выпускаете Эсператию из рук.

Женщина невольно стиснула пальцами священную книгу. В ней, между форзацами, герцогиня спрятала письмо неизвестного, которое чудом успела забрать у раннего гонца без свидетелей – или она надеялась, что без свидетелей.

– Я сегодня видела герцога Окделла во сне, – в поисках оправдания она не успела придумать ничего лучше. Зато в голову пришла длинная гневная тирада в адрес N, по вине которого она должна придумывать оправдания. – Мне следует помолиться о муже.

– Давайте я прочту молитву – услужливо предложил отец Маттео, протягивая руки к книге.

– Нет, я должна сделать это сама!

К счастью, старый священник привык выполнять волю герцогини и не стал настаивать.

– Тогда я жду вас в часовне после завтрака.