– Васса! Стоп!

Я не понимала, почему, но не споря отступила. Обожжённые твари продолжали двигаться, почти до костей испепелённые, чёрные ходячие скелетины… Наперерез вынесся стройный аккуратный вампир, кинулся, но был очень быстро изрублен челюстями и когтями.

Мои руки инстинктивно заправили за спину тех, до кого дотянулись, я приготовилась запечатывать в камень…

Между чёрными целеустремлёнными остовами пронеслась ещё более чёрная худая фигура. И опасности не стало.

– Убери гарь из воздуха, немедленно! – долетел крик Мага.

Торопливо подчинилась.

– Всё! Васса! Туши огонь!

Поляна была изрыта лапами, так что не посмотришь без содрогания. Кроме закопчённых скелетов взрытую землю расцвечивали развороченные туши, что называется «во плоти».

Венька приходил в себя, лёжа у меня на коленях. Поместилась только голова с шеей. Брат с ведьмаками и вампирами проверяли не разбежалась ли мёртвая чертовщина по всему лесу. Оказалось, ведьмаки умеют очень быстро бегать. На страже безопасности ошалевшей группы остались Алцест и Жрицы.

Высший Зверь был весь налитый и облитый кровью, дышащий со свистом. Не перебарывал усталость, а был в гневе и недоумении. Посторонняя кровь с его тела размазывалась по мне, по одежде и телу.

Появилась живая часть дозора. Мимолётные тени держались в лесу. Венька вскинулся, пополз к брату на коленях. За ним оставались влажные борозды.

– Это не моё! Я не при чём! Я не при чём, брат!!

Тимур прижал его голову к животу. По всхлипам казалось, что Венька рыдает от беспомощности и несправедливости, как рыдают трёхлетние дети. Будем искренни – у Веньки не было счастливого детства. Сложно судить, как это сказалось на его личности…

Как бы все не были выбиты из колеи, на нас пялились – Магу пришлось поднимать братца насилу, обнимать, хлопать по спине, уверять в своей лояльности, даже поцеловать. Контраст между крошащей кровавой машиной и рыдающим Венькой был ошеломляющим для непривычных. В бордовых глазах Виталия тлел интерес. В итоге двухсторонних братских увещеваний в доверии и любви, я получила большое дитя на руки и стала гладить по волосам и подрагивающей спине, стараясь не перепачкать больше чем есть тёмной густой кровью.

Молчаливые студенты сидели на выжженной земле, как сломанные игрушки. Спасибо, что не буквально поломанные. Или покусанные. Ведьмаки оставались на ногах. Виталий держал какой-то сомнительного вида тряпичный куль, отводя жилистую руку от себя.

– Ты всё отфильтровала? – вернулся к делу Маг. – Где оно?

Я указала на глиняный ковчежец. В него я сложила всё, что нащупала в воздухе от сгоревшей мёртвой плоти.

Брат динамично согнулся в коленях, не теряя равновесия и не пачкая брюк, сломал хрупкую крышку серого гробика. Под его рукой полость с чёрным порошком опустела, стала стерильной. Необработанная огнём глина совсем рассыпалась.

Он поднялся, посмотрел на нас ясными глазами, будто какая-то навязчивая проблема изволила решиться.

– Что это было такое?

Самым любопытным и нетерпеливым оказался один из самых старых ведьмаков мира. Жако мог только смотреть, с дозволенным вопросом в глазах, но не на языке. Алцест, так любящий неудобные вопросы, стоял ко всем спиной, будто ожидал ещё нападений. С его удачей нападение могло в равной степени как повториться, так и не состояться.

– Один несознательный маг замыслил обострить конфликт сообщества магов и нежити в личных целях. Он – заказчик некоторых смертей магов, о которых вы знаете. Когда на вас напали ночью, исполнитель успел передать весточку хозяину. После задержания людей, так выдавших себя, для него всё было кончено, и он осознавал это. Поэтому решился на последнее средство. Эти существа не из нашего мира, и нам повезло сегодня выкрутиться без жертв. «Добрый волшебник» замышлял использовать контрабандных существ для убедительной демонстрации факта, что Вениамин не намерен держать своё царство под контролем.

Последнее было ввёрнуто весьма словоблудно. Ещё я очень хорошо представила, какой вкрадчивый голос у «доброго волшебника» с сутулой осанкой и плешивой головой…

– Алцест! – крикнул Маг в конце своей речи.

Взгляды поднялись. Алцест посмотрел в ответ, улыбнулся дёргающимися губами, кривенько сел, где стоял, и наконец убрал руку от промоченной кровью толстовки на животе.

От рваной раны Алцеста вылечили быстро, остался лишь очень фактурный шрам из трёх полос – напоминание об огромной мёртвой лапе самой здоровенной твари, бежавшей во главе стаи. Но проклятье за время похода промахивалось раза четыре, если не считать последней отметины. Скверна копилась и нашла выход – несчастного свела в постель выпестованная в походе качественная двухсторонняя пневмония. Маг отказался лечить, едва поставив диагноз. Проклятый смотрел на него как на предателя, но всем было понятно, что решение правильное. От пневмонии умирают, но не так скоропостижно, как от упавшего на голову кирпича. К тому же Захар с готовностью стал лечить мага, не гнушаясь фактом, что молодой человек кем-то там был проклят.

Студенты из практикантов окончательно превратились в охраняемых свидетелей и отсиживались в достроенной-таки гостинице, не подавая весточки даже родственникам. Дело было достаточно для этого серьёзным. Первые двое суток они исключительно отсыпались, не смея высунуть носа в город. Мои молчаливые Жрицы Огня вернувшись к истокам наперебой рассказывали о ратных приключениях. На их фоне я скорее больше занималась уборкой, разгребая поле боя после каждой стычки. Так что мой рассказ не звучал, пока я не оказалась в до боли знакомой комнатке Сафи.

– Вы просто ушли оттуда?

– Да. Мы были никакие бойцы. Но там остались профессионалы. Следователи и ведьмаки. Ещё Венька с вампирами.

– Ну и кодла у вас… была.

– Захочешь не забудешь, – подтвердила я, устраиваясь на её постель. Была опасность, что не смогу встать в ближайшие сутки.

– А тем вашим… попутчикам… не требовалось привести себя в порядок?

– Венька нашинковал чудовищ на тартар, но мыться отказался – в нём популярны приступы водобоязни.

– Будем знать, – шутливо хмыкнула подруга, раскладывая в шкафу выстиранные вещи. У неё всё получалось аккуратно: и носить, и хранить. Мой очередной удобный наряд, надетый в поход, был сожжён, а пепел уничтожен.

– Знай, – серьёзно одобрила я. – Если что, быстрей в бассейн. Больше шансов.

– Может, расскажешь, чем кончилась эта кровавая история?

Я смотрела на неё с её подушки:

– Ну… суда не было. Так что не могу считать, что кончилась. А если ты хочешь полёта дедуктивной мысли – тоже не выйдет. В реальной жизни преступления редко происходят в закрытой комнате с двенадцатью интересными личностями. Мы не встречали преступника, зато он счёл нас подходящими пешками для своей партии.

– Даже тебя?

– Чем я хуже?

– Я думаю, что ты слишком значительна для пешки.

– Маг не сказал, но, думаю, убрать меня рассматривалось как бонус. Брат угрожал мной мафиозным элементам. У Доброго волшебника на этот счёт пушистое рыльце.

– Не очень мило со стороны Мага, – Сафико сморщила носик.

– Сомневаюсь, что у него оставались рабочие варианты.

– Так ты что-то другое хотела сказать?

– Именно. Иррационально, по-женски пожаловаться – я ревную братьев к их пассиям. Они меня раздражают, и я не могу к ним по-людски относиться. Что бы они не делали, для меня будет ерундой и дичью. А они бестолковыми бессмысленными уродливыми курицами…

Сафи сначала открыла рот, потом недоверчиво хмыкнула, потом рассмеялась, всплеснув руками, как я видела делает её мать.

– Высказалась что ли? Полегчало? Хахах!

– Это острая проблема, – нахмурилась на её смех я, но она не поверила.

Алцеста было бы неудобно содержать в гостинице. Врачебный уход, лекарства по часам. В Храме он останавливаться почему-то не хотел, но его уже никто не спрашивал. Проклятый смотрел в ответ как на самоуправцев и садистов, а ещё – будто сбылись подозрения, и он всегда в нашем отношении думал, что гнильца выйдет наружу. Из лазарета, в котором он пробыл только день, его перенесли – ну ладно, я сама его перенесла, предпочитая никого не просить – в библиотеку, о которой он несколько раз с завистью упоминал.