Вот гнусность, а! Ну кто вообще придумал это дурацкое имя и почему я всё время возвращаюсь к мыслям о нём?! Одни только проблемы создаёт.

Только, как оказалось, это ещё цветочки, ягодки меня ждали впереди.

Приехать в поместье тётушки через неделю я не смогла из-за работы. Естественно, связаться с Аем возможности не было. Да и не особо-то хотелось. О чём нам с ним говорить? Совершенно ничего общего.

Поэтому, когда по артефакту связи мне позвонила баронесса Веригия с просьбой одолжить ей раба на пару дней, я даже обрадовалась, и попросила её (весьма даже вежливо) проконтролировать заодно его работу в поместье, когда будет забирать к себе. Пару дней, думаю, особняк простоит и без постельного раба.

Только когда артефакт отключился, вдруг возникла запоздалая мысль – я только что сдала его в аренду. И нисколько не смутилась, не задумалась, тем более – не отказалась. Восприняла это как само собой разумеющееся, будто о вещи говорили…

Правильно княгиня забрала у меня тех двоих, не рассчитывая на мои моральные принципы. И тут же я сама себя успокоила. Он – и есть вещь. И я вправе ею распоряжаться, как пожелаю. Это же не старик и не маленький ребенок, более того – я его не избиваю, не морю голодом – наличие еды на время больше недели проверила заранее и оставила пару золотых на непредвиденные расходы, даже на тяжёлые работы не отправляю. Ну а то, что он за пару дней может окупить мне и своё содержание и траты на дом, особо не напрягаясь, в этом же нет ничего страшного?

Успокаивала свою совесть тем, что непременно когда-нибудь его отпущу на волю. Или продам кому-то другому. Ну не в бордель же в самом деле, а просто другому хозяину. Что в этом такого? Все так делают и ничего.

Хотя княгине, наверное, не очень понравится, но ведь он мой. А остальных я ей уже отдала совершенно бескорыстно. Ну, почти… Ладно, не захотела возиться лишний раз, но всё равно отдала же! А она их отпустит. Это почти то же самое, как если бы я сама дала свободу!

Так что я тоже добрая и великодушная. Как и Иванелла. А вовсе не как моя неприятная тётушка, вот уж с кем у меня нет вообще ничего общего… Ведь нет же?

Тут же от неприятных мыслей я была отвлечена на интервью у одного очень влиятельного человека, приближённого к королю, и выбросила из головы невесёлые думы. Ведь следовало придумать, как умудриться выведать информацию, не раскрывая своей личности. Каждый раз тот ещё квест.

Следующая неделя пролетела незаметно, и как бы мне не хотелось возвращаться в поместье и встречаться с рабом, нужно было проконтролировать его работу и целостность наследства. Всю дорогу я не могла найти себе места, неясное беспокойство не давало покоя. Плохие предчувствия меня никогда не обманывали.

Не обманули и сейчас.

Меня встретили накрепко закрытые ворота и неопрятный сад. Едва миновав ограду, убедилась, что и дверь в дом заперта. Долго возилась с замком, подтверждая свою личность перед артефактом, так как на стуки и оповещатели Ай не реагировал.

Запоздало подумала, что не спросила у баронессы, не возникло ли проблем с арендой и как он тут вообще справлялся. Может, она его просто не вернула пока? Тогда почему не предупредила?

Войдя в дом, я была тут же окутана небольшим облаком пыли. М-да, уборка тут не проводилась давненько. Ужасный из Ая дворецкий и уборщик, да и раб так себе, если даже с домом справиться не может. Только для постели и годится. Судя по настойчивости баронессы, хоть с этим справляется неплохо. Но мне его старания в том ни к чему.

Позвала – в ответ тишина звенящая. Он меня ещё и игнорирует!

Тогда решилась и спустилась в подвал, в комнаты слуг. На меня пахнуло неприятным запахом сдавленного воздуха с чем-то кислым.

На одной из кроватей обнаружила лежащего в темноте Ая (окна здесь были не предусмотрены) и такая волна негодования поднялась, что готова была избить тут же плетью, которая висела у двери. Начинаю понимать тётушку.

Я тут озаботилась его пропитанием и попросила лишь об одном – содержать дом, а он спокойно дрыхнет, пока дом зарастает грязью и сорняками. Так он не только не послушный, но и ужасно ленивый!

Видимо наконец услышав мои шаги, раб нервно дернулся, пытаясь подняться и рухнул с кровати на пол. Не поняла, он ещё и пьян? И что за вонь вокруг?!

Подошла и ткнула его брезгливо носком туфельки в бок, но тут же грязно выругалась, заметив тёмные, будто кровавые разводы на рубашке. Свет здесь был приглушенным из коридора, ничего толком не разглядеть. Но одно ясно – неприятный запах этот исходит именно от раба, точнее, кажется от его ран.

– Можешь сам подняться? – спросила с надеждой на положительный ответ, не мне же его тащить!

Молча Ай поднялся на четвереньки, потом тяжело встал, опираясь на мебель и прислонился к ближайшей стене. Сам точно не дойдет. Ещё я только раба на себе не таскала! И тут же подставила ему плечо, когда начал заваливаться вбок. Это произошло автоматически, и меня окутал смрад воспалённых ран.

– Ну давай, идём уже. Перед тем, как вызывать целителя придётся самой тебя осмотреть, может ничего серьезного, – добавила я, уже ощущая, как вес его тела перемещается мне на плечо, но вовсе не надеясь на то, что только что сказала.

И хотя он вот в таком беспомощном состоянии, по телу прошла волна неприятия от близости постороннего человека, ещё и раба, которую я тут же постаралась отогнать. Терпеть не могу чужие прикосновения. Не выношу просто. Меня начинает трясти и тошнить. И всё же не бросать же его прямо тут.

Муравьиными шагами мы дошли до светлой залы, где я с облегчением сгрузила свою ношу на диванчик у окна и начала, морщась, расстёгивать рубашку для осмотра. Ай вдруг дёрнулся, но не отстранился (наверное, потому что не было сил), а лишь прикрыл глаза и прохрипел в бреду обратное:

– Не смей ко мне прикасаться, недостойная.

Поморщившись после этих уничижительных слов, он, кажется, потерял сознание. И если то, что мои прикосновения ему неприятны понятно и так, открытием не стало, то вот такое обращение услышать от раба – это прям что-то новое. Но не обращать же мне внимание ещё и на его больной бред.

Тем более снять рубашку было всё равно необходимо – иначе я не понимала, что с ним произошло. Он же упрямо молчал на все вопросы, даже если изредка приходил в себя. Запрокинув голову чуть назад, тяжело дышал и вновь проваливался в беспамятство. Прикасаться к нему тоже не было верхом блаженства – в таком виде он пролежал явно ни один день. Запах немытого тела смешался с кровью и вроде бы гноем.

Но когда удалось справиться со всеми пуговицами, моему взору открылась широкая, крепкая грудь, кубики пресса. М-да, понимаю баронессу. Даже мне, с моим безразличным отношением к мужчинам, интересно на это посмотреть.

Вид портили только глубокие гноящиеся рубцы, которые покрывали практически всё тело. А ещё у мужчины был сильный жар.

Если бы я обладала хоть крохами магии, то непременно попробовала бы облегчить его боль, да только сейчас от меня толку было…

– Что с тобой случилось? Отвечай, – раздраженно повторяла я в который раз.

И – о чудо – вместо упрямого молчания раб начал что-то шептать. Разобрала только одно слово – «баронесса». Это что же надо было сделать, чтобы она его так… Стоп.

– Это было неделю назад?!

Раб кивнул, а я ужаснулась. Она избила его (хотя скорее приказала кому-то, потому что забить до такой степени с её комплекцией и физической силой вряд ли смогла бы даже с помощью магии) неделю назад, привезла сюда и оставила умирать, даже не сказав мне ничего?! Нет, я, конечно, думала избавиться от проблемы в его лице, но не таким же способом!

Вот мерзкая старуха! Захотелось наорать на неё и выдрать её редкие, всегда уложенные в идеальную причёску волосёнки. Но больше, чем обычную человеческую жалость к нему (живое же существо в конце концов), я испытывала злость, что она смеет подкладывать такую подлянку мне. Может в этом и был коварный умысел – показать всем, какая я никчёмная хозяйка, раз чуть больше недели, как приняла наследство, а уже раба потеряла бы!