– Ну чё? – «бил копытом» Синдри, – Вы с Бьярни, я с Торстейном?

Я кивнул – норм расклад. Торстейн хоть не такой здоровый как Бьярни, но выше нас с шустриком.

– Только Синдри, – попросил Бьярни, – давай сегодня без ножей?

– Да как это?! – взвился тот.

Синдри был мастером ножевого боя – мелкий, по сравнению с остальными, подвижный, резкий как … ну вы поняли. И, как правило, большинство наших дружеских спаррингов заканчивалось тем, что он проскакивал под копья, входил, так сказать, в клинч, и завершал дело быстрой и неожиданной атакой саксом в обход щита.

– Ну, вспомни, когда в строю до ножей дело доходило? – попытался воззвать к совести маньяка-ножемана Бьярни, – даже до топоров редко когда.

– Не брезгуй коротким клинком, парень, – внезапно раздалось за нашими спинами, – однажды он может спасти жизнь!

Блин, Фритьеф! Ну как ты умудряешься так незаметно подкрадываться? Хотя гигант, конечно, не крался. Просто быстро, и, несмотря на размеры, очень тихо, как кошка перемещался.

– Слушай, ну… – я скривился, – по сути же Бьярни прав? В реальном бою так делать не будешь!

– Почему? – скептически прищурился здоровяк.

– Ну, успеет он одного в том строю подрезать, и что? Соседи копьями затыкают! Выглядит такой финт, конечно, красиво, только бесполезно.

– В реальном бою говоришь? – усмехнулся Фритьеф, – И во многих ты был?

Я насупился.

– А что, мало их было, за прошлое лето?

– Да считай, что и не было, – обломал меня в лучших чувствах ветеран, – по крайней мере, серьезных.

– Что, даже когда мы с конными бились? – удивился Синдри.

– Кстати да, Фритьеф, – я приподнял бровь, – парень чуть концы там не отдал… Ну, в смысле, чуть в Валгаллу не отправился.

– Он? В Вальгаллу? – хохотнул здоровяк, на что шустрик потемнел лицом и скрипнул зубами. – Впрочем, мы не о том, – тут же поправился Фритьеф и пояснил. – В любом бою можно встретить смерть. Вон, приятель твой, как его там? Его вообще огриха запорола, как кабана. Скажешь, то большой бой был? Не, мальки, в серьезных зарубах вы еще не бывали.

Мы переглянулись. Да уж…

– Особенно, – продолжал то ли поучать, то ли ностальгировать ветеран, – когда команды с двух или трех кораблей соберутся… Полные команды. И у людей народа не меньше. Вот тогда такая теснота в битве бывает, не развернешься ни с копьем, ни с секирой! Тут только на добрый скрам уповать… Или вот еще! Захочет наш форинг монастырь какой захватить.

– Этот монастырь? – удивился Фре́ир.

– Да не, – махнул рукой здоровяк, – В этом брать нечего. Нищеброды, – он презрительно скривился. – А вот есть такие, что с одного можно взять больше, чем мы, за всё прошлое лето.

– Это считая с тем, что мы взяли в лагерей двух людских ярлов? – ахнул Синдри.

– Точно так, – солидно кивнул ветеран. – Монастыри, парень, знаешь какие богатые бывают?

– Так что ж мы? … – не закончил мысль Синдри.

– Потому что народа мало, – как школьнику, пояснил Фритьеф. – Даже на маленький монастырь надо рыл тридцать, а то и больше.

– Зачем столько? Неужели монахи вояки не хуже крестьян?

– Монахи вообще не вояки, – качнул головой ветеран, – да вот только они сами не воюют. Нанимают тех, кто будет биться за монашеское серебро. Помните человеческих дружинников?

– Да-а-а… – протянули хором Синдри и Торстейн. Синдри добавил, – серьёзные вояки.

– Во-о-о! – поднял палец вверх Фритьеф. – А теперь представьте, что всё это не в чистом поле да на площади, а в тесных коридорах, где и топором-то как следует не размахнешься. Вы ж были в этом монастыре?

– Я не был, – заметил Торстейн.

– Ну так спроси у друзей, – ветеран кивнул на нас, – они видели, как люди могут строить. Там только коротким клинком и работать!

– Ну и зачем нам тогда в эти самые монастыри лезть? – лицо Торстейна выражало верх скептицизма. – Мы за прошлое лето и на деревнях неплохо взяли. Я таких денег, что получил как долю на Волчьем, и за год не зарабатывал.

Я вспомнил – Торстейн был конечно из свободных, но не бонд. Родители его горбатились на кого-то, типа дядюшки Йоргена.

– Эх, ты… – протянул ветеран. Но я перебил:

– Не, парни, вы, как хотите, а я больше к крестьянам не ходок!

Фритьеф, оборвавшись на полуслове, иронично пригляделся.

– И что же ты сделаешь? Если форинг скажет: вот деревня, идем, и берем ее.

Повисла неловкая пауза, я уже успел в очередной раз проклясть свой язык.

– Не знаю, – буркнул наконец в полголоса, – но крестьяне… Они такие же как … как я. В прошлом. Пашут, добывают себе пропитание на зиму… А потом приходим мы и всё отнимаем.

– Что предлагаешь? Не брать добычу?

На мне скрестились напряженные взгляды. Чёрт, ну что тут скажешь?

– Да понимаю я… У всех дома остались семьи… Для некоторых, это единственный способ выжить… Но… – вздохнул. – Жалко мне этих… горемык.

– А родных наших? Не жалко? – сощурился Торстейн.

– Блин, ну что ты … – скривился я, как от лимона, – Я ж не про то! Вот ярлов их, да монахов зажравшихся… Да и дружинников людских, их не жалко! Дружинники сами свою судьбу выбрали. Вроде нас, – пояснил я зачем-то, хоть никто и не спрашивал.

– И у этих есть что брать! – весело подмигнул мне Фритьеф. – Ладно, мальки, показать вам, как надо биться?

Разделились не поровну. Фритьеф взял себе в подмогу Торстейна, а мы втроем нападали. Впрочем – не долго. Не было длительного перемахивания, как в фильмах показывают, пару раз сошлись, и вот уже я пропустил удар в ногу. Ну, хоть с разменом: одновременно с этим Бьярни выбил Торстейна. Ветеран с бродексом остался один, против двух бойцов с копьями и щитами.

Лично я всегда думал, что двуручная секира против бойца со щитом не играет, а уж тем более против двоих. Оказалось – очень даже играет, если ее владелец умеет. Фритьеф работал очень экономно, безо всяких размахов от жопы. Парни тоже не лезли на рожон и не изображали камикадзе – мы ж не реконструкторы и не спортсмены. Что бывает, когда чужое железо соприкасается с твоим телом за прошедший «сезон» уяснили все, в команде не оставалось ни одного, ни разу не раненного.

К тому же, по условиям, мы моделировали бой в коридоре, ограничив площадку воткнутыми вешками, поэтому зайти с двух сторон мои приятели не могли. Вот и пытались подобрать ключик, атакуя то одновременно, то поочерёдно.

Наконец Бьярни получил сильный пинок в щит, отчего не упал конечно, но отлетел назад… Мгновенный скользящий шаг, и Фритьеф оказался вплотную к закрывшемуся щитом шустрику. Копье на такой дистанции стало бесполезным, ветеран подцепил край щита пяткой – ближним углом лезвия секиры – и дернул, открывая тушку парня. Всё! Я уже приготовился увидеть короткий тычок носком топора в лицо, на обратном ходе, но… Синдри просто не стал удерживать щит, отчего Фритьеф качнулся назад, а шустрик, ухватившись левой рукой за топорище буквально дернул себя на противника, одновременно уходя с линии атаки, и правой, в которой уже не было древка, вбил кулак подмышку выставленной вперед руки противника.

Отскочили друг от друга. Ехидно ухмыляющийся Синдри продемонстрировал здоровяку небольшой нож, зажатый в варежке за клинок, чтоб не нанести реальной раны.

– Откуда ты его взял? – хмыкнул удивленный ветеран, шаря взглядом по поясу соперника.

– Никогда не догадаешься! – улыбка парня стала еще шире.

– Ну? – слегка нахмурился Фритьеф.

– Смотри! – Синдри поднял свой щит, и продемонстрировал пришитые с тыльной стороны ремешки.

Я вспомнил, именно так он достал Калле, еще на «вступительных экзаменах» в лид, в Борге, прошедшей весной. Как же давно это было!

– Хитро! – оценил Фритьеф. – Сам додумался?

– Отец рассказал. Он говорил, что у них в лиде был парень, что даже пару метательных топориков носил на щите. Тоже себе сделаю, как только найду подходящие.

– Хм, – покачал головой ветеран, – щит не слишком тяжелый получится? Смотри, парень, воспользоваться тебе ими может придется, а может и нет, а вот таскать постоянно… Быстрее в бою будешь уставать.