Мне нравилось придумывать разные игры, но больше всего я любила бабушкины волшебные истории.

Накануне она как раз рассказала мне про то, как в лесу живет Лесной царь, который привечает добрых людей и дарит им корень жизни, а недобрых наказывает, заманивая в чащу леса и отнимая у них память и рассудок. Вот, бегая по полянке, я вспомнила про это. «А вдруг Лесной царь мне этот корень жизни подарит, – думала я, – бабушка же говорит, что я добрая и хорошая»!

Чарлик утомился носиться за мной и лег под куст калины отдохнуть. Мама и ее подруга собирали орехи неподалеку, перекликаясь меж собой и напоминая мне: «С поляны ни шагу!» Я развязала узелок с пирожками и вынула из бутылки с молоком бумажную затычку-пробку, которую бабушка воткнула так туго, что мне пришлось изрядно с ней повозиться.

– Ох уж эта бабушка, еще жалуется, что у нее сил нет! – ворчала я, открывая злосчастную бутылку.

Перекусив, уселась на пенечек и стала вязать из травы куколку. Для нас, девочек, это было привычным делом, потому что не у всех были красивые магазинные куклы с волосами и моргающими глазами. А если они всё же были, например у меня, то их не разрешали брать на улицу. Это были дорогие игрушки. Ну так вот, скрутила я траву, перевязала серединку, и получилась голова. Ну и мне срочно понадобились веточки, чтобы приделать руки и ноги своей игрушке. Я огляделась вокруг – ничего подходящего не было, а в нескольких шагах от моего места лежало упавшее во время урагана дерево, корни которого, как щупальца, торчали в разные стороны. «Как раз вот это мне и надо!» – подумала я и направилась к дереву, чтобы наломать подходящих тонких корешков. Чарлик вскочил и тоже последовал за мной. На первый взгляд, корни дерева были сухими, но не тут-то было! Они не ломались, а гнулись. Ну, думаю, непросто их наломать!

– Посмотрим, может, тут что найдется? – предположила я, наклонившись к земле пониже.

Точно! Там лежал красивый корешок, темно-коричневый, слегка с желтоватым отливом, гладкий и блестящий. Только я протянула руку, чтобы его взять, как он зашевелился, и в это мгновение Чарлик прыгнул на него и завертелся на месте, как волчок. Я невольно закричала:

– Мама!

Мама подбежала в то время, когда Чарлик уже стоял на месте как вкопанный, а его лапу обвил тот «красивый корешок».

– Господи, это же медянка! Она тебя не укусила? Чарлик, отойди, дай я ее сниму с твоей лапы! – говорила она скороговоркой.

В это мгновение змея сама отвалилась на землю и больше не шевелилась. Мама веткой подцепила ее и откинула на дорогу. Змея шлепнулась и осталась лежать как резиновая.

– А ну-ка, дай посмотрю твою лапку, – сказала мама, ласково обращаясь к Чарлику.

Мамина подруга тоже подбежала.

– Это ж подумать только, змею убил. Вот так собака!

А я стояла молча с выпученными от ужаса глазами…

– Вот так змейка, маленькая совсем, неужели она могла меня такую большую убить? – прошептала я.

Мне уже совсем не хотелось искать ни корень жизни, ни орехи, а хотелось скорее вернуться домой к бабушке. Этот случай помог мне узнать, что в нашем лесу есть ядовитые змеи. Правда, спустя много лет я снова вот так же чуть не схватила гадюку, но это другая история. А эта закончилась благополучно для всех и навсегда закрепила мамину любовь и уважение к Чарлику.

До появления в нашем доме Чарлика мне жилось хорошо, но не всегда весело. Мне часто казалось, что со мной никто не дружит, правда, однажды я подумала-подумала и решила, что это я ни с кем не дружу. Ну и начала дружить…

Так сложилось, что девочки-ровесницы жили далековато от нас, но меня это не останавливало. Если мне в голову приходило, что пора бы поиграть с девочками, я собиралась и брала с собой своего пупсика – маленькую пластмассовую игрушку с согнутыми ножками и совершенно лысую. Размер этой куклы был очень удобным для таких походов в гости на пару часов.

Она умещалась в кармане пальто. А вот разные кофточки, юбочки, штанишки для этой игрушки, сшитые мною из лоскутков разных тканей, я бережно складывала в тряпичную сумочку, которую для меня бабушка связала крючком из толстых разноцветных ниток.

Понятное дело, порой я так спешила к подружкам, что забывала отпроситься у бабушки, и тогда начинались поиски меня по всевозможным адресам.

Так что с появлением Чарлика бабушке стало больше заботы, но меньше беспокойства, как она говорила моим родителям, чтобы повысить значимость Чарлика и обосновать необходимость и целесообразность наличия собаки в доме.

Теперь я больше времени занималась со щенком, и мне это очень нравилось.

Однажды, играя в догонялки, мы так набегались, что, придя домой и съев все, что предложила бабушка, я почувствовала прилив радости и счастья и не знала, что с этим делать. Бабушка была довольна: у меня улучшился аппетит и куда-то стали улетучиваться мои вредность и несговорчивость.

Прошла зима, затем весна, наступило лето. Чарлик вырос, окреп и стал уверенным в своей силе. Теперь мы с ним ходили в гости к моим подружкам, и, если второпях я забывала спросить разрешения, меня легко находили: Чарлик всегда лежал возле порога дома, куда я пришла поиграть.

Надо сказать, что жизнь девочки не всегда бывает радужной и беспечной, бывает и так, что подружки ссорятся, и тогда становится совсем невесело. Как налаживать испорченные отношения, я сообразила, будучи уже взрослой, а пока знала только один способ, которому меня научила мама, – для того, чтобы опять дружить как раньше, надо чем-то поделиться. Так в те времена учили в детском саду, так учили в школе, так часто советовали и родители. Но мне это казалось неправильным подходом! Какой-то путь в никуда! Поэтому, попробовав этот способ, будучи шести лет от роду, я решила так больше не делать. А вот если обмениваться равнозначными предметами, а не чем-то на дружбу, тогда совсем другое дело! Тогда не чувствуешь себя так скверно от того, что твое берут, взамен ничего не дают, да и долго такая купленная дружба не длится, а наоборот, быстро обрывается опять, и от тебя ждут чего-то большего, много больше, чем ты давал раньше. В общем, мне это не нравилось, и я предлагала равнозначный обмен. Это я придумала сама, и мне это очень нравилось. Так поднялся мой авторитет среди девочек и даже среди мальчишек-ровесников. Ребята, которые дружили за что-нибудь, были как все, и с ними особо не церемонились, могли и не принять в игру.

Как-то раз я вот так обменяла старый ржавый гвоздь, который нашла возле соседского сарая, на новенький фонарик. Правда, по мнению родителей моего нового товарища, это был совсем неравнозначный обмен. Его мама пришла вечером к нам домой и долго разговаривала с моими родителями на кухне.

Я изо всех сил хотела узнать, о чем они так долго беседуют. А бабушка Мина спросила меня:

– Как поиграла сегодня? Никого не обидела?

Она знала, что у меня взрывной характер и обостренное чувство справедливости.

– Ой, баушк, хорошо поиграли! Сегодня мальчик новенький с нами играл, его Костик зовут. Он клад ищет. Вот ждет, когда наступит волшебный день, и они со старшим братом пойдут ночью в лес искать цветущий папоротник. Там и будет клад. Он это знает наверняка, он в книжке прочитал, это точно!

Бабушка усмехнулась и спросила:

– А зачем это ты прибегала домой? Искала что-то в сарае. Ты смотри, для игр папины инструменты не бери, а то вдруг ему понадобится, а на месте не окажется.

– А, так это я за своим гвоздем тем большим прибегала, я с Костиком обменялась вот на это. – И показала фонарик.

– Ну теперь мне ясно, зачем его мама к нам пожаловала, – со вздохом сказала бабушка, взяла фонарик и медленно пошла на кухню.

В общем, фонарик пришлось вернуть. Гвоздь Костик мне отдал чуть позже, когда ему снова разрешили выходить на улицу и играть с нами.

Вот так бывает, только подружишься с человеком, и бац! – кто-то да помешает. Мне не нравилось выяснять отношения, потому что ясность в вопросе может наступить, но не всегда остаются отношения. Поэтому, когда Костик снова пришел к нам на полянку играть, я просто улыбнулась и тихонько у него спросила: