– А это мои родители, чета Карвалью, и лучик света, как я называю, сестрёнка Аманда, – произнёс он, показывая её присутствующим.

На снимке была изображена супружеская пара двух взрослых, но ещё далеко не старых людей, из глаз которых, казалось, сочилась огромная жажда жизни. Между ними, словно порывающийся взлететь к небесам ангел, сидело необыкновенное по красоте юное создание. Оно было облачено в воздушное белое платье без рукавов. Её пышные тёмные волосы ниспадали к хрупким плечам и волнистой струёй горной прохлады обрамляли совершенное изящество лица.

Увидев фотографию Аманды, Андрей влюбился в это божество с первого взгляда. «Она будет моей и только моей, что бы этого ни стоило», – вихрем пронеслось в его сознании и закралось глубоко в сердце.

И снова Бразилия. Дни ожидания приезда Кэт тянулись для Энрике мучительно долго. Он не находил себе места и ежедневно звонил ей в Москву. А чтобы образ любимой был всегда перед глазами, заказал в ателье рамку с её фотографией, которую поставил на тумбочку у изголовья своей кровати, и подолгу любовался ею.

Аманда тоже тайком мечтала об Андрее.

«Какой он большой и мужественный, настоящий русский медведь, – неотрывно твердила она себе. – «Наши парни ему неровня, как ни крути. А эти небесно-голубые и пронзительные, как стрелы Амура, глаза – настоящий омут таинственности и неизведанности. Такой человек никогда не обманет и не подведёт. Я бы пошла с ним на край света».

А в Москве Катерина уже сидела на чемоданах. Перед этим ей несказанно повезло. Как-то, увидев в прессе объявление авиаперевозчика о розыгрыше одного бесплатного билета до Рио-де-Жанейро, она, не задумываясь, приняла в нём участие и, как ни странно, выиграла.

– Это чудесное знамение, предвестник торжества, – сияла она, показывая всем счастливый билет, и от радости витала на седьмом небе.

Мария Михайловна и Андрей тоже не скрывали своего удовлетворения от всплеска её положительных эмоций.

В день долгожданной встречи Энрике встал ни свет, ни заря и сразу позвонил Андрею.

– Ну, что у вас, как дела? Кэт вылетела? – скороговоркой выпалил он.

– Вылетела, не беспокойся, – успокоил Андрей своего заокеанского друга. – Сам в аэропорт её сопроводил до самого самолёта. Так что встречай, скоро будет. И смотри мне, ты за неё в ответе. Если что – шкуру спущу, а я обязательно приеду.

В международном аэропорту Галеан было, как всегда, многолюдно. Авиалайнеры из европейских городов, а также городов Латинской Америки и США, производили посадки один за другим, но рейс из Москвы, несмотря на истечение времени, почему-то всё не объявляли. Каждая минута тянулась томительно долго и тяжело отдавалась в сердце Энрике. Он, не отрывая глаз, следил за информацией на электронном табло и при каждой смене расписания вздрагивал от неожиданности. Прошло больше часа, когда аварийная служба аэропорта, наконец, сообщила тревожную весть:

– При подлёте к аэропорту Галеан потерпел крушение и рухнул в море самолёт сообщением Москва – Рио-де-Жанейро. Все службы города приведены в повышенную готовность и принимают необходимые меры по спасению пассажиров.

Аэропорт замер от ужаса услышанного. В голове Энрике последние слова информации слились в одну сплошную сумятицу и едва не разорвали череп на части. «Потерпел крушение, крушение, крушение…», – кричало его сердце и порывалось выпрыгнуть из груди.

Через мгновение он, словно, очнулся.

«А может быть это всё неправда, и кто-то что-то напутал? – с надеждой подумал он. – Ну, конечно, как же я сразу не сообразил?»

И он бросился к справочному окошку. Но там уже находились полицейские, которые пытались навести общественный порядок и успокоить толпу обезумевших людей.

Всю следующую неделю Энрике не находил себе места. Он уединялся в своей комнате, пил и ни на чьи уговоры не реагировал. Его жизнь в одно мгновение оказалась перечёркнутой. Но самое страшное, что выпало на его долю, – это сообщить о случившемся в Москву, хотя там, конечно, уже всё знали.

Однажды вечером он вышел из дома, сел в машину и больше не вернулся. Его тело, изуродованное в результате падения транспорта в пропасть, было предано земле. На могиле установлена огромная чёрная плита с надписью: «Жизнь без Кэт бессмысленна» и гравировкой их совместной фотографии, которую они сделали незадолго до его возвращения на родину.

Андрей вылетел в Рио один после того, как службы спасения уже закончили все поисковые мероприятия. Её сотрудникам удалось найти в воде всего несколько обломков разбившегося лайнера. Души погибших пассажиров в это время находились совершенно в другом измерении и являлись невольными свидетелями всего того, что творилось на земле.

На могилу Энрике Андрей пришёл вместе с Амандой. Они возложили цветы и поклялись в вечной любви друг к другу. А вблизи аэропорта Галеан на воду в траурной обстановке были спущены венки и поминальные зажжённые свечи.

Да пребудет с ними Господь Бог!

Есть у Корнея Чуковского одна замечательная сказка – «Федорино горе». Весьма поучительная и остроумная. Я же хочу поведать вам другую историю – «Егоркина радость». Послушайте её, она из нашего детства и, на мой взгляд, тоже забавная.

В давние времена на бескрайних степных просторах Казахстана в пойме одной небольшой речушки, сплошь усыпанной тугайными родниками, жила семья Ивана и Марии Богатовых. Их родители ещё с революции мигрировали в эти края из голодающего Поволжья России, где и пустили свои корни.

Детей они нажили в браке четверых – все мальчишки, один задиристей другого, а по годочкам: сверху Григорий, потом Сашка, за ним Серёга и последний Егорка. С девочками, к сожалению, им не повезло, поэтому Марии самой на своих плечах приходилось тащить всю тяжесть женского труда по дому.

Иван, конечно, видел, как изматывается в заботах о детях его супруга, и потому воспитание мужского роду в доме построил по спартанскому типу. А чтобы все слушались старших и не перечили им без лишней надобности, даже ремнём иногда порол за их проказы и непослушания. Те безропотно выполняли любые поручения, чтобы ещё больше не всыпали.

Самым младшим в семье был Егорушка. Поднимали его на ноги всем миром, а потому и любили больше всего на свете. Когда же он подрос немного, лет этак до пятнадцати, стал самостоятельными делами обрастать: сено, клевер наравне со всеми косить; огород, бахчу, кукурузу сторожить, в ночную ходить, поливать, если надобно; живность по тучным местам водить, от волков, шакалов оберегать. Но главное в его жизни была рыбалка. Дня не проходило, чтобы он в воде не повозился, мелководье, родники не обшарил и домой с уловом не вернулся. А к исходу дня от него всегда несказанной радостью веяло, как будто других дел на свете не было.

И любил он очень о своих похождениях рассказывать. Мёдом не корми, а, бывало, доплетётся до ночлега, еле на ногах стоит, хлебнёт из крынки молока с хлебом, утрёт губы, пристроится на сеновале и давай то и сё вспоминать, зубы всем заговаривать, пока глаза сном не закроет. А ребятня, что постарше, уши навострит и насмехается над ним: «Ври-ври, – говорит, – да не завирайся». Одна только Мария сердцем чувствовала, что сынок правду молвит. На том и успокаивала себя.

Смастерил как-то дед Матвей бричку из старой мотоциклетной коляски, чтобы сено возить. Да не простую, а с амортизаторами и клаксоном, как у машин настоящих. Стояла она долго в сарае без дела, пылилась, потому что людей смешила, а когда время настало, Егорке подарил. Вроде бы для забавы, а на деле очень кстати пригодилась.

Запряжёт тот кобылу в неё, всё чин по чину с оглоблей посередине, залезет внутрь и давай понукать, кнутом лошадь погонять. Та ввиду возраста, конечно, уже не прыткой была, но, если в ритм войдёт, даже ветерком обдувает. А уж с горки – тем более, настоящая сивка-бурка, поди, скачет.