И о чём ты сейчас думаешь, Добрая Собака?

Я представила, как Бинто это спрашивает, но на сей раз он действительно спал.

Я никогда и ни с кем не… была. Большую часть своей жизни я избегала даже прикасаться к людям. Заклятия джен-теп, встроенные в сигилы на моей шее, заставляли любого человека возненавидеть меня. Теперь заклинание исчезло. Я жила с Дюрралом и Энной, а эта леди любит обниматься, скажу я вам. Какое-то время мне вполне хватало ласки. Но сейчас?..

Я потянулась через стол к блюду с чем-то вроде жареной картошки. Её нарезали ломтиками и подали с невероятно острым соусом. Когда я доела, моё колено касалось колена Лириды. Она не отодвинулась. И теперь – я не поняла, каким образом – наши пальцы переплелись.

– Ты в порядке? – тихо спросила она.

– Да. А что?

Её улыбка вернулась, но теперь она была другой. Более… интимной.

– У тебя дыхание участилось, Фериус.

Я потянулась за своей арта валар – тем, что Дюррал называл «дерзостью», но, как я поняла, могло быть и неким аналогом развязности. К сожалению, ничего не вышло.

– Соус очень острый, – сказала я.

Моё смущение стало болезненно очевидным. Лирида попыталась убрать руку, но я удержала её.

Порой вы не осознаёте, насколько одиноки, пока – хотя бы на краткий миг – не избавляетесь от одиночества.

– Да, я хотела бы остаться на ночь, – сказала я.

Лирида кивнула и выдержала мой пристальный взгляд.

Вот так были составлены планы, которые не требовали никаких обсуждений или дебатов. Никаких дополнительных предположений или неловких подтверждений. Я никогда ни с кем не была – ни с парнем, ни с девушкой. Никогда не целовалась. Никогда даже не прикасалась к ним, так что… Я думаю, это было бы великолепно.

Орфанус приближался к кульминации своей речи. Мы с Лиридой обернулись, чтобы послушать, молчаливо согласившись, что сейчас требуется немного осмотрительности.

– Итак, теперь мы можем посвятить себя этому мальчику, Бинто. Наша любовь поможет ему бороться с ужасной тьмой, которая забрала его отца, а также добрых братьев и сестёр из Сада Безмолвия.

Он сунул руку в карман и достал скомканный кусок пергамента.

– Странница дала мне это перед отъездом. Стихотворение. Обещание лучших времён. Я, конечно, не знаю всех слов. Похоже, это стихотворение написано на семи разных языках. Но она записала всё по слогам, чтобы я мог поделиться им с вами.

– Странница? – спросила я Лириду.

Она шикнула на меня, но я схватила её за руку и стиснула изо всех сил.

– О ком говорит твой отец?

Лирида поморщилась, но ответила:

– О путешественнице. Женщине, которая пришла в Тинто-Рею и рассказала про бойню в монастыре.

И вот он: ответ на вопрос, который я не задала.

«Мы получили известие два дня назад», – сказал Орфанус.

«Известие от кого? Кто рассказал вам о монастыре?» Я не успела спросить.

Мэр читал стихотворение. На первых строчках он спотыкался и запинался, как любой человек, читающий на незнакомом языке. Но с каждой секундой слоги произносились всё быстрее и увереннее, так легко, словно их вытягивала из Орфануса невидимая рука.

К тому времени, когда он дошёл до третьей строки, все в зале повторяли первую, следуя за каждой фразой Орфануса, как утята за уткой. Потом и Лирида заговорила. А затем я услышала те же слова – прекрасные, невероятные и непостижимые слова – слетающие с моих собственных губ. Они увлекали меня в ту же бездну, которую я уже видела в глазах Лириды. Она смотрела на меня голодным взглядом, не имеющим ничего общего с той нежной болью, какую мы обе испытывали минуту тому назад.

А потом раздался крик. С той стороны, где спал Бинто. Крик ударил в левое ухо, оглушив меня. Я обернулась и увидела, что мальчик стоит на скамье, широко раскрыв рот.

Бинто, который не умел разговаривать, кричал, кричал и кричал.

– Эй, малышка!

– Да, папуля?

– Две стрелы. Одна летит в два раза быстрее другой. Которая из них попадёт в цель раньше?

– Па-ап?

– Что, малышка?

– Ты действительно разбудил меня среди ночи, чтобы спросить, какая стрела летит быстрее – быстрая или медленная?

– Отвечай на вопрос, Фериус Перфекс. Однажды это спасёт тебе жизнь.

Когда я впервые встретила Дюррала Бурого, он делал невероятные вещи. Почти волшебные. Хотя на самом деле он никогда бы не опустился до чего-то столь жалкого, как магия.

Тогда более всего на свете я хотела быть похожей на него. Дюррал мог войти в любую комнату и мгновенно найти дюжину выходов, которые изумили бы даже архитектора, построившего её. Дюррал мог противостоять убийцам и боевым генералам – и при этом его улыбка предупреждала, что любая битва, которую они задумают начать против него, заранее проиграна.

– Фокусы, малышка. Ты используешь уловки и хитрости, пока не сообразишь, что делать.

Отсюда этот вопрос – или любой из сотни других, подобных ему. Дюррал время от времени дразнил меня, заставляя постигать истинный путь аргоси.

Видите ли, самый важный навык, которым должен овладеть любой странник-аргоси, содержится не в боевых приёмах арта эрес и не в стратегической смекалке арта туко. Дело не в отваге арта валар и не в неотразимом обаянии, которое мы называем «арта сива». Вы не найдёте его в красноречии арта локвит, в стойкости арта фортезе и даже в проницательности, сокрытой в арта превис, которую я так долго осваивала. Это всего лишь инструменты.

Какая стрела попадёт в цель раньше? Та, которая направлена в нужную сторону, разумеется.

В семи искусствах содержатся разнообразные и бесчисленные техники. Всё зависит от того, каким из четырёх путей ты следуешь. Вода. Ветер. Гром. Камень. То, как мы ориентируемся в этих направлениях в каждый следующий момент своей жизни, и определяет, доживём ли мы до глубокой старости или помрём в канаве. Поможем ли тем, кто нам дорог, или принесём им страдания. Служим ли мы благородным устремлениям или становимся рабами своих самых жестоких желаний.

Звучит сложновато, да? А я ещё не дошла до самой трудной части.

Кто такой истинный аргоси? Человек вроде Дюррала или Энны? Кто-то, кем я хотела стать, но всё никак не могла?..

Я оказалась в ловушке посреди зала, заполненного мужчинами и женщинами, которых свели с ума стихи, нацарапанные на клочке бумаги. Отчаянно кричал ребёнок, которому уже довелось увидеть невероятный ужас. Такой, какого не пожелаешь ни одной живой душе. А теперь он знал, что грядёт ужас ещё больший. И на сей раз нет способа убежать. Всё, что осталось, – пасть под волной безумия и кровопролития.

Вот когда аргоси должен использовать все семь талантов и идти всеми четырьмя путями – Воды, Ветра, Грома и Камня – одновременно.

– Папуль, о чём ты говоришь? Это невозможно! Такое никому не под силу.

– Конечно, возможно, малышка. Знаешь, почему?

– Почему?

Дюррал погладил меня по голове и взъерошил волосы, хотя мне уже сравнялось шестнадцать и я была старовата для такой ерунды. Потом он вышел из комнаты, бросив напоследок:

– Потому что иначе ты умрёшь, вот почему.

Я окликнула его:

– Но пап, как использовать все семь талантов и идти всеми четырьмя путями одновременно?

Он остановился и обернулся – всего лишь тень в дверном проёме.

– Это зависит от тебя, малышка.

И он одарил меня одной из своих улыбок, которая – я знала – играла у него на губах, хотя я и не видела этого в темноте.

Я? Мне всегда нравилось начинать с арта валар. Возможно, именно поэтому я и сделала то, что сделала.

Вокруг меня царило безумие, неотвратимо приближалась гибель, а в ушах звенело от криков Бинто. А я встала со стула и подхватила мальчика на руки. Ужас, который я видела в его глазах, передался и мне, охватив каждую клеточку моего тела, но я ухмыльнулась и высвободила одну руку, чтобы подать Бинто знак.