Чего вдосталь — это дорог. Трасса, ведущая от поселка, сливалась с многополосным шоссе, чуть дальше шли съезды, развязки, что убегали в поля и терялись за ширмами. Дорожное полотно объяснимо разбито, транспорта валом… На отдельных участках с любопытством изучил корпусные наносы в несколько слоев, точно ржавые автомобильные кузова укладывали штабелями. Впечатлился фурой, поставленной на попа вздыбленным асфальтом — монументальный памятник разрухе. Вдали шоссе разворачивалось впечатляющей эстакадой — таких не видел не то, что в родном городе, но и в крупных мегаполисах, где побывал… Там, конечно, было не до изучения магистральных красот, но такую монументальную херню я бы запомнил. Несколько уровней, величественные петли изгибов, создававшие полное впечатление, что ты можешь проехать в любом мыслимом направлении… А потом пришла катастрофа. Часть пролетов рухнула, сложилась, образуя сложные геометрические завалы. Отдельные секции устояли, напоминая гигантские ворота, украшенные тонкой бахромой металлических ферм.
За остатками магистрального великолепия просматривались городские окраины, панельные дома, изъеденные временем, производственные блоки… блеклые краски некогда великолепных торговых центров. По итогу штакетник зданий сливался в мутную пелену и можно не гадать — третья ограничивающая ширма присутствовала именно там. Там же белой чертой высилась незыблемая Ось, чьему постоянству я порадовался вопреки… Далековато нас занесло, хотя если верить образам за барьером, местное поле скорее исключение в урбанистическом пейзаже — осколок по случаю…
— Эстакада, — с облегчением сказал Шест. Крыса хмыкнула, но согласно кивнула. Могу их понять — против воли покинуть родное болото и неожиданно получить привет из дома, где даже смерть выглядит привычнее и роднее.
Я обозначил мимикой вопрос. Говорить не хотелось — тело ломало, вновь разболелась рана на руке, намекая на сеанс с био. Надо бы выработать некий режим… и похерить его от сюрпризов, на которые богата местная экзотика.
— Эстакада. — Тощий кивнул.
Откуда бы сил взять — не прибить интеллектуала. Крыса сообразила первой:
— Пилигримы болтали… Я одно время любила с ними зависать… ну, ты понимаешь, без Крысолова… — Девушка поморщилась.
— Он чего, всех отправлял на прокорм? — уточнил неохотно. Прошлое прошлому… Но мелкой надо вскрыться. Она вздрогнула, мотнула головой.
Тощий недоуменно склонил голову и неожиданно решил отвлечь внимание на себя:
— Да, когда ходили на Паровозик, пересекались с бродягами… Они рассказывали про Эстакаду. Зона старая, но надежная — есть, чем поживиться, хотя и без изысков. Только попасть, говорили, трудно…
— Но можно, — услышал я главное. — Любишь паровозики, Шест?
— Да хрен мы попадем на Паровозик… Я бы, конечно, не отказался, там… вообще… — Тощий сник и угрюмо начал теребить шмалабой. Затем по-боевому цапнул топор… Ностальгия, штука вредная в определенных обстоятельствах.
— Хозяева здесь есть?
— Кто из крупных? — Шест пожал плечами. — Не слышал… Но Разорители рядом, да и фаны любят пошарить в соседних зонах, правда, там, где попроще… Нас когда-то так и прижали…
— Отставить киснуть. — Я приободрился. Делов-то, пройти десяток другой километров по пересеченной местности и не сдохнуть. Пойдем по великолепному ориентиру — Оси, а там, глядишь, и сигнал сенса проявится. В метке проскользнуло подозрительное тепло… Функция одобряла план, поддерживала, наливая сучью операторскую радость.
— А домики? — Крыса топила за практичность, чем радовала. Отбрасывала рефлексии на удивление легко, как пользованные салфетки…
— Заглянем. — Я повернулся к странной композиции из гигантского ведра. Что-то в ней не давало мне покоя, коробило… Странное местоположение, дисфункция, чуждость рядовому характеру пригородной зоны… Или же близость закрытого объекта, помеченного оборонкой… Вспомнить еще Черную Хваталку и до свидания, сука…
Осмотрел ближние участки дороги — то «парадное», по которому ранее не спешил двигаться. Чисто… Присутствовало легкое колыхание мусора, открытое пространство поощряло воздушные токи… И дышится, определенно, легче; чище, я бы казал. Опять хочется закинуть на зуб протеина, смочить водичкой…
— По паре глотков и в путь, — решился.
— Надо воду поискать, — деловито объявила Крыса. — Слышала, Эстакада, не самая бедная по части адхар… Можно подняться.
Погонял во рту тухлый глоток и кивнул. Рюкзак на плечи, багор на перевес — готов и опасен. Выдвинулись по отвалу, осторожно огибая каменистые развалы. Шли с легким уклоном вниз — прям на загляденье. Знай, топчи гальку и редкие пучки травы. Крыса на ходу собирала с ломкого кустарника отдельные веточки по только ей ведомому принципу…
На изгибе дороги остановились. Я потоптался на ровном участке асфальта — радость для натертых ног. Осталось немного — пару сотен метров до намеченных зарослей. Привычная тишина радовала постоянством. Легкие шорохи и скрипы лишь подчеркивали ее неизменность… Почти привык, да и любого гостя слышно загодя — уже хорошо.
При приближении к загадочному объекту еще раз остановил отряд. Изучил подступы, окружение… Мертвое поле неохотно делилось секретами. Интерпретируя, увидел хрен с довеском. Бойцы молчаливо присутствовали рядом, меряя взглядом непознанное. Решившись, обошел конструкцию — растительность плотно обступила периметр, сплетаясь в коричневатый ветхий узор. Пара живых кустиков лишь подчеркивали общую тенденцию увядания, но увидеть их уже счел за пользу. Брести среди смерти бессмысленно… Под растительностью проступала цельная металлическая структура… Обшивка, броня, изоляция? Вопросы привычно множились…
Я остановился перед маркировкой, едва различимой на пятиметровой высоте, где природа не смогла закрепиться. Череда линий — надпись, интригующая полной чуждостью, и стилизованное изображение трилистника. Вот и свиделись… Машинный след вне подземелий и технических постов. Сенс на выезде? Конструкция цельная, без видимых технических нашлепок и функциональных гнезд, куда можно присунуть и вскрыть к чертям… Прям захотелось нанести ущерб загадке. Сильно.
По корпусу грохнуло. Я неторопливо сделал шаг в сторону и узрел меж кривоватых деревцев Шеста, который приготовился еще раз лупануть древком копья. Тощий имел вид одухотворенный и задумчивый… Крыса неподалеку исследовала деревянную дверь, вырванную, скорее всего, из классического сельского сральника и прислоненную к объекту. На почернелых досках выделялась щель, вырезанная в форме полумесяца, и характерные надрезы, оставленные небольшим клинковым оружием. Некогда дверцу использовали как мишень… игрались ножами.
— Шест, а ты знаешь, что такое бомба?
Тощий замер в замахе. Посмотрел на древко, на объект, на меня… Крыса шустро отскочила на метр-другой:
— Дебил!
Значит, с большой взрывчаткой они знакомы, о чем стоит расспросить. Забросил на удачу, но попадание многообещающее… Гранаты есть хорошо, когда у тебя в заначке, конечно, но от шашки банального динамита тоже не откажусь. Засылал бы на все предварительные переговоры — для вступительного слова.
— Да не… нихрена… — Шест медленно отступил. — Чет больно большая…
— А ты не можешь этого знать. Поэтому будь, сука, добр и не долбись в неопознанный объект.
— Понял, командир.
На втором витке обхода подтвердил первоначальное наблюдение — от конструкции симметрично расходятся четыре небольших взгорка, валики сухого дерна, припорошенного перегноем. Осторожно копнул багром… Пласт земли сошел неожиданно легко, открыв сегмент толстого металлического шланга… я бы даже сказал, щупальца, если судить по сочленениям пластин. Эта хрень когда-то двигалась.
Прошелся вдоль бугорка и под финальной кочкой нашел искомое — четыре опорных лепестка-захвата. Металл черно-серый от времени, но с виду неповрежденный. По итогу причислил найденное к манипулятору, совмещенному с двигательными функциями. Эдакое ведро на чешуйчатых ножках, которые могли хватать и доставлять. Зачем, что и почему — только догадки. Инсталляция также безмолвствовала, никак не реагируя на родственную машинерию. Устройство давно и плотно издохло… но как же хочется заглянуть внутрь. И пора записывать хотелки… чтобы затем, обстоятельно, по пунктам радовать себя… От смутных мыслей отвлек тощий:
