Эл выпрямила спину и открыла рот — с ее пухлый губ обильно стекала блестящая пенная слюна. Первый сглотнул, увидев это. Вспомнил великолепные ощущения ее языка на своем члене — захотелось, чтобы она взяла его в рот еще раз. Но нужно было заканчивать: он не хотел, чтобы все обошлось одним неумелым минетом. Генри желал почувствовать Джейн по-настоящему, по-взрослому. Изучить все ее влажное и теплое нутро своим мокрым и горячим членом.
— Хватит, пожалуй, — он еле произнес, выдавливая из себя улыбку, объясняя своей девушке столь резкое поведение, — Ты же не хочешь, чтобы все обошлось только этим, верно? Позволь мне тоже доставить тебе удовольствие, Джейн.
У Элевен на языке все еще был этот странный вкус мужской смазки — она подумала что, пожалуй, не хочет больше его ощущать, тем более ее низ горел от возбуждения и желания. Она хотела, чтобы Генри отплатил ей за старания своими жаркими прикосновениями. Естественно, она согласилась — не смогла вымолвить ни слова, ее рот частично онемел от отсоса, поэтому просто кивнула.
И потянулась к Генри, цепляясь дрожащими руками за простынь, к мужскому лицу. Она слабо коснулась его губ своими, медленно, но Первый, видимо, не слишком довольный таким, легко и уверенно скользнул языком внутрь чужого рта — его, кажется, совсем не волновало, что минуту назад девушка сосала его член. Это было так грязно — но какая разница, черт возьми?
Продолжая целовать ее мокрые слюнявые уста, мужчина обхватил Эл за спину в крепком объятии и прижал ее тело к себе. Девушка, ощутив влажную твердость чуть выше своего лобка, резко откинула голову назад, разрывая поцелуй с Первым. Она, открыв широко рот, тяжело и шумно задышала; заёрзала теперь нижней частью тела, не слишком осмысленно пытаясь сделать так, чтобы член ее друга вошел, ну или хотя бы уперся в ее влагалище.
Генри, однако, решил повременить. Ему нравилось то, каким образом его девушка об него терлась, право слово, как течное животное, — тем не менее, до вкусного нужно было потерпеть. Он стремительно перевернул Джейн, теперь оказываясь сверху.
Генри по-идиотски осклабился, когда заметил озадаченные и дезориентированные темные глаза Джейн. Все ее черты показывали, что она хотела прямо сейчас — в одежде, быстро и страстно, без подготовки. Но Первый не мог позволить их первому разу пройти так бестолково. Он поцеловал девушку в лоб, в попытке успокоить и приласкать.
— Не торопись.
Мужчина мурлыкнул ей в ухо, и уже готовился выпрямиться, чтобы встать и раздеться до конца — но Джейн ловко схватила его за белый воротник и вновь потянула на себя.
Генри позволил Элевен единожды поцеловать себя в губы, а потом, пусть и с неохотой, отпихнул ее от себя и присел на край кровати. Сбросил лишнее до конца, прямо на пол. Попытался судорожно расстегнуть пуговицы на рубашке. Обругал себя мысленно — за то, что так и не смог убить в себе древнюю привычку носить эту строгую и формальную одежду. Он не хотел заставлять изнывающую подругу ждать, но чертовы пуговицы никак не поддавались.
Ну, Джейн, в отличие от Первого, особым терпением никогда не отличалась, поэтому подползла к своему другу и положила подбородок ему на плечо, заставив того вздрогнуть. Мужчина побоялся, что она опять попробует выкинуть что-нибудь странное, но Эл, вместо этого, легко нашарила пуговицы на белой рубашке Генри и не спеша начала их расстегивать. Ей тоже было тяжело — ее колотило от похоти, пальцы дрожали как при прицеливании, но сейчас ее глупому и неуверенному другу нужна была помощь. Кто она такая, чтобы отказывать?
Когда дело было сделано и белый шелк комком расстелился на полу, Генри стремительно снял с себя последний элемент одежды — майку, потянув ее через верх и небрежно бросая куда-то в остальную кучу белья.
Джейн оглядела худое и костлявое тело друга сверху-вниз. Положила расставленную ладонь на грудину Генри; ощутила быстрый и не слишком ровный стук его сердца. Улыбнулась от нелепости ситуации: взрослый, опытный мужчина нервничал сейчас так же сильно, как и она — девственница, у которой краснели щеки от одного вида голой груди.
Повела рукой ниже, легонько задевая не особо чувствительный сосок, выдавливая из Генри хриплый стон. Погладила своего друга по выступающим ребрам, насладилась его дрожью и теплом. Первый был красивым мужчиной: и в одежде, и без. Джейн видела, естественно, хотя со временем привыкла к этому настолько, что просто перестала обращать внимание и восторгаться его аполлоновой внешностью Сейчас же, впервые увидев его нагим, это чувство прекрасного снова к ней вернулось.
Да, пожалуй, ей серьезно повезло, что ее первым мужчиной стал именно Генри — терпеливый, заботливый и любящий, при этом всем еще и чертовски красивый: с этими светлыми вьющимися волосами, неаккуратно задевающими ее нос во время поцелуев; грубыми точенными контурами лица, становящимися нежными всякий раз, когда он мягко улыбался ей; и, конечно, этими яркими-яркими, добрыми только для нее глазами, голубыми что горные васильки. Всякий раз, как Генри смотрел на нее — пристально, глаза в глаза, она таяла словно мороженое под палящим солнцем; и ничего не могла с этим поделать.
Его стройное тело же только все это подчеркивало — он был аккуратно сложен, вымощен словно божественными руками: высок, гладок и худ, как палка, при этом во всем нем виднелась эта неясная сила, власть и воля. Образец мужчины — хищника и охотника: ему словно было суждено стать следующим властителем этого бренного мира. Элевен покорно хотела, чтобы он овладел ей полностью — такое глубоко низменное, стыдливое желание, но избавиться от него она никак не могла: Генри сделал с ней что-то нехорошее, заставил ее еще давно, полностью привязаться, примкнуть и прикипеть к нему. Джейн до сих пор до конца не знала, как ей стоит к подобному относиться.
Эл осматривала его внимательно — цепляясь за каждую мелочь, наслаждаясь его привлекательностью. Конечно, она вряд ли скажет ему это напрямую — но Генри был умным человеком, поэтому понял все по ее восторженному взгляду. Он чуть не рассыпался в тот же миг от любви, нежности и гордости, охвативших его. Его девушка хотела его жутко и дико — упивалась его красотой, что может быть еще лучше, Боже? Первый позволил Джейн молча изучить его еще немного руками, изредка одаривая ее глухими стонами: когда она касалась низа его живота, сжимала с силой двумя пальцами соски, целовала его в загривок, в шею, будто ненароком задевая острыми зубами. Эти прикосновения отзывались сладострастной истомой во всем теле Генри — и он действительно боялся закончить слишком рано. Поэтому когда Эл с вызовом тронула его большим пальцем за головку уже полностью эрегированного члена, оттянув крайнюю плоть, Первый остановил ее мигом, хватая за запястье. Повернулся к ней лицом: улыбнулся и толкнул девушку на матрас, оказываясь сверху, поставив локти по обе стороны от ее лица, колено между ее ног.
Генри уткнулся носом в девичью шею — отплатил ей тем же, провел языком по яремной выемке, поцеловал нежно, задел зубами. Джейн обхватила мужчину за шею, замычала шумно. Только для Генри всё тело Элевен — сплошная эрогенная зона.
Мужчина пошел ниже; вдыхая сладкий запах подруги, смакуя губами мягкость ее бархатной и теплой кожи, осыпая горячими поцелуями.
Когда дошел до упругой груди и языком наткнулся на темный шершавый ареол, не удержался в конце концов и укусил девушку за розовый сосок.
Джейн вскрикнула от его выпада, и Генри подумал, что сделал ей больно. Мигом отпрянул, уже готовясь извиняться, но Эл в очередной раз показала себя с неизвестной поныне стороны — и схватив мужчину грубо за непослушные волосы, ткнула его лицо в свою грудь.
— Давай ещё, — она потратила почти весь свой кислород на эти два слова.
Генри сглотнул, почувствовав почти наяву, что его низ обхватывает пламя — он натурально полыхал. Дыхание сбилось.
Неспециально прижал колено к голой промежности Джейн — девушка застонала громче, крепче стискивая мужские волосы. Первый время терять не стал, и как и просила его девушка, еще раз зубами сжал ее сосок — не прилагая много усилий. Он не хотел ни в коем случае причинять Эл боль — даже если и сама она была бы не против. От грубых прикосновений девушки в районе головы было немного неприятно, но Джейн мужчина был готов без проблем разрешить такую роскошь; Генри радовался любому ее прикосновению.
